«Нихон сёки» сообщает и о других драконах, которых победил Сусаново-но микото. Однажды он спас роженицу, ребенка которой очередной змей намеревался проглотить. «Пришло время родить, и в самом деле явился к дверям Великий Змей, чтобы пожрать дитя. Сусаново-но микото рек ему повеление, сказав: “Ты ведь грозное божество. Мыслимо ли не поднести тебе угощения?” — так сказал и в каждую из змеиных глоток влил сакэ из восьми кувшинов. А змей выпил и заснул. Сусаново-но микото вынул меч и зарубил его».
Третий дракон был зарублен героическим богом по требованию родителей его невесты. Было известно, что «у этого Великого Змея на каждой из голов камни и сосны, в каждой из двух подмышек горы, он очень грозен». Но у бога была уже отработана методика борьбы с драконами: «Сусаново-но микото поразмыслил, потом изготовил отравленное сакэ и напоил змея. Змей выпил, охмелел и заснул. Взял тогда Сусаново-но микото свой меч… и стал рубить змею головы и брюхо».
Не исключено, конечно, что японские хронисты попросту передали три версии одного и того же события. Но можно предположить и то, что в далекой древности на территории будущей Страны восходящего солнца действительно часто встречались драконы, причем склонные к употреблению спиртных напитков. Впрочем, встречались здесь и драконы весьма добронравные. Об одном из таких животных рассказывается в сборнике «Японские легенды о чудесах», составленном на рубеже восьмого и девятого веков. Дабы восстановить репутацию японских драконов и показать, что они были склонны не только к пожиранию девиц, но и к добродетели, авторы настоящей книги взяли на себя смелость предложить вниманию читателей полный текст легенды «О монахе из храма Морского Дракона»:
«В храме Морского Дракона, что в округе Хэгури земли Ямато, жил-был один монах. Он всегда носил “Сутру лотоса” с собой и разъяснял ее. Каждый день он непременно выбирал одну главу, растолковывал ее и читал. Так множились его благодеяния не один год. И тут вдруг явился дракон. Привлеченный благородной проповедью, он приходил каждый день в сад, где собирались слушатели. Так внимал он “Сутре лотоса” три года кряду, не пропустив ни единого дня. Монах подружился с драконом. О дружбе той шла молва.
И случись тут сушь. Не выпало ни капли дождя, пять злаков погибали. О монахе донесли государю. Государь же повелел монаху явиться и толковать сутру, а дракону его слушать. Пусть, мол, монах передаст повеление дракону, и тогда выпадет дождь. Если же монах ослушается, пусть тогда немедля из Японии убирается.
Монах выслушал повеление и, исполненный грустных и печальных размышлений, вернулся в храм и рассказал обо всем дракону. Дракон отвечал: “Уж три года, как я слушаю “Сутру лотоса” и тем избежал многих злых дел, вкушая радость предстоящего воздаяния. Я хотел бы оставить свое мерзкое тело и переродиться человеком, дабы воздать Учителю по заслугам. А дождю я не хозяин. Засуха и другие напасти во власти небесного владыки Бонтэна. По его повелению дождь дождит и прекращается. Если же поднимусь и открою врата дождю, Бонтэн убьет меня. Но я принесу себя в жертву Закону Будды. И тогда три дня будет идти дождь. Ты же захорони мои останки и на том месте поставь храм. Тело мое разделится на четыре. Повсюду отстрой храмы — пусть повсюду будет земля Будды”. Сказав так, дракон расстался с монахом. Монах же доложил обо всем государю.
В назначенный срок засверкали молнии и хлынул ливень. Три дня и три ночи, не зная отдыха, лился он. Вода наполнила мир, и пять злаков уродились на славу. Государь возрадовался и повелел монаху читать “Сутру лотоса”.
Исполняя волю дракона, монах воздвиг храм Морского Дракона. Кроме него построил еще три храма — Врат Дракона, Небесного Дракона и Владыки Дракона. Монах же всю жизнь свою читал “Сутру лотоса”. И столько чудес совершил, что обо всех и не расскажешь».
Помимо драконов, в Стране восходящего солнца издавна водились и другие мифозои. Многие из них мигрировали сюда из Китая, и хотя они получили на новой родине новые имена, но описание их совпадает с тем, которое приводит китайский «Каталог гор и морей». Однако в Японии описаны и эндемичные мифозои. Среди них можно отметить, например, каппу, встречающегося в реках и представляющего немалую опасность для людей. Это некрупное, до одного метра длиной, существо с кожей, как у лягушки, головой, покрытой короткой шерстью, утиным клювом и пальцами, соединенными плавательными перепонками. У некоторых видов замечен панцирь, напоминающий черепаший. Каппа имеет свойства хамелеона — его кожа принимает цвет поверхности, на которой он находится. У каппы клейкое тело и неприятный запах; по этим признакам, а также по особой гибкости конечностей каппу можно опознать в тех случаях, когда он принимает людской облик, — это случается нередко, ибо злокозненный каппа, притворясь человеком, затаскивает людей и лошадей в воду и там пьет их кровь.
Интересной особенностью каппы, отличающей его как от других мифозоев, так и от обычных животных, является углубление в форме овального блюдца на макушке. В «блюдце» этом всегда должна находиться вода, в противном случае каппа быстро слабеет и даже может умереть. Именно это свойство, в сочетании с природной вежливостью каппы, используют охотники. Если каппе оказать какую-либо услугу, он склоняется в низком поклоне, вода из «блюдца» выливается, после чего ослабевшего каппу можно брать голыми руками и приручать. В древности японские рыбаки использовали ручных капп для загона рыбы в сети. Сегодня этот метод не используется, — возможно, это связано с тем, что популяция капп катастрофически сократилась. Последний подтвержденный свидетелями случай поимки каппы отмечен в городе Мито в префектуре Тиба в 1801 году.
Обитатели вод
По мере того как человек осваивал Землю, мифозои все реже встречались на суше, поскольку они, при всем своем разнообразии, имеют одну общую черту: плохо переносят соседство с человеком и достаточно быстро исчезают на территориях, подвергшихся влиянию цивилизации. Большинство мифозоев, которые сохранились до сегодняшнего дня, живут в реках и озерах, но прежде всего — в морях и океанах. О некоторых водных мифозоях, имеющих четкую привязку к какой-либо культуре, мы уже говорили в соответствующих главах. И все-таки хотелось бы вернуться к этой теме и дать общий обзор мифических животных, обитающих в воде, — тем более что многие из них сохранились там и по сей день и именно на них направлено основное внимание ученых, которые посвятили свою жизнь изучению мифозоев.
В глубинах Мирового океана мореплаватели встречали и до сих пор встречают немало гигантов, размеры которых смело позволяют поставить эти существа в один ряд с самыми примечательными мифозоями. Так, священные тексты зороастрийцев сообщают о рыбе по имени Васим — опекуне и защитнике всех водных тварей; длина ее тела равна расстоянию, которое всадник на хорошем коне покрывает за световой день.
Подобные существа были знакомы и христианам, их видели многие мореплаватели, в том числе путешествовавшие с богоугодными целями. Выше уже говорилось о праведной рыбе Ясконтии, на спине которой традиционно отмечали Пасху святой Брендан и его спутники. Впрочем, судя по сообщению жившего в девятом веке богослова Петра Сицилийского, далеко не все гигантские рыбы были столь гуманистически настроены. Петр пишет: «Некоторые рассказывают о морском ките следующее: он называется “аспи-дохелон”, величиной подобен острову, голос у него грубый. Благодаря этому моряки не узнают его и бросают на него якоря, вбивают колья, за которые привязывают корабли. Но когда зажигают на нем костер, животное, нагревшись, внезапно погружается и топит всех в глубинах моря».
Об этой (или подобной) рыбе рассказывал Синдбад-мореход своему сухопутному тезке. Он поведал об острове, «подобном саду из райских садов», где с незапамятных времен росли деревья. Мореплаватели, приставшие к замечательному острову, гуляли по нему, стряпали и стирали. Но когда животное почувствовало боль от зажженных на нем костров, оно стало погружаться в пучину, и людям пришлось в спешке эвакуироваться, потеряв при этом свои «пожитки, и котлы и жаровни»; многие погибли, что же касается героя повествования, он чудом спасся в деревянном корыте, предназначенном для стирки… Рассказывал Синдбад и о столь же огромной, но еще более злокозненной рыбе, которая выходит из моря навстречу кораблю «и глотает его со всем, что на нем есть».
Можно счесть рассказы Синдбада сказками, тем более что целью Шахразады, в передаче которой сохранились сведения о путешествиях славного морехода, было не установление научной истины, а спасение собственной жизни ценой красноречия. Но нельзя не прислушаться к подобному же сообщению, прозвучавшему в персидском географическом трактате «Чудеса мира»:
