известность таким образом. И Елена прекрасно понимала происходящее.
Дрозд заметила, как в левом верхнем углу зеркала, в том месте, которое не видела допрашиваемая, загорелось красным светом пятно размером с небольшое яблоко. Это означало, что ее просят зайти в наблюдательную комнату. Она сказала Елене, что скоро вернется, и уточнила: не принести ли ей воды? Та отрицательно покачала головой, и Виталина закрыла за собой дверь в допросную.
– Я надеюсь, у вас достаточно важная информация, чтобы прервать допрос, – сказала она своим помощникам недовольно, когда вошла в кабинет, спрятанный за зеркалом.
Те посмотрели на нее, синхронно улыбнувшись и указав глазами на подполковника, который стоял чуть в стороне и которого Дрозд заметила не сразу.
– У меня неоднозначные новости, капитан Дрозд, – произнес он, нахмурившись, и протянул бумагу.
Следователь сразу увидела, что документ был ордером на арест Елены. Они должны были отдать ее в отдел по борьбе с экономической преступностью. Виталина спросила подробности.
– Ну кто ж тебе все расскажет? – пожал плечами подполковник. – Но, – он посмотрел в сторону Семы и Шуры, которые с интересом следили за событиями, – в общем, с заблокированных счетов компании исчезли все деньги.
– Как? – удивились все трое.
– Да вот так. Разлетелись какими-то мизерными суммами, крохотными платежами – не отследить, не выцепить – по банкам всей планеты, конечно же.
– Это что, подарок человечеству? – спросил Александр.
Дрозд поправила очки, словно ей было стыдно за своего лейтенанта, и процедила сквозь зубы:
– Дальше они аккумулируются на одном или нескольких счетах в нескольких банках, но уже далеко отсюда, полагаю, за пределами страны.
Она указала взглядом в сторону стекла, за которым в допросной находилась Елена. Сказала, что вряд ли она чем-то кому-то поможет с деньгами.
– Почему сразу под арест?
– Видимо, никого другого не могут найти, – пожал плечами подполковник. – Скорее всего, ее допросят и арест будет домашним. Возможно, ей даже разрешат пользоваться телефоном и интернетом. Опять же, чтобы отслеживать ее звонки и действия в сети.
Дрозд сказала, что ей нужно еще полчаса, и вернулась к Елене.
А там был долгий диалог. Дрозд не любила пространные диалоги. Она любила четкие ответы на вопросы. Заставляла себя, чтобы это было так. Но каждый раз все превращалось в диалог. И она начинала понимать преступника. Понимать не то, как он совершил свое преступление (такие загадки решались по щелчку пальцев), Дрозд понимала, зачем преступнику было нужно совершить то или иное злодеяние. Понималось это настолько, что следователя иногда тошнило в туалете, потому что понимала тех, кто стал «отморозком», «выродком», «душегубцем», или какие там были еще слова для тех, кто преступал человеческое.
Слушая про Исая, следователь где-то внутри грустила от того, что он совершил. Именно грустила. Ведь его преступления – это только часть его жизни. Худшая часть. Но лучшая и, возможно, бо́льшая тоже будет поймана и наказана.
Дрозд помнила, что с самого начала, войдя в допросную, она спросила у Елены:
– Вы верили в то, что делали?
Хотя она задала вопрос прямо с порога, не уточняя, не приводя какие-то дополнительные факты, не внося дополнительный смысл в шесть слов своего вопроса, в ответ она услышала:
– Да. – А через пару секунд Елена добавила: – Главное – я прекрасно понимаю, о чем вы сейчас меня спрашиваете. Будьте уверены.
Через полминуты тишины, пока следователь обошла стол и выключила камеру, Дрозд сказала:
– Нас все равно записывают. Камера – это так, для психологического давления. Потому мои действия ни на что не повлияют. Просто хотела вас слегка успокоить, Елена. И задать еще пару вопросов. У нас мало времени. Просто отвечайте: «да» или «нет».
Елена посмотрела на нее, словно человек, который понимал, что, кроме виселицы, у нее не осталось другого выхода. И уже не важно, кто прав, кто виноват, кто чувствует сожаление, а кто – браваду.
– Спрашивайте, Виталина Аркадьевна, – ответила она.
– Вы понимали, что являетесь соучастником поступков, которые совершал подозреваемый? – громко, чтобы все датчики записали, спросила Дрозд.
– Нет, – односложно ответила Елена.
– Хорошо, – ответила Дрозд, словно снимая все преступления со свидетеля, которая почти переходила в разряд подозреваемых.
Она будто выдохнула, когда услышала, что Елена будет арестована не по их делу. Пусть другие берут ответственность за ее судьбу. За ее – да. А маньяка поймают они сами.
– Вы что-нибудь знаете о его местонахождении сейчас? – спросила Дрозд.
– Конечно, – ответила та, пожав плечами. – Конечно, знаю.
Она встала из железного кресла, взяла шариковую ручку, которая лежала перед следователем, и написала на листке два адреса.
– Он может находиться в этих квартирах. Они записаны на других людей, конечно, но принадлежат ему.
Дрозд второпях развернула к себе листок и пробежала по нему глазами.
– Почему вы не сказали сразу, ведь вы понимали?! – громко спросила она, словно и правда ожидая честного ответа.
– Я хотела, чтобы вы поняли, что он болен, – ответила Елена, стоя у допросного стола. – Я знаю, что с моей стороны прозвучит что-то непонятное для вас, но всеми ужасными поступками Исая руководила болезнь. Я также очень хорошо осознаю, что его важно поймать. Но самое главное – я знаю, что его нужно понять и лечить. Понять, что ужас, который он совершил, – это та часть его личности, которой он не может управлять. Которая управляет им самим.
Дрозд посмотрела в зеркало и кивнула. Пока Семен надевал наручники на Елену, Виталина спросила:
– Я же правильно понимаю, что его семья… Ну, та жена, которой он разбил голову, – пояснила Дрозд, – и его ребенок живут здесь, в этом городе?
Елена кивнула.
– Значит, они могут быть его жертвами?
Женщина смерила Дрозд взглядом с ног до головы.
– Уверена, что нет. Исай сменил имя, фамилию и все, что связано с прошлым, – сказала она.
– Почему вы и об этом умолчали?
Ответа не последовало.
– Как его настоящее имя? – спросила следователь, уже сожалея о своем сочувствии к человеку напротив.
– Я не помню. Правда. Это было давно. Нужно поднимать архивы в больнице. Они там хранятся семьдесят лет. Поэтому, уверена, вы найдете.
Дрозд посмотрела в сторону Семена и сказала, что тот может уводить свидетеля, теперь уже как подозреваемую. Следователь вызвала своего второго помощника и распорядилась отправить группы захвата по указанным адресам.
Глава 19
К дому Виталина приехала около полуночи. Группы специального назначения вернулись, не принеся положительных результатов. В квартирах провели обыски. Дрозд принимала участие в обоих. Обе квартиры были убраны, словно хозяева покинули их пять минут назад, – ни пылинки. Будто только что прошла генеральная уборка. Пахло свежестью, даже не
