— Яхмос не увидит ее вершины! Ему не суждено дожить до конца строительства.
Аарон промолчал в ответ, а Масар пробормотал куда-то в сторону:
— Даже высшие жрецы не берутся предсказывать судьбу фараона — бога на земле.
От гнева Магрубет сразу не нашелся, как возразить. Постояв с минуту, он повернулся к Масару:
— Запиши при мне в свой папирус. Не пройдет и нескольких дней, как я убью Яхмоса!
С демонстративной послушностью Масар уселся в позу писца, скрестив ноги, и начал что-то чертить в небольшом свитке, всегда находящемся при нем. Магрубет смотрел сверху на его загорелую лысину и с трудом сдерживал себя, чтоб не раскроить ее прямо сейчас первым же попавшимся камнем. Масар, как всегда, вел себя совершенно спокойно и уверенно, чем обычно обезоруживал Магрубета в моменты приступов его гнева. Так и сейчас Магрубет отвернулся в сторону, чтоб выразить свое полное презрение к этому писцу-скопцу. Взгляд его устремился вдаль, в сторону города, и тут он увидел людей, быстро бегущих к ним. «Яхмос! Яхмос!» — расслышал он слова кричавших на бегу трех хабиреев.
Эти слова хлестнули, словно плеть надсмотрщика по плечам. Во рту пересохло, на миг перехватило дыхание. «Яхмос завтра прибывает!» — кричали юноши-строители и размахивали от радости, что первыми принесли весть самому Льву. Магрубет стал медленно спускаться с холма. Ноги плохо слушались его. Удивляясь сам своему непонятному смятению, он как бы в забытьи направился в сторону пирамиды. Остальные пошли за ним в отдалении.
Он остановился возле того большого камня, уже вделанного в стену храма, и жестом подозвав Аарона, стал ему читать строки, высеченные внизу под изображением Нафехерет.
Сладкая, сладка ты для любви. Сладкая, сладка ты для царей, Сладкая, сладка ты для мужей. Царица любви между женами, Дочь царей, сладка была в любви…[47]
Прочтя надпись, он задумался, глядя на изображение, затем повернулся и пошел быстрым шагом. Ничего не поняв, Аарон поспешил за ним.
* * *
Яхмоса встречал весь город. От берега Хапи до самого дворца улицы были полны народу. В такой толпе трудно было подойти близко к шествию фараона, но Магрубет и не прилагал больших стараний. Все было видно издали.
Наконец-то Магрубет лицезрел своего врага! Это был он! Даже в пышном наряде с высокой короной на голове Магрубет узнал его. На высокой колеснице, в сопровождении всадников и боевых колесниц Яхмос медленно двигался посреди толп восторженно ревущих египтян.
Рядом с Яхмосом по правую руку возле золотого кресла стоял юноша в богатой одежде, лет восемнадцати, похожий на Яхмоса, бледный и худощавый. Это был, как сообщил на ухо Магрубету Масар, старший сын фараона от его главной жены Яхмос Нефертерит — Аменхотеп Первый. По левую руку стоял такого же возраста, но более плотный и крепкий на вид другой сын Яхмоса от второй его жены Сенисенет — Тутмос Первый. Позади трона стояли жена Яхмоса — Яхмос Нефертерит и дочь, тоже Яхмос[48]. У ног царского семейства по краям колесницы сидели жрецы. На колесницах вслед за фараоном ехали знаменитый полководец Нехси и Яхмос, флотоводец. Этих Масар знал в лицо. Другие тоже, наверное, не менее важные, ехали на колесницах, запряженных белыми лошадьми и богато украшенных. Одного высокого воина с надменно-радостным лицом, едущего верхом, Магрубет как будто узнал. Тогда в утреннем уличном бою он был все время рядом, справа от Яхмоса.
Вот ехали они, победители! Народ ликовал. Египет встречал своего царя-освободителя. Кончено навеки владычество гиксосов! Да живет вечно Яхмос Великий! Магрубет смотрел на все это и старался лишь прятать от всех свой ненавидящий взгляд и злую усмешку. Как мечтал он сейчас о том, чтоб врезаться в эту толпу со своим конным войском и рубить, рубить всех подряд направо и налево!
* * *
Праздники шли уже три дня. Настал четвертый день. День Магрубета! К вечеру смолкла музыка во дворце фараона. Повсюду гасли огни. Дольше всего они горели высоко на открытой террасе. Там фараон со жрецами возносил молитвы, встречая появление ночного светила, своего покровителя бога Яха. Спустя некоторое время жрецы, по-видимому, ушли. Оставался гореть маленький светильник. Яхмос, наверное, один, а может быть, с кем-то из жрецов предавался ночному бдению. Сколько Магрубет ни вглядывался в ночи, кроме одинокой фигуры на террасе никого не было видно. Так было вчера, так было и в этот вечер. План получил окончательное завершение.
Круглый серебристый диск ночного бога струил свой свет на высокую площадку, где сейчас находился живой бог Египта. Но бог Яха щедро светил только с одной стороны. Все остальное со стороны глубокого рва, проходящего возле дворца, тонуло во тьме египетской, в густой черной мгле.
Легко преодолев высокую ограду, Магрубет очутился в саду. Крадучись, он напрямик прошел к тому месту, где среди густых акаций был спрятан длинный шест. С его помощью он должен был перейти через глубокий ров, не очень широкий, но с крутыми, обделанными камнем берегами. Шест был на месте. Первая частичка плана осуществлялась. Подойдя ко рву, Магрубет увидел, что воды в нем не было. На обнажившемся дне повсюду торчали острые, как копья, колья.
Идя осторожно между кольями, Магрубет видел, что дно было совсем сухим. Видимо, еще дневная жара так осушила его. Это была вторая удача. Выбравшись на другой берег под стену, Магрубет мысленно послал благодарность Леонху. Он не сомневался, что это была его помощь.
Теперь предстояла задача потруднее. Нужно было взобраться на высокую стену, образующую выступ для гигантской колоннады. Там сбоку, не видимая ниоткуда снизу, находилась маленькая дверца. Много раз при свете дня, приходя сюда, Магрубет всматривался в каждый камень, в каждый малейший выступ на стене, пока твердо не убедился, что сможет преодолеть эту высоту. Времени, пока с боковой стороны темно, должно было хватить. Сжав зубами лезвие кинжала, он уверенно шагнул к стене.
Когда холодный глаз ночного светила стал выглядывать из-за крыши, Магрубет, обливаясь потом, вылез на стену. Присев на минуту для отдыха и вытирая окровавленные руки,
он вдруг почему-то подумал, что вот еще немного, и он покинет навсегда Египет и больше никогда не увидит ни Таттехуш, ни Нафехерет. Тут же с негодованием он одернул себя за эту никчемную сейчас мысль, но настроение уже почему-то омрачилось.
Найдя дверцу, Магрубет попробовал ногой, трудно ли будет взламывать запор. Известно было, что дверца всегда закрыта изнутри, но она вдруг легко подалась и без скрипа открылась от толчка ноги. Это очень не понравилось ему. Он стукнул рукояткой кинжала о порог и затаился. Если там была засада, то сейчас она бы себя чем-нибудь обнаружила. Нужно лишь терпеливо подождать.
