Список получился довольно внушительный. Суэйлз отобрал несколько лекарств и положил их в черную сумку.
– Я могу значительно облегчить его состояние, но боюсь, что Крег настолько ослаблен, что лечение не принесет заметного результата. Он потерял слишком много крови.
Абару задумался.
– В деревне, где я провел юность, был местный лекарь. Человек он был очень способный и, случалось, творил чудеса… И знаешь, что он сделал однажды? Вставил тонкую тростинку в руку одного человека и перелил его кровь другому.
Суэйлз был поражен.
– Клянусь Юпитером, это просто невероятно! Произвести переливание крови в таких примитивных условиях… И что же, больной выжил?
– Да, полностью выздоровел.
– Какой поразительный сюжет для «Королевского медицинского журнала»! Переливание крови… В Лондоне еще только проводятся опыты с животными. Они до сих пор не могут преодолеть какое-то препятствие, мешающее переливанию крови. Успешно завершается только одна из пяти операций.
– А что нам терять, Рон? – спросил Флинн. – Ты говоришь, что он все равно обречен.
– Господи! – Суэйлз был в ужасе. – Вот уже много лет, как я не практикую. И имею довольно смутное понятие о переливании крови.
– И все-таки ты должен попытаться, приятель. – Флинн посмотрел на Абару и Рэнда. – Пойдем, принесем его сюда.
– Нет, он слишком слаб для этого, – возразил Суэйлз. – Мы принесем все, что нам нужно для операции, прямо к Патни.
– Докажи всем, что ты чертовски хороший док, Суэйлз, – сказал Флинн, похлопав его по спине. – Идемте.
За один час они превратили спальню Анни Патни в операционную. Сюда же принесли и стол доктора Роудса.
– Какой слабый пульс у Крега, – пробормотал Суэйлз.
– Пульс? – спросил Абару. – А знаете, как поступал наш лекарь? Прощупывал пульс у двадцати—тридцати человек и выбирал того, у кого самый сильный пульс.
– Молодец! – воскликнул Суэйлз. – В Королевской академии его бы на руках носили. Сильный пульс свидетельствует о хорошем артериальном давлении и о прекрасной работе сердца. Мы сделаем, как и он. Засучите все рукава. Только не вы, Анни.
– Это почему же только не я? – возмутилась она. – Я вам не лондонская тепличная лилия. Я всегда была наравне с мужчинами и не собираюсь от них отставать. – С этими словами Анни обнажила свою полную руку. – Щупайте пульс, док.
Суэйлз молча прощупал пульс у Анни, Флинна, Рэнда и Мордекая. Он уже хотел объявить результат, когда Абару вдруг произнес:
– Ты пропустил меня. – И сунул руку прямо под нос Суэйлзу. – Надеюсь, ты не собирался меня обойти?
Суэйлз обвел взглядом присутствующих. Однако все в смущении отворачивались, не желая принимать на себя ответственность.
– Уж не боишься ли ты, что кровь темнокожего может оказаться отравленной? – спросил Абару. – Уверяю тебя, она такого же алого цвета. И имеет точно такие же свойства.
– Нет-нет, Эйб, дело вовсе не в этом, – запротестовал Суэйлз. – Конечно, я должен пощупать твой пульс. – Он взял могучую руку туземца и приложил два пальца правой руки к артерии на кисти.
Когда он наконец отпустил руку Абару, все уставились на него ожидающим взглядом. Суэйлз молчал.
– Ну?.. – спросил Флинн. – На кого пал выбор? Ставлю на кон фунт, что на меня.
Суэйлз пробормотал:
– Выбор и в самом деле пал бы на тебя, если бы…
– Если бы – что?
«Послать бы все это к черту! – промелькнуло в мыслях у Суэйлза. – Мне ничего не стоило бы солгать, и никто не обратил бы на это внимания. Но я не стану лгать. Ни за что».
Он вздохнул:
– Эйб, ты именно тот, кто требуется. Это совершенно очевидно.
Суэйлз обвел всех вызывающим взглядом, и никто не посмел ответить на его вызов.
– Ну что ж, пора приниматься за дело, – пробормотал Флинн. Он положил руку на плечо Абару. – Ты наша последняя надежда, приятель. Желаю удачи.
Суэйлз взглянул на Рэнда:
– Ты будешь моим ассистентом, Джордж. Рэнд в изумлении уставился на друга.
– Но у меня же нет никакого опыта.
– Какой ни есть, он все же больше, чем у других. Ты, Эйб, ложись на стол. Ты, Джордж, приготовь мне скальпель и тростинку.
Рэнд вынул скальпель и трубочку из ведерка с виски, где они лежали.
Когда Суэйлз попросил у Анни Патни ведерко виски, та возмутилась:
– На что ты хочешь пустить мое доброе виски? Тебе не жаль извести его просто так?
Суэйлз улыбнулся:
– На медицинском факультете было немало студентов, которые разделяли мою любовь к чистоте. Недаром говорят: «Чистота – от Бога». Уважь меня, Анни.
Он вытер нож о чистое полотенце и сделал разрез на руке Крега. И тут же остановил струйку крови нажатием пальца чуть выше разреза.
– Теперь действуй ты, Джордж. И побыстрее. Зажимай трубку в разрезе, а я тем временем проделаю то же самое с Абару.
Кровь из разреза на руке туземца брызнула чуть не до потолка, и когда Суэйлз вставил наконец другой конец тростинки и укрепил его, он был весь в крови.
Все затаили дыхание. Прошло всего несколько минут, и щеки Крега стали наливаться румянцем.
– Молодец парень! Только посмотрите на него. Он воскресает прямо на глазах.
Все вздохнули с облегчением. Абару с гордым видом усмехался.
– Я чувствую себя… я чувствую себя…
– Как бог, – подсказала Анни. Она подошла к Абару и поцеловала его. – Ты действительно для меня как Бог, Эйб. Не хочешь ли глотнуть виски?
– Не отказался бы.
Когда Суэйлз решил, что в жилы Крега влито уже достаточно крови, он вытащил тростинку и двумя стежками стянул разрез.
– Ну а теперь я, пожалуй, зашью его плечо.
Он с предельной осторожностью зашил рваную рану на плече Крега.
– Теперь нам остается только наблюдать, – сказал Суэйлз. – Если у него проявится неприятие перелитой крови, то это произойдет очень скоро.
Последовало мучительное ожидание, скрашиваемое лишь виски и чашками крепкого кофе. В десять вечера Суэйлз счел возможным объявить:
– Думаю, он будет жить. Посмотрите на цвет его лица. Посмотрите, как ровно он дышит во сне.
Анни положила ладонь на лоб Крега:
– Жар уже спал.
Суэйлз наполнил все бокалы и произнес тост:
– За нашего замечательного друга! За Абару!
Все молча выпили. Только Мордекай счел нужным дополнить тост:
– За Абару. За нашего брата.
Глава 7
Губернатор Лахлан Макуэри предложил своему доброму другу Дейлу Блэндингсу воспользоваться всеми удобствами его резиденции для празднования серебряной свадьбы Сэмюела и Джоанны Дирингов. Хотя в течение долгих лет, миновавших после трагического происшествия с Джоном Блэндингсом, обе семьи и встречались на официальных приемах, они никогда не приглашали друг друга в гости.
