моя месть, а Анина. Она, кстати, в своём праве. А я тебя простил. Ты зачем эротический театр с Глашкой устроил? У неё совсем крышняк снесло.
— Думал, что посмотрит и проникнется моментом. А там уж я её, горяченькую…
— Прониклась?
— Нет. Все семечки молча сгрызла и ушла.
— Ты где мозги растерял? Какой секс между вами? Человек и такса — это зоофилия чистой воды! Да и способа заняться подобной мерзостью представить не могу.
— Со способами не проблема. Да и не Глаша больше интересует, а дух, с которым она в симбиотстве. Пусть он и очеловечился в этом теле, но вашим видом считать его нельзя… точнее, её. Теперь это не важно: садовый гном в умелых руках Глашеньки прибьёт не хуже клеймёного меча.
— Ну, тебе такая смерть не грозит, — хмыкнул я.
— Грозит! Глаша ещё не раскрылась. Когда-нибудь симбиот повзрослеет, и вот тогда только в боевой ипостаси смогу противостоять ему. А я драться не буду… Люблю не могу!
— До этого времени всё уляжется.
— Ага. В одну могилку со мной. Глафира уже вот-вот найдёт себя истинную: время её детства подошло к концу.
— Подробнее? — уже серьёзно попросил я. — Кажется, могут начаться проблемы иного уровня.
— Не знаю. Все взрослеют индивидуально. Ещё одна причина присмотреть за ней, а ты меня сдал со всеми потрохами.
— Помирю, но докладывай по изменениям всё.
Юлия Петровна была в своём кабинете. Вручила мне деньги и неожиданно пожаловалась.
— Звонила Савелию Тихоновичу, но он мои звонки сбрасывает. Кажется, я его чем-то разочаровала. Не знаешь подробностей?
— Откуда? — округлил глаза я, решив не выдавать Глашкины откровения.
Пусть взрослые люди сами разбираются, а то посредник может и по шее получить. От Юлии за то, что сразу не рассказал, а от Савелия, наоборот, что рассказал первым. Пусть мужчина подумает без давления и определиться в отношениях с Достоевскими. Я б на его месте обязательно поразмышлял с недельку. Тем более, и собутыльник для этих дел у него отменный. Дядя Дато не только напоит, выслушает, но и закуску приготовит.
Приехав к Главное Управление СБ, был проведён по длинным унылым коридорам в кабинет майора Филонова. Тот молча принял деньги, но как только увидел, что я ему принёс, сразу же выдал такую тираду из непечатных слов, что аж заслушался.
— И это ты называешь огромной суммой⁈ Где рубли⁈
— Я про рубли ничего не знаю. Двести тысяч австралийских долларов, по-вашему, небольшая сумма? Везёт. По мне, очень приличная.
— Но Семён сказал…
— Я не знаю, что там сказал ваш племянник, но если можете достать запись разговора с ним, то там я точно рубли не упоминал.
— Играть любишь, Гольц? — жёстко посмотрел на меня майор Филонов. — Стража! В наручники этого прохиндея и в камеру!
Блин! Такого поворота я не ожидал, но сопротивляться не стал, позволив двум «унтерам» в ранге Мастеров нацепить на меня «браслеты» и увести в неизвестном направлении.
— Вытаскиваю? — по мыслесвязи моментально предложил Такс.
— Подожди, сбежать всегда сможем. А вот вернуться после побега будет проблематично.
Глава 22
Облили холодной водой, приводя в чувство. Игла в вене и пробирки для взятия крови. Уже час мордуют. Терпение на исходе. Ещё немного и сорвусь, натравив на своих мучителей Такса. Они вопросы не задают, а просто мутузят по болевым точкам. И я понимаю почему, поэтому пока не предпринимаю никаких действий. Признаться, в этом каменном мешке, экранирующем почти любое проявление Дара, и так проблематично раскрыть себя во всей красе.
— Достаточно, — наконец-то приказывает майор Филонов. — Это человек.
— Зато вы совсем далеки от него, — выдыхаю я, валясь на пол, снятый с крюка.
— Готов извиниться, — как ни в чём не бывало говорит «дядя Ваня». — Просто Метаморфы, несмотря на всю свою жестокость, сами плохо переносят боль. Надо было убедиться, что ты — это не он. Раз не перекинулся в родную ипостась после пыток, значит, и перекидываться нечему. Продолжим разговор в другом месте?
— На твоих похоронах, сука! — честно ответил я. — Другие места мне не нравятся.
— Злой… Люблю таких. Реально люблю, Максим. Слюнтяи пытаются договариваться, ноют, а бойцы до горла дотянуться норовят. Ты боец, как ни крути. Знаешь… Даже спрашивать не буду, как одолели Морфа. По хорошему счёту награду за такое нужно давать.
— В виде отбитых почек?
— Нужно было удостовериться, что опасная Тварь не разгуливает по столице. Удостоверился и больше насчёт этого вопросов не имею. Знаю, что ничего не скажешь. Только… Есть мыслишки, как банда Сиплого могла образоваться?
— Если Сиплый — это Морф, то нужно смотреть не на сейчас, а намного дальше. Как звали того графа, который стал им?
— Неважно.
— Наоборот. Если человека осудили и отправили на каторгу, то нужно восстановить его доброе имя. Он не преступник, а жертва Метаморфа, воспользовавшегося личиной потерпевшего после его убийства.
— Хорошо, что ты это сказал. Мы, вообще-то, разрабатываем подобный вариант. А теперь в порядке дискуссии, конечно: что скажешь о ликвидации банды Сиплого?
— Нашлись люди, которые смогли отследить его логово. Убили Тварь. Дыру закрыли. Ушли: скромные все.
— Как ушли?
— При полном попустительстве службы безопасности… За что вам только зарплату платят?
— Намёк понят и принят. Наша недоработка. Так, куда группа мстителей ушла?
— Да куда угодно. Бросила автомобиль неподалёку от особняка Достоевских, чтобы наводку на нас, безвинно-невинных, сделать. И растворилась в переулках. Если чего, то считаю, что нужно трясти Бугурских. Они нас не очень жалуют.
— Нет никаких доказательств их причастности.
— На нас же всех собак просто так повесили! Это же не мешало познакомить меня с вашими застенками!
— Ну, извини. По-свойски, так сказать, поговорили. Я, признаться, тебе до сих пор не верю полностью. Таких мутных типов днём с огнём не сыщешь.
— Я простой иммигрант! Дайте, наконец, нормально пожить, а то постоянно во что-то влипаю!
— Нет, Максик. Простые и живут просто, а не головы СБ дурят. Либо у тебя какой-то свой план легализации, либо ты идиот. На последнего похож меньше всего, хотя и стараешься изо всех сил.
— В случайности верите?
— Давно перестал.
— Жаль… — вздохнул я. — Это именно мой вариант. Что дальше?
— Езжай домой. Я внимательно буду за тобой присматривать.
— Кто б сомневался.
* * *
Когда барон Гольц уехал, майор Филонов вызвал к
