оконную раму и перекинула ноги. Хорошо, что первый этаж почти вровень с землей – сейчас спрыгнет и окажется на свободе.
Оля судорожно вздохнула и оттолкнулась руками… и нечто жестко дернуло ее назад. Это случилось так неожиданно, что она не успела уцепиться за край и полетела на спину вниз, прямо на стол с цветочными горшками. Вскочила, почти не ощущая ушибов и колючек от кактуса в ладонях, и вновь ринулась в окно. Спасение было так близко…
Но незримая сила вновь сбила ее с ног, потащила внутрь, в комнату, куда уже проникал огонь с кухни и стремительно прибывал удушливый черный дым. Страх неизбежной смерти слился с ужасом от присутствия невидимого врага и утроил силы: она орала, брыкалась, царапалась и кусалась. На мгновение удалось освободиться, и девочка вновь рванула к окну, но тут же получила удар в живот, согнулась пополам, а в глазах потемнело от боли. Она осела на пол, неуклюже приложившись о край стола головой, и перед внутренним взором заплясали желтые звездочки.
В памяти всплыли слова отца, что бороться нужно до конца, стараться быть лучшей и всегда добиваться цели, и девочка встала на четвереньки и тяжело поползла к окну, стесывая кожу колен о шершавый бетон и царапая ладони. Нужно выбраться отсюда, иначе она погибнет, задохнется или сгорит заживо. Ей всего пятнадцать, она должна выжить! Невидимый враг больше не мешал, словно оставил в покое, сдавшись под напором ее решимости. Девочка подняла руки вверх, схватилась за оконную раму, и начала распрямляться. Краем внимания зацепила раздражающий звук: чайник все это время продолжал надрывно свистеть…
И тут на нее обрушились потоки холодной воды.
Ольга закашлялась, пытаясь вытолкнуть жидкость из носа, заморгала и покачнулась. Голова кружилась и пульсировала тупой болью, живот тянуло, содранную кожу колен и ладоней щипало от воды. Свист чайника видоизменился, сделался прерывистым и превратился в иной звук. Это на улице оглушительно пиликала сигнализация чьей-то машины. Она с трудом взяла в фокус силуэт напротив – человек определенно был ей знаком. А еще через пару секунд узнавание накрыло ее окончательно – Катя. Перед ней стояла Катя, сжимая в руках пустую пятилетровую бутылку, и ее глаза от страха казались огромными.
– Что надо? – ворчливо выплюнул Нил, когда девушка набрала его в четыре утра.
– Приезжай срочно… – пробормотала чуть слышно.
– Ты время-то видела? Только лег – и на тебе! – начал было возмущаться староста. – Я у вас что, типа мальчик по вызову?
– Ольга пыталась с окна спрыгнуть…
Когда Нил вошел в комнату, виновница переполоха сидела в мокрой рваной ночнушке, обхватив себя руками; она тряслась, стучала зубами и слабо реагировала на расспросы. Катя закутала ее в плед и поведала свою версию ночных событий.
Ее разбудила сигнализация машины: то ли владелец слишком чувствительную поставил, то ли взаправду ворюга какой посягнул – неясно, но сам хозяин явно куда-то свалил, ибо истошная трель иномарки «иу-иу-иу», рассекающая ночную тишину, была способна и мертвого поднять. Катя заворочалась туда-сюда, ожидая разборок со стороны соседей с логическим завершением этого безобразия, как вдруг увидела, что Ольга села в кровати.
– Поспишь тут, как же! – завозмущалась уже вслух, – накупят машин, уроды, под окнами понаставят, сиглалку на всю врубят, а нам терпеть! – и она плавно закончила свою гневную тираду.
Как странно, Ольга уже давно должна была влиться в монолог, добавив свою порцию праведного негодования. Однако она просто сидела, уперев остекленевший взгляд в стену, и молчала.
– Эй… – сделала Катя еще одну попытку, – ты меня слышишь?
А в ответ – тишина под аккомпанемент уличной трели. И тут Ольга встала, поправила ночную рубашку, и, мерно покачиваясь, направилась на кухню. Там она замерла над газовой плитой и простояла еще минут десять, все больше пугая отсутствием реакции на вопросы при широко распахнутых глазах. Катя даже ладонью перед носом помахала – ноль эмоций. Затем Ольга побрела в ванную, оттуда в прихожую, где попыталась открыть замок входной двери. При этом ее пальцы соскальзывали с задвижки, то ли не хватало сил отпереть, то ли поворачивала ее в другую сторону…
Катя встревожилась уже не на шутку: если раздетый лунатик по лестнице начнет шастать, какие будут последствия? Соседи криво посмотрят – это еще ладно, а вдруг скатится со ступенек и шею себе сломает? Нельзя было ее выпускать. И она мягко сместила Олину ладонь с замка, хотя, похоже, та все равно бы не справилась. Хозяйка квартиры сделала шаг назад, развернулась и прошаркала на балкон.
– Эй, ты куда! – поймала ее за пижаму. – Стой!
Новоиспеченная сомнамбула даже ухом не повела, все в таком же молчании принялась методично разжимать захват, упорно выкручивать ткань, а следом резко дернула. Чуть руку в запястье не выломала, хорошо, что пижама порвалась, оставив в скрюченных пальцах нехилый кусок. А следом Кате стало по-настоящему страшно: Ольга распахнула окно и легко села на раму. Конечно, лунатики порой ходят по крышам, но сейчас внизу не было даже карниза! Тут вариант верный – свободное падение с восьмого этажа на асфальт.
– И вот, – закончила пересказ Катя, – сначала мы долго боролись, потом пришлось окатить суицидницу водой. Но она отбивалась, как сумасшедшая, – девушка продемонстрировала Нилу багровые синяки на руках, царапины и следы зубов. Тяжело вздохнула и покосилась на хозяйку квартиры.
И Ольга заговорила – сбивчиво, тихо, хлюпая носом и роняя слезы:
– Мне снилось… вспоминалось… что мы в сельской местности живем… в старом доме на первом этаже… а потом пожар случился. Хотела в дверь выбежать, но мама меня закрыла. Огонь и дым уже пробрались в комнату, поэтому я полезла в окно…
Катя устало вздохнула. Не зря ее В.Д предупреждал. Если бы у машины сигнализация не сработала, пришлось бы Ольгу с асфальта сейчас соскребать. Как-то беспринципно прозвучала в голове эта мысль. Она тоскливо поморщилась. Прошла на кухню, распотрошила хозяйскую аптечку и накапала успокоительное. Немного себе, и побольше – Ольге, еще и таблетку снотворного для верности ей присовокупила. Виновница переполоха переоделась в сухое и сразу отрубилась, а Катя отозвала Нила в сторону и дорассказала происшествие:
– Когда я оттащила Ольгу в комнату и вернулась закрыть окно, то невольно взглянула вниз. У соседнего подъезда под деревом стоял мужчина. И хоть расстояние до него было немаленьким, мне показалось, что он смотрел прямо на наш балкон.
– Как он выглядел? – сузил глаза староста.
– Как Гипножаба… – прошептала чуть слышно.
– Ясно, – помрачнел Нил. – Мозгоправ воздействовал на эмоциональный фон жертвы, нагнал тоски, и это изменило сюжет
