этого тебе? – Взгляд синих глаз распахнулся. – Ты ведь не просто бывший хоккеист, Кристиан. Ты управляешь огромным семейным бизнесом, ты очень богат и твой круг общения наверняка составляют такие же шишки. Разве для такого человека, как ты, официально развалившийся брак, не несет огромные убытки? К тому же наличие ребенка, которого ты так опасался ненароком заделать, наверняка предусматривает дополнительные расходы, которые затянутся как минимум до его совершеннолетия.
– Мы в обязательном порядке составим брачный договор. А насчет ребенка, я бы и без брака с тобой обеспечивал его до восемнадцати лет.
– Тогда мне ещё больше непонятно, почему ты настаиваешь на нем. Сомневаюсь, что ради спокойной и размеренной жизни девушки, которую ты знаешь всего ничего. Для чего же тогда, Кристиан, этот брак необходим тебе?
– Это моя честь, – ответил он, заключив руки в замок. – Видишь ли, рано или поздно всё равно кому-то, где-то, как-то станет известно, кто отец твоего ребенка. Не сейчас это случится, так завтра. Не завтра, так через пару лет, когда очередная крыса будет караулить тебя за углом с фотоаппаратом в руках и сделает снимок ребенка, который будет точной моей копией. А пока ты беременна, пока ты воспитываешь его одна, общественность не успокоится. Каждой собаке будет любопытно, кто отец ребенка? Я не позволю им строить догадки относительно всех твоих ухажеров, которые у тебя были и будут. Его отец я. И только я.
– Так вот оно что, – с грустью улыбнулась она. – Кристиан Алмазов боится осуждений.
– Я их не боюсь, Кристина. Я просто считаю, что мужчина должен беречь свою честь. Бедный он, богатый – неважно. Так меня воспитали родители. А люди могут думать всё, что им заблагорассудится. Не моя проблема, что у кого-то мозгов и мудрости больше, а у кого-то меньше. У кого-то одни ценности, у кого-то совершенно противоположные. Я считаю своим долгом создать максимально комфортные условия для девушки, чью жизнь моя собственная необдуманность перевернула с ног на голову.
– Но я тебя об этом не прошу, Кристиан!
– Я в курсе, – усмехнулся он. – Ты не похожа на человека, который в принципе будет о чем-то просить или сообщать, опасаясь показаться навязчивой и неудобной.
Её полные губки поджались. Укоризненный взгляд высверливал в нем дыру, и Кристиан в очередной раз убедился, что был прав насчет своих предположений.
– Я бы тебе сообщила!
– Нет, не сообщила бы. Я бы узнал о твоей беременности точно так же, как и о том, что ты тоже тогда попала в аварию, о которой с таким интересом меня расспрашивала.
А теперь её синие глаза устремились к окну. Длинные ресницы всколыхнули теплый воздух, аромат шелковых волос коварно проникал в нос, напоминая о той снежной ночи. Мысли Кристиана в который раз устремились в недалекое прошлое, он ощущал пальцами нежность бархатной кожи, зарывался носом в мягкие волосы и чувствовал под собой податливое женское тело… Приказывая себе остановиться, он выпил свой остывший чай и поднялся.
– Почему ты мне не сказала? – спросил он, спрятав руки в карманы брюк. – Ты думала, что я тебя за дверь выставлю, если узнаю, что ты была в той машине, из-за которой всё и случилось? – И вдруг Кристиан ухватился за мысль… Точнее кусочек воспоминания, в котором яркими сапфирами горели эти синие глаза. – Я вспомнил… Ты нагрубила мне. – Кристина снова поднялась и обняла себя за плечи, будто защищалась. – На заправочной станции. Это ведь ты была, – вспоминал он обрывки. – Твой брат фотографировался со мной… Верно?
– Игнат, – произнесла она, едва заметно кивнув.
– Бог мой, – задумчивом усмехнулся он, пробегая глазами по затейливому орнаменту на ковре, – я ведь… из-за тебя не успел занять место в последнем ряду автобуса. Вы тогда с братом повздорили, да? Я зашел в автобус последним после Ромы, а он успел занять единственное свободное место… Если бы не ты, на его месте был бы я.
Её плечи так напряглись, будто она собиралась вот-вот высказать всё то, что так долго держала в себе. Кристиан замер, опасаясь даже слабым движением напугать её.
– Мы тогда ехали в город. Переезжали к моему отцу и Натали. И цапались всю дорогу тайком от водителя… То, что я тебе сейчас скажу, заставит тебя пересмотреть свои планы, – с пугающей медлительностью Кристина повернулась к нему. – Мы не можем заключить с тобой брак, Кристиан. Фиктивный во благо ребенка, его будущего и моей неприкосновенности. А что касается твоей чести… Связавшись со мной даже понарошку ты рискуешь её запятнать. – Впившись пальцами в свои плечи, Кристина нахмурила лоб, с трудом глотнула и наконец сказала то, что никак не решалась: – Это я виновата, Кристиан. Из-за… меня ты потерял брата. Потерял друзей и… Я бы ни за что не смогла взобраться на «Волчью гору». Потому что всех убила я.
Немного помолчав, он ровным голосом спросил:
– И каким же образом?
– Игнат всю дорогу издевался надо мной, – ответила она, избегая его взглядом. – Он был хитрым и с легкостью втерся в доверие к моему отцу, к Натали, даже к водителю, который тоже… погиб. Он всё твердил, что ничего у меня не получится, что Натали уже души в нем не чаяла и что очень скоро они с отцом отправят меня в детский дом, потому что я не смогу быть своей в высшем обществе. Я ведь грубиянка, хулиганка, которая прилично отставала в учебе… Меня будут стыдиться и всё такое. Я, конечно, в себе не сомневалась, и была готова бороться с ним за любовь отца и Натали, но… Игнат так меня раздражал. И я боялась его, потому что он мог задобрить даже бешеного пса, а я бы, как ни пыталась, натравила бы его на себя, потому что не умела так откровенно лгать. Я действительно ехала к новой жизни и очень хотела стать лучше ради того, чтобы меня полюбили. После того, как мы выехали с заправочной станции, где он встретил тебя, его прям прорвало. Он говорил с водителем о тебе и вашей команде, при этом так умело демонстрируя мне, что я – никто и так будет всегда. Я не выдержала и набросилась на него. Водитель кричал на меня, требовал немедленно сесть на свое место и успокоиться… Я не помню, сколько это продолжалось, но потом он вдруг схватился за грудь и вскрикнул от боли. Машина стала увеличивать скорость, Игнат кричал, требовал, чтобы я отстегнула ремень и сделала хоть что-то, иначе мы все погибнем из-за того, что я такая трусиха. Ремень я не отстегнула,
