— На крейсере хватает медперсонала.
— Не как ассистент. Как объект эксперимента. У неё присутствует крайне редкая генная мутация.
— Чёрт-те что, — хмыкнул Луговский.
— Позвольте с вами согласиться, — медленно улыбнулся Ривера. — Я понимаю, что нельзя назначить человека подопытным кроликом. Пусть она просто находится на корабле в своём профессиональном качестве. Она отличный врач.
— Профессиональном? — суше переспросил адмирал. — Знаете что, Сайрус? Через двадцать дней плюс-минус десяток часов будет столкновение. Не забывайте, что вы тоже находитесь здесь в своём профессиональном качестве. Занимайтесь своим делом!
— Только им я и занимаюсь, Стэн.
— Я чего-то о вас не знаю? — почти угрожающе поинтересовался Луговский.
— У вас превратное представление о моей специальности, — непринуждённо ответил советник.
Раздражение исчезло внезапно, как рукой снятое. Луговский знал об этой особенности Риверы — умении заражать неколебимым спокойствием. Подчас пользовался сознательно, требуя присутствия ксенолога даже там и тогда, где оно очевидно не требовалось. Тот относился с пониманием.
— То есть? — буркнул адмирал.
— Ошибочно думать, что ксенология изучает инопланетян, — проговорил Ривера.
Помедлил. И разъяснил, глядя на оснеженные пики неведомого хребта:
— Ксенология изучает любые формы чужих.
— Мы оставили там собаку, Джек, — прошептала Ифе.
— Где?
— На Кей-Эль-Джей. Его собаку.
— Ну не возвращаться же теперь за ней, — резонно заметил Лакки.
— Тьфу на тебя, — сердито шикнула Айфиджениа. — Помолчал бы.
Лакки покосился на эвакуанта. Злополучный мальчишка с натугой катал зрачки туда-сюда, пытаясь разглядеть их. Мотнулся кадык на тощей серой шее: Уивинг звучно сглотнул.
— Позови тутошнего врача, — угрюмо попросил Лакки. — Поговорить надо.
Медичка хлопнула глазами.
— Джек…
— Серьёзное дело.
Он не стал разговаривать в коридоре, хотя Ифе, приревновавшая своего пациента, хотела побыстрее разобраться с Джеком и вернуться — туда, где над недобитком хлопотал главврач «Древнего Солнца». Полковник медслужбы был неравнодушен к майору Никас, потому и взялся исполнять просьбу лично. Счастливчик потихоньку приревновал сам, но виду не подал. Птица знала, что не красавица с виду, но не знала, насколько притягательной становится, когда щебечет по-своему…
Они сидели в каюте Ифе, Джек понуро разглядывал свои ботинки и старался не смотреть на выгнутый бок гитары, упрятанной под медичкину койку.
— Что, Джек? — спросила, наконец, Птица. Ясно стало, что начинает волноваться.
Джек не хотел, чтобы она волновалась.
— В общем, вот, — пробормотал и прокашлялся.
— Что?
Во рту пересохло, слюна превратилась в клей и намертво стянула горло. Балагур и умник Лакки разучился толкать гладкие речи.
— Ты только не волнуйся, — выдавил он. — Тебя на «Древнее Солнце» переводят третьим врачом.
Ифе озадаченно глянула на него.
— Почему? — проговорила едва слышно.
Лакки шумно вздохнул и сгорбился, упираясь локтями в колени.
— Откуда ты знаешь? — чуть громче спросила Птица.
— Морески сказал. Ему приказ пришёл. Ты только не волнуйся, ладно?
— Я не волнуюсь. Я не понимаю, почему. Здесь же есть третий врач, он хороший специалист.
— Не в этом дело.
— А в чём?
— Долго объяснять.
Айфиджениа открыла рот. Закрыла. Опустила бледное личико.
— Ты только не волнуйся, — в третий раз повторил Лакки.
Они долго молчали. Потом долго говорили вроде бы ни о чём — о «Миннесоте», покойном капитане Карреру и его дочери-музыкантше, о Кей-Эль-Джей, Тери Уивинге и его будущей судьбе — сироте прямой путь в одно из военных училищ, примут без экзаменов, а продлись война ещё лет шесть, он встанет в строй — о Первом ударном флоте, лунных верфях, втором крейсере «Ямамото Исуроку», и о страшно далёкой, родной, зелёной Земле.
…О Земле в ту пору вообще говорили редко. Плохая примета. Много будешь говорить — не увидишь. Но Ифе — Птица, главная примета из всех, что есть, сама по себе; и с ней было можно.
После этого у Джека хватило сил признаться.
— Это я виноват, — сказал он. — Я сболтнул.
Ифе скорбно опустила ресницы.
— Как же вы теперь? — шепнула после долгой паузы.
— Как все, — развёл руками Лакки.
И внезапно резко, с натугой, точно выныривая с глубины, повеселел.
— Я тебе про боевых зайцев рассказывал? — бодро поинтересовался он.
— Рассказывал, — Ифе слабо улыбнулась, понимая, что Джеку не хочется видеть её пасмурной и тоскливой.
— А ты у меня зайчиха особого назначения, — и Счастливчик погладил её по склонённой голове.
…«Миннесота» увозила людей с SKJ-56/9, промышленной колонии. Там был рудник, а комендант планеты фальсифицировал списки жителей, чтобы снизить официальную выработку и положить часть дохода себе в карман. Разница оказалась фатальной для воздухоочистки. Жилые отсеки переполнились, люди лежали в коридоре, стараясь дышать как можно реже и не полной грудью. Плыло зловоние. У старика-казначея начался сердечный приступ. Он плакал и каялся, и просил усыпить его до смерти, чтобы не отнимать воздуха у остальных — ведь он знал, что творит комендант, и имел долю…
Комендант молчал.
Тогда Ифе пела жизнь. Молча, без гитары, потому что вокруг были люди… Джек видел её.
«Ты ведь Птица, — сказал он ей потом, когда ракетоноска уже вернулась на базу, донеся живыми всех до единого, и комендант с казначеем пошли под суд. — Я знаю, у меня когда-то во взводе такой парень был. Его отделению везло, как чертям, раз от раза. Пол-взвода в расход, а у них лёгкие ранения. Я как-то удивился вслух, а он честный оказался. Рассказал».
«Что с ним случилось потом?» — спросила Ифе.
«Орден с ним случился. В офицерскую академию он ушёл…»
Тогда он впервые смотрел на неё так, как сейчас — голодным собачьим взглядом. И так же жизнерадостно улыбался, от уха до уха, растянув исписанное шрамами лицо. Ифе поёжилась.
— Вот, — сказал Лакки странным чётким голосом. — Зайцы, да… адаптивные механизмы. Псевдоподии. Человечество, оно, если надо, хрен-те что может выдать… коллективный разум. Как термитник. Знаешь, как термиты специализируются?
— Знаю, — грустно сказала Ифе. — Ты уже рассказывал.
— Ага… — выдохнул Джек. Глаза ясно блестели. — Вот я термит-солдат. Челюсти, шипы, вся хрень. А ты — королева.
— Не мели чепухи.
— Я знаю, что говорю. Управление вероятностями, внушение, целительство. Ты мысли не читаешь, часом?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
