обрушилась на Вилла.
– Я бы мог успеть поговорить с Йоханом, если бы не эти ублюдки! Я убью их, черт возьми! – Он вышел, громко хлопнув дверью не заметив, что последние слова сказал вслух. Черный Мерседес сорвался с места.
***
Огонь ярости постепенно остывал, сменяясь холодным расчетом. Вилланд вел автомобиль по замерзающим улицам Мюнхена. Что-то вокруг изменилось: напряжение повисло в дрожащем туманном воздухе. Почему-то именно теперь люди как никогда спешили жить. Одни придавались веселью, оградив себя от реальности звоном стекла и клубами сигаретного дыма, в то время как другие со страхом, или с благоговением ждали, когда зверя спустят с цепи.
Несмотря на холодную погоду, Отто каждое воскресение прогуливался по ***гартен среди архитектурного брака между английским и традиционным немецким стилями. Мощеные дорожки, точно лучи, сходились в центре парка в храме языческой богини. Летние кафе давно закрылись, а столы и стульях занесли в помещения до прихода весны. Деревья сбросили листву, обнажив серые стволы, а дворник сметал остатки жухлой зелени. Вилл оставил автомобиль у ворот парка и, прогуливаясь по его пышным рядам, почти забыл о цели своего визита.
Отто неспешно ступал по дорожке парка. Вилл сидел на лавке и курил: впервые со времен войны. Холодно. И без сигарет изо рта выходила струя пара, а табачный дым облаком вздымался над замерзшим мужчиной в коричневой шляпе. Отто прошел мимо, не заметив сослуживца, да и Вилл не сразу признал его. Без формы оба выглядели как простые горожане на отдыхе в парке, без темных тайн за душами укатанными в пальто.
Женский голос окрикнул Отто и тот обернулся на зов. Вилл наконец признал свою цель. Один из убийц Йохана был совсем близко, в отличие от третьего, долгое время коварно разрушавшего доктора изнутри. Гнев вновь воспылал в груди. Вилл едва сдерживал себя, чтобы не броситься на врага прямо здесь и сейчас.
К Отто подошла женщина. Молодая, невысокая рыжеволосая дамочка в серой шубке вела за руку укутанного в сто слоев одежды ребенка. Сквозь шарф он мычал что-то невнятное и свободной рукой показывал пальцем в небо. Только Вилл посмотрел, куда показывает ребенок и усмехнулся, увидев на ветке старого клёна необычайно жирную ворону. Когда он опустил взгляд, Отто уже взял под руку рыжеволосую женщину с ребенком и втроем они пошли гулять по парку. Как же он сейчас похож на обычного человека.
Вилл медленно следовал за ними, опустив голову и пряча лицо за ободком шляпы. «И что теперь делать?» – отойдя от комы гнева, вопрошал разум. Семья подходила к воротам парка, и преследование грозилось окончиться провалом. Но вдруг Отто отпустил руку супруги и свернул с дорожки в сухие заросли кустов. Вилл последовал за ним. Сойдя в поросль, он ускорил шаг. По лицу ударяли ветки с последними желтыми и красными листьями осыпавшиеся прямо за ворот пальто. Отто стоял к нему спиной, у самого ветвистого куста и, насвистывая, облегчался.
– Отто! – раздалось в тиши и вороны, хлопая крыльями, сорвались с деревьев.
– Вилл? – не оборачиваясь, удивлся он и застегнул ширинку.
Шурша листвой под ногами, Мердер подошел вплотную к сослуживцу. Он повернул голову.
– Что ты тут де… – вопрос прервал блеснувший в руках Вилла пистолет, стволом смотревший прямо на Отто. То самое оружие, которым пятнадцать лет назад Вилланд убил Мартина.
– Ты чего? – Отто испуганно поднял руки.
– Сам знаешь.
– Нет!
– Не лги мне.
– Ты застаешь меня в парке с семьей с револьвером в руках, что я тут могу понять?!
– Тихо. Мы только начали. – Щелчок затвора заставил сжаться тело Отто, а голос его задрожал.
– Да что ты хочешь от меня?!
– Не так много. Всего лишь твоей смерти.
– Ты сумасшедший?! Да что я тебе сделал?!
– Всего лишь переехал на автомобиле моего армейского друга!
– Это была идея Генриха! И он сидел за рулем.
– Зачем вам это, черт возьми, понадобилось? – вопрошал Вилл, размахивая заряженным револьверов, отчего Отто еще сильнее напрягся.
– Я всё тебе объясню! Только умоляю, опусти оружие, – Вилланд кивнул, но пистолет не убрал. – Генрих кое-что выяснил, вроде бы кто-то из гестапо нашептал. Помнишь покушение на тебя, пятнадцать лет назад?
– Еще бы! Стрелок в красном шарфе. Его, кажется, так и не нашли.
– Нашли. Давно нашли. Уже при нашей власти. И в подвалах гестапо многое удалось от него узнать. Что, например, как мы и предполагали, он коммунист, мстивший за Мартина. Но кое-что ты не мог и предположить.
– Говори.
– Стрелок в красном шарфе – близкий друг Йохана. Доктор помогал ему в организации покушения, рассказал, где ты работаешь, твои привычки.
– Ложь! – закричал Вилл и направил ствол прямо в лицо Отто.
– Постой! Но ведь это не лишено смысла! Ты убил Мартина, вашего общего друга, Йохан вполне мог так поступить.
– Я никогда в это не поверю!
– Поговори с Генрихом, это он мне об этом рассказал, я всего лишь был на соседнем кресле автомобиля!
– И всё же ты был с ним тогда.
Вилл поднес холодный ствол прямо ко лбу Отто. Указательный палец готов был спустить курок. На лице жертвы проступили слезы.
– Паап?– протянул детский голос с вершины небольшого холма. Тот самый малыш, что удивленно смотрел на жирную ворону, сейчас был свидетелем казни.
– Дядь, не надо, – требовательно сказал малыш. Рука уже не так крепко сжимала пистолет, и мокрое от слёз лицо Отто вновь показалось Виллу человечным. Он опустил оружие. Отто осел на влажную, опавшую, листву. Вилл склонился над его ухом и прошептал:
– Я увижусь с Генрихом, а потом решу, что делать с тобой, – спрятав оружие в пальто, Вилл подмигнул сынишке Отто, и окружным путем направился к выходу из парка, где его ждал черный Мерседес. Осталось посетить еще одного друга.
В автомобильном радио надоедливый голос диктора сменился фа-минорной хоральной прелюдией Баха. Водитель прибавил громкость. Звуки органа наполнили салон, и Вилл словно оказался в концертном зале с приезжим Берлинским оркестром. Музыка придавала телу небывалую легкость, невесомость, а мысли растворялись между строк нотного стана. Автомобиль сбавил скорость в такт произведению, и, казалось, плыл, по словно жидкому асфальту между невысоких, воздушных домов. Вилл откинулся в кресле и впервые за весь этот безумный день расслабился. Тревога растворялась вместе с уходящими ввысь звуками труб органа, заполняя музыкой, оставшуюся от тьмы пустоту. Водитель плавно входил в повороты, приближаясь к цели. Музыка стихала одной протяжной нотой, из радио вновь вырвался голос диктора, повествующий о последних политических сводках. Вилл выключил приемник.
Генрих уже много лет жил один в просторной трехкомнатной
