Но, честно говоря, мне бы кстати было и твое общество, а не только твои воинские умения".
Теперь, когда она лежала в постели, напряжение боя ослабло; она помассировала одно растянутое плечо; поудивлялась, откуда на руках берутся во время боя черно-синие синяки. И привычно быстро сумела заставить себя заснуть.
На грани подсознания холодный сквозняк из окон превратился в сильный пронизывающий ветер, и перед ее глазами опять возник белый снег и яркое синее небо.
Она оказалась в лесу и опустилась коленями в снег. Перед ней на боку лежала дикая кабаниха. Видная до самой последней белой волосинки, по-зимнему толстой, и до серо-коричневой щетинки. Земля была испещрена беспорядочными отпечатками копыт.
Аш уставилась на жирный живот зверя, прямо перед ее глазами среди толстой шкуры виднелись соски и крестец. Безо всякого предупреждения свинья стала корчиться, выгибаться, согнула спину. Из ее тела хлынула красно-синяя масса.
"Только не тут! - подумала Аш. - Не в снегу!"
Тяжело рухнувшее тело свиноматки с острым хребтом пошло рябью. Дымящаяся масса вылилась из ее влагалища: сначала вышло длинное слепое рыло, потом тело в форме слезы; все это быстро выпало на зловонный снег. Тело кабанчика было покрыто слизью. Он шлепнулся в снег, мокрые ножки дергались; морда слепо вращалась, отыскивая сосок свиноматки. Та рычала, хрюкала. Аш увидела, как она начала разворачиваться, намереваясь встать.
- Нет... - Аш проговорила это хрипло, громко и чуть не вернулась в свою постель в переполненной комнате на верхнем этаже башни; но она нарочно постаралась не думать об этом.
Как бывает во сне, она двигалась в среде такой густой, как мед. Свет отражался от каждого кристалла снега. Она обхватила руками новорожденного кабанчика, запачкав пальцы слизью и жидкостью, и подтолкнула его к материнскому животу.
Аш отдернула свои голые руки.
Теперь, когда рыло свиноматки почти лежало на поросенке, она, казалось, его заметила. Отвесив челюсть, она вгрызлась в белую нить последа. Ее голова снова упала плашмя. Она больше не замечала новорожденного, не вылизывала его, но к этому моменту его рыльце уже прочно вцепилось в мех на ее животе, обнаружило сосок.
- Только не в снегу, - бормотала Аш, полная сострадания. - Он не выживет.
- Да и не такие странные дела происходили. Слава тебе Господи.
- Годфри?
- Тебя трудно отыскать!
Под тяжелой походкой Роберта Ансельма задрожали половицы возле ее головы, он протопал мимо нее к очагу, где стояло подогретое вино. Она с открытыми глазами откатилась подальше. И прошептала, укутанная в халат и меха-одеяла:
- Только когда я захочу. Может, ты демон. Так что скажи-ка мне то, что можешь знать только ты. Ну!
- В Милане, когда ты была учеником оружейника, ты спала под верстаком своего хозяина, не имея права ни входить в гостиницы, ни выйти замуж без его разрешения. Я бывал там у тебя. Ты говорила, что хотела бы. учредить бизнес по торговле оружием.
- Боже, ну да! Я теперь вспомнила...
- Тебе было одиннадцать, насколько мы могли вычислить. Ты мне сказала, что устала от необходимости разбивать головы мальчиков - учеников. По-моему, ты это делала метлой, с которой спала.
- Годфри, но ты же мертв. Я тебя видела. Я пальцы засовывала в твою рану.
- Да, я помню, как умирал.
- Ты где?
- Нигде. В муках. В чистилище.
- Годфри... кто ты?
"Пусть скажет душа", - подумала она. Ногти больно врезались в ладони. Перед ней промелькнула вся история ее отряда - она слышала голос Анжелотти, тут, в переполненной комнате; Томас Рочестер; Людмила Ростовая громко жаловалась на ожоги, перевязанные и намазанные толстым слоем гусиного жира. Тихо, заглушаемая шумом, она прошептала:
- А теперь ты кто?
- Посланец.
- Посланец?
- Здесь, во мраке, я могу молиться. И мне приходят ответы. Это ответы для тебя, дитя, Я старался поговорить с тобой; передать тебе эти послания. Но ты никогда не расслабляешься, только на грани сна.
У нее волосы зашевелились на затылке. Хотя она лежала ничком, все ее тело сжалось в предчувствии надвигающегося нападения.
В памяти Аш мгновенно промелькнул калейдоскоп сотен стычек, сотен битв, где она участвовала; и в голове у нее всегда звучал этот же голос: "Советую это, советую то, нападай, отступай". Каменный голем: военная машина. И сейчас она слышит этот же голос: но все же не такой, совсем изменившийся, освященный неким присутствием.
- Это ты, - подтвердила она. Глаза ее наполнились слезами, но она их не заметила. - Мне все равно, кто ты - демон или чудо, но я намерена впустить тебя назад, Годфри.
- Я не тот, кого ты знала.
- Мне все равно, что ты не святой или не дух. Ты вернулся домой, - Аш, лежа под своими одеялами и мехами, закрыла руками лицо. Теплым дыханием грела свою холодную кожу. - Знаешь, что ты говоришь со мной точно так же, как каменный голем? Годфри - ты его тоже слышишь?
- Со мной говорит некий голос, о войне. Я подумал, что раз уж я стал... этим... что такой голос - наверное, твоя военная машина. Я пытался говорить через него, обращался к людям Карфагена, но они посчитали мои слова какой-то ошибкой.
Аш отняла руки от лица. Хотя бы чтоб увидеть, что в комнате уже зажгли свечи, что она лежит в своей постели, вокруг люди ее отряда, а не в засыпанном снегом лесу, и не в камере в Карфагене. Перед ее глазами был желтый свет; ей стало жарко, потом холодно.
- А моя сестра? Она тоже говорит с тобой?
- Со мной - нет. Я пробовал. Но теперь она и с военной машиной не говорит.
- Не говорит?
"Не с тех пор ли, как я побывала у нее? С прошлой ночи? Дерьмо! Если это так..."
- Слезы Иисуса! - набожно произнесла Аш. - Если это так, значит, нападение на стену - не по совету...
- Стену?
Сильно встряхивая головой, Аш прошептала:..
- Роли не играет! Сейчас не до того! Дерьмо, если она сама так решила - стрелять по своим, - ну, это было довольно дерьмовое решение!
- Дитя, я не уловил смысла.
- Но ты слышишь все же? Если она обращается к нему... к тебе - ты это слышишь?
- Я слышу все.
- Все?
Этажом ниже трещали половицы и доносился шум - это пришла смена с дежурства: буйные, воинственные, громкоголосые новобранцы. Аш передернуло.
Она заговорила, едва шевеля губами:
- Годфри, я дала слово, что опять обращусь к каменному голему. Я его боюсь. Нет, не так - я боюсь того, кто говорит через него. Других машин.
- Они называют себя "Дикие Машины". Как будто твоя военная машина ручная и домашняя!
Ее охватили страх и изумление. Она подумала сначала:
"Но ведь он не должен знать о них, он погиб до того, как я обнаружила?" А потом: "Но это ведь Годфри. Он-то всегда знает".
- Откуда ты о них узнал?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
