все увидели его последствия. Слабая искра, мелькнувшая между электродами, спрятанными в полу, воспламенила распыляемый с момента появления в зале нарушителей горючий газ. Объёмный взрыв сильно отличается от обычного. Когда взрывается твёрдое вещество, выделяющиеся в результате бурной реакции газы порождают взрывную волну, расходящуюся во все стороны. Если ты находишься далеко от места взрыва, если на пути находится препятствие — шансы на благоприятный исход возрастают многократно. При объёмном же взрыве вспыхивает и мгновенно сгорает весь воздух вокруг тебя. Вокруг и внутри тебя. От такого не спасёт одетый на тело бронежилет, не поможет товарищ, стоящий чуть впереди. Если ты в зоне объёмного взрыва — можешь считать себя мертвецом.
Только древность ловушки позволила отряду диверсантов не полечь всем в одну секунду. Не все форсунки, распыляющие газ, сработали как нужно. Да и датчики, которые должны были сработать только в момент, когда все нарушители окажутся внутри зала, не справились со своей работой в полной мере.
Пламя вспыхнуло, испепеляя смертных, посмевших нарушить многолетний покой склепа, в который превратился Шпиль Обречённых. Мэд ощутил адскую боль, когда кожа на его теле мгновенно сгорела, рассыпаясь пеплом. Его сознание не могло вынести такого издевательства, отключившись сразу. Но даже этого краткого мига, пока оно ещё не погасло, хватило, чтобы навсегда отпечатать в памяти муку тела, оставшегося без защитного покрова.
Взрыв был, как и полагалось, мгновенным. Будь у Максима открыты глаза, он бы наверняка ослеп, не успев даже моргнуть. Но привычка зажмуриваться, работая с внешними устройствами пусть частично, но спасла органы зрения. Впрочем, когда сознание вернулось в прожаренное до хрустящей корочки тело, способность видеть стала последней в длинном списке проблем.
Его снова тащили. Но если в прошлый раз он не мог ходить, потому как находился в состоянии сильнейшего опьянения, то сейчас причина заключалась в другом. Мэд пребывал в крайне тяжёлом, фактически предсмертном состоянии. Только запас физической прочности, присущий организму гопа, да вколотые конские дозы лекарств не позволяли ему перейти в состоянии окончательной смерти.
Несмотря на обезболивающее, Мэд чувствовал себя так, будто он весь стал больным зубом, который злобный стоматолог сверлил без наркоза. Будь у гопа возможность, он бы орал во весь голос. Вот только тело его совсем не слушалось. У Мэда не было сил даже просто шевельнуть губами. Лишённый зрения и обоняния, он всё же мог слышать. Не будь боль, терзающая его, такой сильной, Мэд наверняка впал бы в отчаяние от того, что слышал.
Критическое состояние Мэда время от времени приводило к тому, что сознание отключалось, не в силах справиться с сигналами, поступающими от умирающего организма. Поэтому воспоминания о происходящем для молодого гопа оказались пугающе отрывистыми.
… Треск игстрелов, взрывы, сдавленные крики, лязг, грохот. Среди всего этого шума слух выхватывает голос Вэя, кричащего во весь голос:
— Отступайте! Нам не пройти по этому коридору! Они заложили там…
Оглушительный взрыв обрывает окончание фразы. Впрочем, и так понятно, о чём пытался предупредить командир.
…Громкое шипение газа, вырывающегося под большим давлением. Сайто, даже в смертельной опасности остающийся хладнокровным, спокойно втолковывает слушателям:
— Я могу заложить заряды, чтобы открыть выход. Но нужно обеспечить мне окно в десять секунд. Если кто-то из дроидов попадёт в меня, когда я активирую взрыватель, то всем нам будет хана. Понятно?
— Не переживай, старик! Дадим мы тебе время! Главное, не подведи нас!
…Пронзительный визг, похожий на тот, что издаёт циркулярная пила. Этот визг становится всё громче, что подсказывает о приближении его источника.
— Нихир, у нас нет времени! Скорее! — слышится истерический крик.
Хакер не отвечает. Визг нарастает, заполняя собой всё звуковое пространство. Пока, наконец, в эту какофонию не вплетается мелодичный перезвон, ответом на который становится громкий радостный вопль.
— Нихир, с меня бутылка! Самой лучшей одконы, которую можно достать в наших краях! Не будь ты мужиком, расцеловал бы всего!
…Тишина. Слышно только еле слышное дыхание затаившихся рядом людей, да звук падающих капель, разбивающихся о пол. Вдалеке раздаётся негромкое гудение, прерываемое ритмичным поскрипыванием. Внезапно раздаётся звонкий писк, и сразу чья-то грубая ладонь закрывает рот. Мэд вовсе не собирался кричать или вообще издавать хоть звук, но неизвестный, похоже, не хотел рисковать. Писк прекращается, а затем снова слышится поскрипывание. Похоже, его источник, чем бы он не был, удаляется. Рядом кто-то переступает с ноги на ногу, а затем Максим слышит звук катящегося предмета и звон упавшей с высоты и разбившейся бутылки. Тишина взрывается ругательствами, криками, выстрелами. Мэд чувствует, как его безвольное тело подхватывают на руки и, перебросив на плечо, тащат куда-то в сторону от развернувшейся схватки…
Очередное пробуждение принесло сразу несколько сюрпризов. Первый заключался в том, что вокруг было относительно тихо. Единственным относительно громким звуком был чей-то протяжный стон, который тянулся и тянулся практически непрерывно. Через некоторое время Мэд понял, что это стонет именно он. И следом за осознанием данного факта пришло понимание, что к нему вернулась пусть частичная, но всё же способность управлять собственным телом. Поняв это, молодой гоп попытался шевельнуться. Ему удалось двинуть пальцем, что вызвало сильную вспышку боли, от которой стон, срывающийся с губ, стал ощутимо более громким.
— Заткните его уже кто-нибудь! — донёсся до его слуха голос Калантара. — И без того хреново!
Голос лубасири звучал глухо, устало. Перед мысленным образом Мэда тут же возник образ перепачканного в крови, с трудом сидящего у стены предводителя их отряда. Насколько воображение совпадало с реальностью, проверить было невозможно. Спёкшиеся веки не желали открываться, да и большого желания смотреть по сторонам, учитывая состояние, не появлялось. Тем не менее, осознав смысл сказанного лубасири, Мэд попытался взять под контроль хотя бы собственный рот. Через некоторое время ему это удалось. Стон стал тише, хотя полностью удержать его у гопа не получилось. Тем не менее, его попытки не остались незамеченными. Мэд почувствовал слабое касание к своей руке, а затем услышал тихий голос Сайто:
— Ты как парень, жив?
Максим утвердительно промычал. Он не мог говорить связно, но старого взрывника удовлетворил и такой ответ. Не дожидаясь вопроса, чонкигешит заговорил:
— Это хорошо. Наверное. Не знаю, насколько ты понимаешь, где мы находимся, но попробую прояснить ситуацию. Мы в полной заднице. Эта охранная система сумела загнать нас в ловушку. Мы сейчас в каком-то подобии бункера, а за дверью — куча дроидов. Рано или поздно нам придётся открыть дверь и сдохнуть. Потому как стоящих бойцов осталось маловато.
— Маловато? — послышался голос откуда-то слева. — Пять стрелков, если считать тебя за стрелка, старик. Да ещё
