«Ловкий мальчик. Сразу раскусил, что мне надо, понял то, что я сама отказывалась понимать. Ситуация, в общем, типовая: даме хочется большой, настоящей любви, желательно в красивом месте с очаровательным юным партнером, разделяющим её вкусы, пристрастия. Сон длиной в неделю. Стоит, однако, поинтересоваться у Рони с расценками. Моя кредитная карточка потянет и полмесяца, если не проводить каждый вечер в «Каскаде»… Ни за что не пойду! Нет, пойду, но прямо заявлю: хватит пудрить мне мозги, малыш. Пора тащить в койку».
Лара вздрогнула, представив себя с этим мальчиком в постели. «Неужели я настолько бедна, что должна покупать любовь?» Вот что больше всего мучило её гордость. Признать себя уцененным товаром, неспособным заинтересовать требовательного, утонченного в амурных делах «покупателя».
«Бог мой! А ведь в то крымское лето не было парня, который бы не оглядывался тебе вслед. Даже загадочный и наглый «султан» заманил к себе, засыпал розами, хотел подарить ожерелье… Но лучше всех, самым манящим, пылким, чудесным был Пламен Бончев. Он был единственным… Единственный любимый, так легко предавший наивную глупышку».
Лара наполнила ванну. До встречи с Сидом оставалось немногим больше часа. «Вот полежу в пене и подумаю», — решила она. Пена пахла луговыми травами, в зеркальном потолке отражалась овальная ванна, предназначенная для сладостной неги.
Ровно в девять синьора Бонован последний раз оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Сон, ванна и трезвая оценка ситуации пошли на пользу. Женщина собралась поужинать с симпатичным кавалером. Она будет обольстительной, веселой, остроумной, — такой, которая все ещё вызывает восхищение и жаждущие взгляды. Этот вечер принадлежит Ларе Решетовой и его запомнит юный американец, не зависимо от того, чем окончится их встреча. «В любом случае, платить за себя буду я сама».
Сексапильность темно-синего платья-комбинашки на тонких бретельках скрадывал длинный свободный жакет из той же шуршащей тафты, застегивающийся на одну «сапфировую» пуговицу. Свежевымытые волосы рассыпались, создавая ощущение небрежности. Зато туфли — высший класс — черные шпильки на тоненьких ремешках и крошечная черная сумочка. Неизвестно, как для ресторана «Каскад», а на презентации «Оскара» Лара выглядела бы не хуже других.
Духи, макияж. О, как умело научилась она «делать лицо». Для дневного освещения или вечера, в тон каждому туалету, требующему повышенного внимания. Она умела казаться совершенно естественной, «а ля натурель», или ярко, но со вкусом подкрашенной. Сейчас Лара выбрала призывные тона, чуть подтемнив брови и сделав густые иссиня-черные ресницы. Коралловая губная помада отливала золотом.
«Хватит, не под венец собралась, — строго скомандовала себе Лара. — Ты лучше всех, и это очевидно каждому, если он не слепой».
И все же колени Лары чуть дрожали, когда она спускалась по лестнице. Навстречу ей шагнул восхитительный кавалер — в вечернем светлом костюме и синем галстуке-бабочке. Он склонился к руке Лоры, волна шелковистых волос упала, коснувшись её запястья…
Скоро, вспоминая этот вечер, она поймет, почему так тревожно колотилось сердце и замирала душа. Женщины часто предчувствуют приближение перемен, но боятся признаться себе в этом.
Глава 17
Пламену хотелось напиться. Он чувствовал себя полным идиотом, сомнамбулой, погнавшимся за привидением. Несколько часов он мчался по скоростной автостраде и заявился в причудливое место, никак не соответствовавшее его представлениям об отдыхе. Альфонсом он никогда не был, дамой тоже становиться не пробовал, хотя это и стало модным. Прелестницы, попавшиеся ему в холле самого высокого и фешенебельного отеля на побережье, казались переодетыми мужчинами. Они шепотом обсуждали вчерашние приключения и было это столь громко, что и хохот, и отдельные словечки американского жаргона доносились от уголка отдыха до стойки портье.
Пожилой итальянец, приняв Пламена за своего соплеменника, с усмешкой кивнул в сторону дам:
— Американки! Особая порода. — Пламен не поддержал беседы. — Синьор надолго? — Портье распахнул книгу записи.
— На пару дней. — Пламен окинул быстрым взглядом гладкое одутловатое лицо шельмы и бывшего бабника, прикидывая, как подойти к интересующей теме. — Я разыскиваю одну синьору, — без обиняков начал он. — Ничего, кроме её имени, мне не известно.
— Здесь дамы, как правило, меняют имена. И, знаете, можно даже по книге определить, какой кинофильм в какие месяцы имел успех. Когда прогремела Шарон Стоун, у меня здесь были сплошные Шарон, а сейчас косяком идут Патрисии.
— Это почему?
— Канадка с этм именем поет песню в «Титанике», которую здесь везде крутят с утра до вечера. Грандиозный фильм, скажу вам. синор. Очень впечатляет.
— Выходит, в полицию обращаться бесполезно? — не поддержал беседу мрачный приезжий.
— Избави Боже! У нас тут заповедник, свои секьюрити, свои места встреч и методы наказаний. К примеру, с кавалерами, нарушающими условия договора, здесь поступают весьма оригинально…
— Прости, а что насчет встречи? Вы сказали, есть определенные места?
— О, это ритуал! Все прибывающие сюда гости непременно посещают «Каскад». Отличный ресторан и очень недешевый. С него преимущественно начинают, а потом… потом довольствуются пиццей прямо в постели. Мы держим специальных посыльных… — Портье масляно улыбнулся. — Самый активный спрос после трех ночи… Что делать — любовь разжигает аппетит.
— Благодарю за информацию. Там обязателен вечерний костюм?
— Достаточно пиджака. Работает прокат, где имеется одежда на любой вкус. Ничего не поделаешь, специфика! Многие дамы предпочитают «ковбоев» или мужчин, не похожих на тех, что толкутся дома в их гостиных… Ну, в молодежной, эксцентричной, скажем так, одежде.
— С этим у меня все в порядке. Пожалуйста, одноместный номер на два дня.
— Да, господин Бончев! — окликнул его портье, вручив ключи от комнаты. — В «Каскаде» есть бар. Дешевле и все хорошо видно. Вы точно никого не пропустите.
— Как раз то, что надо, — пробурчал Пламен и поспешил в свою комнату. Уже десять вечера, надо поторопиться.
Через пятнадцать минут мрачноватый и не очень молодой мужчина занял местечко у барной стойки. «Только не напивайся. Будет стыдно, очень стыдно, если твоя погоня за прошлым и чистой совестью завершится очередной пьянкой». Он заказал легонький коктейль и, стараясь не упускать детали, огляделся. Главный зал ресторана под названием «Хрустальные грезы» выходил на широкую террасу, нависшую над водопадом. Здесь действительно было очень много хрустальных светильников, свисающих с потолка сталактитами, подсвеченных радужными бликами наподобие северного сияния. В левой части располагалась площадка для шоу, в правой, чуть на возвышении, — барная стойка. Если поднапрячься, то с табурета можно разглядеть чуть ли не весь зал. А вот толку мало — столики прятались в лабиринте кабинок, тоже вроде «хрустальных», но не прозрачных, на террасе играл оркестр и пары тянулись туда, обтекая бар и сцену.
— Вам можно составить компанию? — На табурет рядом с Пламеном присела соблазнительная пышечка с огненными волосами.
— Чудесный парик, мэм. — Похлопав под мышкой, где профи обычно носят пистолет, он наклонился к курносому круглому лицу. — Я на работе, крошка. Прости, свидание в следующий раз.
— Хмм! А я, что, — на отдыхе?
Пламен взглянул на часы: если в ближайшие полчаса он не увидит Лару, то славно напьется в её честь и забудет обо всем. Напрочь. Навсегда.
— Потанцевать же тебе можно? — без особой надежды спросила рыжая.
— Не откажусь, мэм. — Придерживая даму за локоть, он повел её к выходу на террасу окольными путями, плутая среди спрятанных столиков.
— Кого-то ищешь? — догадалась рыжая.
— Как всегда. — Он вздохнул, все больше входя в роль сыщика.
Пары танцевали тесно, томно, плотно обнявшись. Молодежный репертуар здесь, видимо, был не в ходу. Еще бы! Среднестатистический возраст дам на прикидку не меньше полтинника. А кавалеров — 25. Судя по обилию драгоценностей, мехов, сверкающих вечерних туалетов, музыку здесь заказывали леди. Склонив голову к груди своей дамы, Пламен упорно прочесывал толпу, двигаясь «челноком».
Кажется, это был вальс-бостон или нечто лирическое, тягучее, непосредственно переходящее в лирические ласки. Пламена толкнул юный силач, извинился, но рыжая толстушка успела налететь на другую пару. Удерживая её, Пламен толкнул в спину высокую блондинку, пробормотал «простите» и окаменел. Кажется, он на мгновение вырубился, лишившись слуха и зрения. Перед глазами стояло мельком попавшее в «объектив» лицо — Лара!
— Эй, тебе здорово отдавили ногу? Шпильки — страшное оружие. Кстати, меня зовут Кэт, — трясла его за руку толстуха — Парень, ты жив?.
