Он направился к двери, но на пороге обернулся.
– Если в этом замешаны копы, они мне нужны!
– Получишь в свое время, – отозвалась Ева, делая компьютеру первый заказ.
В ожидании ответа она набрасывала рапорт, сверяясь со своими заметками, чтобы не упустить ни малейшей детали. Отредактировав текст, она отправила копии по инстанциям, а потом связалась с Трухартом.
– Мне не хватает людей, срочно нужен помощник. Явитесь к детективу Бэкстеру в мой домашний кабинет.
– Сэр, мне предписано исполнять обязанности курьера до дальнейших распоряжений.
– Это и есть дальнейшее распоряжение. Я беру ответственность на себя. Немедленно отправляйтесь в мой кабинет.
– Есть, сэр. Благодарю вас, сэр.
– Посмотрим, будете ли вы меня благодарить, проведя несколько часов с Бэкстером.
Ева отключила связь и отправилась за Пибоди.
– Бэкстер передал мне кое-какую информацию для вас о детективе Дуайере, – сказала Пибоди, когда они сели в машину. – На всякий случай я не стала упоминать об этом в Управлении.
– Что он выяснил?
– Поговорил кое с кем на панихиде. Там было полным-полно копов, в том числе из шестнадцатого участка. Бэкстер упомянул мимоходом о Дуайере, и оказалось, что один из парней работал в его группе. Похоже, несколько лет назад Дуайер пережил нелегкое время. Он развелся с женой, которая увезла сына в Атланту, и с тех пор ему редко удается видеть мальчика. Дуайер очень переживал, но год назад начал встречаться с какой-то женщиной. Она работает в Детской службе.
«Пришло время посетить Клариссу Прайс», – подумала Ева.
Но едва она выехала из гаража, как ей позвонили.
Абсолютная Чистота вновь была достигнута.
* * *
Новое убийство задержало Еву, поэтому она прибыла в Детскую службу за несколько минут до закрытия. Пробившись через дежурного клерка, она направилась прямо в кабинет Клариссы Прайс.
На брюках Евы была кровь, едва заметная на черной ткани, но она все еще ощущала ее запах.
– Сожалею, лейтенант, но у меня нет для вас времени. – Прайс сидела за своим столом, как всегда миловидная и аккуратная. Убрав данные с экрана компьютера, она посмотрела на часы. – Я должна закончить рапорт, а потом у меня назначена встреча.
– Вам придется найти время.
Прайс поджала губы.
– Лейтенант, вы уже нарушили слово, явившись сегодня утром в дом семьи Дьюкс. Начатый вами процесс повлечет за собой много горя и почти наверняка – судебную тяжбу с участием Детской службы и меня лично. Так что я не намерена больше уделять вам время и тем более – позволять вам врываться в мой кабинет в конце весьма утомительного дня.
– Нарушила слово? Вы так это называете? – Ева наклонилась вперед, опершись ладонями на стол. – А что же, по-вашему, делают «Искатели Чистоты»? Держат слово? Я только что побывала на месте очередной их казни, мисс Прайс. Имя Ника Грина ничего вам не говорит? Может быть, вы слышали о нем во время одного из ваших «утомительных рабочих дней»? Занимался наркоторговлей, порновидео, секс-индустрией, в том числе в нестандартных формах. Клиент заказывал – Ник поставлял. Некоторые из этих клиентов питали склонность к несовершеннолетним. Едва ли Ника Грина можно было назвать симпатичным парнем, но могу поклясться, что его последние два дня тоже были весьма «утомительными».
– Если вы таким образом сообщаете мне об очередной смерти, то к моему офису это не имеет отношения. А если вас интересует, фигурировал ли погибший в делах, связанных с Детской службой, я не могу ни подтвердить, ни отрицать это, пока не получу соответствующие санкции.
– Рано или поздно я размажу по стенке того, кто блокирует ордера. Обещаю вам это. Возможно, вам знакомо другое имя – Ханна Уэйд? Шестнадцатилетняя девушка, регулярно сбегавшая из дому. Когда она ушла в последний раз, родители махнули рукой. По моим сведениям, Ханна провела на улицах около трех месяцев. Нищенствовала, торговала разной мелочью, подворовывала. У нее были неприятности с двенадцати лет. Но больше их не будет. Она мертва.
Ева достала из сумки три фотографии и бросила их на стол.
– Согласно свидетельским показаниям и фото на удостоверении, Ханна была хорошенькой девушкой. Но по этим снимкам такого не скажешь, верно? Никто не выглядит хорошеньким, получив пятьдесят или шестьдесят ножевых ударов.
Побледнев, Прайс уставилась на фотографии.
– Я ее не знаю. Вы не имеете права…
– «Искателям Чистоты» не нравился смотреть на результаты? Что и говорить, они выглядят не такими уж «чистыми». Я только что шагнула в лужу ее крови. Тоже не слишком приятно. В шестнадцатилетней девушке много крови, Кларисса. Она разбрызгивалась во все стороны, пока Ханна пыталась убежать от парня с ножом, у которого мозги взрывались в черепе. А лужа появилась, когда она больше не смогла бежать и упала.
– Она… Это сделал Грин?
– Нет. Это сделали «Искатели Чистоты». – Ева придвинула фотографии ближе к Прайс. – Хорошенько посмотрите на то, что они с ней сделали. Очевидно, в своих изысканиях они упустили то, что Ханна жила с Грином последнюю неделю или две. Спала в его кровати, когда инфекция начала поджаривать ему мозги. А может быть, и ей тоже. Вскрытие покажет.
– Я вам не верю! Уходите!
– Никакой «Чистоты», Прайс. Ничто не приходит в этот мир и не уходит из него без грязи и боли. Ни одна система не безупречна. Но когда ваша дает сбой, погибают невинные люди. Ханна была еще ребенком. Вы, кажется, собирались защищать детей? Но никто не может защитить всех. Это была ваша идея, или вас завербовали? Кто руководит «Искателями Чистоты»?
– Я не обязана отвечать вам! – Губы Прайс побелели, а голос дрожал. – Я не хочу с вами разговаривать!
– Дьюкс помогал создавать вирус. Кто еще участвовал? Дуайер втянул вас в это, или вы его?
Прайс с трудом поднялась, опираясь на стол. Ева увидела, что ее руки трясутся.
– Убирайтесь!
– Я доберусь и до вас, и до Дуайера, и до всех остальных. Кем вы себя считаете? Наместниками бога на земле? Вы вершите суд и казните на расстоянии, а от случайных смертей отмахиваетесь, считая погибших жертвами болезней общества. Это вы его болезнь, Кларисса. Вся ваша чертова самодовольная компания! – Ева подобрала снимки мертвой Ханны Уэйд. – Вы убили этого ребенка и заплатите за это.
– Я… я позвоню адвокату… – пробормотала Прайс, но в ее глазах уже блестели слезы. – Это преследование.
– Вы называете это преследованием? – Ева мрачно усмехнулась. – Лучше не выводите меня из себя. У вас есть сутки, чтобы явиться с повинной и дать показания – тогда я постараюсь представить дело так, чтобы вы отбыли заключение в тюрьме общего режима. В противном случае вас отправят в бетонную камеру-одиночку, и вы больше никогда не увидите дневного света. – Она посмотрела на часы. – Я приду за вами завтра в семнадцать двенадцать и ни минутой позже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
