— Не злись! — шарахнулся от карающей десницы хохочущий Мирлис. — Да нет, не все. Они обычные, ну может немного привлекательней, чем вы, люди. А Финист… Он ведь правящего рода, а в их жилах течёт кровь многих рас. Они жён себе, не стесняясь, и из эльфов берут, и из других народов. Бабка Финиста, например, дриада, а мать — полуэльф.
— Но эльфы ведь живут долго?
— Так и оборотни правящего рода даже среди своего народа — долгожители. Они только правят обычно не слишком долго, это ведь не просто. А потом живут себе потихонечку, несут охрану. В войнах, если такие случаются, лучших бойцов не найти.
— Не представляю — отказаться от власти! Это какую силу воли надо иметь! А наследники не дерутся из-за трона?
— Обычно не с кем драться, — загрустил Мирлис. — Ты что думаешь — почему с Финистом так носятся? На ноги все подняты, кроме детей и стариков. Нелюди и так детей много не могут иметь. А в правящем роду — два ребёнка редкий случай.
За дверями послышались шаги. В комнату ввалились нагруженный покупками Павел и Еремеевна.
Старушка, заметив по моему лицу, что что-то произошло, кинулась к столу.
— Нашёлся?
— Видели, — ответил быстро Мирлис. — Видели, да только где, не поняли.
Павел сгрузил корзину в угол, Еремеевна сама потом разберёт, и подошёл к нам. Бросив на меня взгляд, понимающе улыбнулся, чем заставил опять заполыхать щёки, и обернулся к Мирлису.
— Вспоминай…
Бабка быстро прикоснулась к нему рукой и тоже замерла. И вдруг разразилась нецензурной бранью. Ничего себе! Такого даже я не ожидала!
— Ах ты, карга старая…, я ж тебя…
Мы трое вытаращились на свирепо орущую бабку. Тишина её отрезвила, переведя дух, Еремеевна остановилась.
— И не смотрите на меня так! Он у сестрицы моей — Яги!
Павел присвистнул, Мирлис прикрыл глаза, а я недоуменно переводила взгляд на собеседников — шум-то из-за чего? Особенно если учесть, что эта самая Яга… Яга?! Мне стало дурно. Эта бабуленция может принять бедняжку Финиста и как дорогого гостя, и как барашка для шашлычка, а мы не смогли и посмотреть на него как следует!
— Так, девонька, — прервала мои размышления Еремеевна, — я к царевне, а ты подбери себе из принесённых вещей, что там тебе в дорогу надобно. Оборотни помогут…
Посмотрела вслед старушке, уже выбежавшей из дома, и резво семенившей по пыльной, раскалённой последним летним солнышком, улице. Перевела взгляд на Павла и Мирлиса. Те озабоченно смотрели за окно.
— Эй, — оторвала их от разглядывания опустевшей улицы, — давайте собираться. Похоже, в поход выступаем немедленно.
— Да нет, Василиса из царского терема иначе как ночью и не выберется. Там слуг видимо-невидимо, и хоть каждый своим делом занят, а уж царевну любой заметит. — Павел оторвался от вида за окном. — Ты тут с Мирлисом посмотри что да как, зная твой мир, я тебе и одежду подобрал, не стесняйся, бери всё, что нужно, а если чего недостанет — оборотни потом принесут… А я скоро вернусь.
— Эй, ты куда это? — подхватилась я…
Ага, сейчас! Оборотня уже и след простыл, только раздался в отдалении собачий тявк, робкий какой-то… Как ему удается так появляться и исчезать?
Мирлис, опрокинув стоявшую у печки корзину, отвлёк от размышлений. На пол вывалились тряпки, выкатилось нечто завернутое в тряпицу, что-то звякнуло о выскобленные доски пола. Я подошла ближе.
Приятель пытался разобраться, но не преуспел. Пришлось разбирать получившуюся кучу самой.
Вытащила штаны и куртку из плотной ткани. Как на меня сшиты!
— Отложи пока, — посоветовал Мирлис.
Понимающе кивнула и отнесла вещи на лавку.
В тряпицу оказалась завернута очень странная вещь — круглая доска, на которой острым ножом процарапали бороздки, сливавшиеся в узор, залитый ярко-красной краской. Недоумённо посмотрела на Мирлиса.
— Гадальная доска, — снисходительно пояснил он. — Положи на колени, закрой глаза. Теперь веди пальцем по канавкам. Открой глаза.
Сделала, открыла. На доске отдельные канавки стали из красных зелёными. Мирлис довольно хмыкнул.
— Зелёный цвет к добру. Читай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что читать?
— То, что написано.
Присмотрелась. Действительно, завитки узора образовывали нечто вроде зелёных букв, местами с трудом, но всё же различимыми. Повертела доску так и этак, примериваясь.
«Волков бояться в лес не ходить идти прямо счастье найти опасаться спутницу освободить узников искать жизнь и смерть».
Знаки препинания отсутствовали напрочь, пришлось обратиться за помощью к специалисту.
— Мирлис, понял, о чём тут?
Состроив умное выражение морды — и удалось же такое — «специалист» задумчиво произнёс:
— Кажется здесь несколько пророчеств.
— Ага. А что они значат? В частности — «Волков бояться — в лес не ходить» — обычная поговорка, известная ребёнку. Куда идти? Прямо? На восток, на запад, или ещё куда? Какую спутницу опасаться? А, прости, за каким чёртом, мне ещё и жизнь со смертью искать? Мне что, неприятностей мало?
Мирлис помялся.
— Мне кажется, это надо понимать, как предупреждения. А поймём мы их по ходу дела.
— Очень приятно! Гадание хорошо тогда, когда оно понятно…
— Да это ж тебе не цыганка-гадалка! Позолотила ручку, и тебе что было, что будет, и про марьяжного короля всё выложили! Это доска гадальная. Она предупреждает, а уж смысл ты сама понимать должна. Тебя предупредили, вот и думай, — возмутился Мирлис.
— Ладно, кончай злиться, вон из глаз скоро искры посыплются, сожжёшь старой женщине хату, — миролюбиво проговорила я.
Протянула руку и потрепала рыжую голову между ушей. Мирлис хихикнул, и мир восстановили.
Принялась дальше рассматривать покупки. Громыхавший сверток оказался парой башмаков, подбитых железом. Выполненные на европейский манер, они застёгивались огромными пряжками, и оказались размеров на пять больше, чем мне надо.
— Это для кого?
— Думаю, для тебя.
Рыжего тоже огорошил размер обувки, в которую моя нога входила и выходила, как лопнувший шарик в горшочек ослика Иа.
— Ну, не знаю, — с сомнением посмотрела на собственные ноги. — Ходить в них смогу, только если держать руками. Иначе потеряю.
Во дворе послышались шаги. На крыльцо кто-то поднялся, доски заскрипели под тяжестью визитера. Раздался стук в дверь.
Высунула голову в окно, на крыльце стоял широкоплечий мужик. О таких говорят — поперёк себя шире. Но толстым я бы его назвать не решилась. Всё, что перекатывалось под простой рубахой, явно было не жиром. Невольно посочувствовала портному, который пытался сшить одежду на богатыря.
— Вам кого? — окликнула посетителя.
— Да мне…
— Это к нам с Павлом, — протиснулся под рукой Мирлис и спрыгнул во двор.
Мужик нерешительно потоптался у двери, удивлённо глядя на оранжевое чудо, хмыкнул понимающе, и потопал за Мирлисом. Они долго совещались за калиткой, пока рядом не возник Павел. Дальше разговор прошёл более эмоционально, но кратко. Павел, слегка наподдав, отправил Мирлиса в дом, и сам пришёл через пару минут. Гость растворился в жарком мареве, как туман.
— Он тоже оборотень? — в лоб спросила вошедшего Павла.
— А ты откуда знаешь, — вскинулся тот.
— Догадалась. У вас манера исчезать и появляться, словно вы из воздуха возникаете.
— Это так заметно?
— Ну, знаешь, — развела руками.
В ответ Павел улыбнулся. Заметил на лавке вещи и кивнул в их сторону.
— Одежда подошла?
Молча подошла к башмакам, и встала в них. Павел состроил гримасу, и озадаченно почесал за ухом.
— М-да. Промашечка. Кто ж знал, что у тебя нога, как у лилипута.
— Я в этом виновата?
Он засмеялся.
— Да нет. Кстати, хозяйка не появлялась?
Мы дружно помотали головами.
— Жаль… Слушайте внимательно. Сегодня к вечеру тебе надо выйти из города и схорониться в лесу, там, где ты ждала девочку. Инар будет с конями. Василису заберём прямо из её горницы, предупреди Еремеевну. Мирлис, ты всё понял, что тебе делать? Хорошо. В путь надо срочно. Финисту память вернуть до вересеня… Сентября. Иначе беда может быть.
