— Продолжай, — командует он снова, разрывая недолгий контакт наших губ. — Быстрее, моя хорошая девочка.
Не удаётся. Моя рука замирает почти сразу. Глаза расширяются. Снова забываю, что надо дышать. Ровно в тот миг, когда его пальцы возвращаются к возобновлению моего совращения. Эта степень нашего общего порока мне ещё неизвестна. И я совершенно не готова к тому, как собранная между моих ног влага размазана чуть выше, аккурат между поочерёдно смятых властным жестом ягодиц.
Мои губы сами собой складываются в протяжное:
— О-ох…
Нет, не больно. Он давит мягко. Проникает неспешно. На шумном выдохе. И моём рваном вдохе. А я и не подозреваю, что способна впустить его в себя настолько легко и просто, даже если это будет совсем не то, к чему я себя морально готовлю.
Кай…
Не останавливается.
— Я распечатаю тебя со всех сторон, не только твою шикарную задницу. Ты будешь принадлежать мне. Полностью. Только мне, ангел мой, — то ли снова ставит перед фактом, то ли банально комментирует свои действия. — Не просто просить будешь. Умолять будешь. И в следующий раз сама встанешь передо мной на колени…
Не задумываюсь. В исполнении озвученного тоже не сомневаюсь. Отдаюсь на волю происходящему. И каждому последующему толчку, что отзывается внутри чем-то остро-запретным, уничтожающим напрочь последнее здравое, что во мне остаётся. Всё смешивается. Ничего уже не понимаю. Ощущений слишком много. С избытком. Они — намного больше того, что я способна выдержать. Неудивительно, что вскоре всё внутри буквально взрывается и сжимается сладкими судорогами, сулящими забвение. Я прихожу к своему сегодняшнему повторному финишу личного наслаждения. И не одна. Вязкое липкое семя остаётся частично на моих пальцах, частично на моём животе и бёдрах, но я слишком расслаблена, чтобы думать или беспокоиться ещё и об этом.
И да, очень быстро потом я всё-таки засыпаю...
А перед тем:
— Мне понравились цветы, — мямлю едва ли разборчиво, после того, как мужчина располагается спиной на кровати, а меня устраивает на себе поверху, подзабив на собственную повязку и совсем не зажившую рану под ней. — Очень красивые.
Ну и пусть решит, что ведусь на них, как последняя дурочка, и такой, как я, соответственно, вообще много не надо, что называется “купи за дёшево, почти даром, сразу поведётся, ведь тотально наивная, в простонародии — полнейшая идиотка”. Всё лучше, чем то, что на самом деле предательски пробирается настолько глубоко-глубоко, что буквально в нутро въедается и теперь навечно будет жить в моей бедовой голове.
Да и всё равно же сказала…
Очень уж захотелось.
