Фло вряд ли обрадовалась бы, если бы что-нибудь из ее вещей досталось человеку, чье присутствие на своих похоронах она специально постаралась исключить. Что касается драгоценностей, то пока что я не встретила ничего похожего. Сложности нарастают как снежный ком, с беспокойством подумала я.
Все усложнилось еще больше, когда Деклан спросил:
— Как поживает Джеймс?
— У него все в порядке, — автоматически ответила я, и только потом до меня дошло, что я не видела его целую неделю и он ни разу не позвонил. Вероятно, то, что его выгнали, стало последней каплей. Я выбросила мысли о нем из головы — мне и так было о чем подумать — и сказала Деклану: — Ты узнал что-нибудь насчет колледжа?
Мой папаша поперхнулся бифштексом.
— Колледж? Для него? Ты шутишь!
— А мне кажется, что это очень хорошая мысль, — тихо сказал Колин. — Если бы он выучился на инженера-механика, то потом мог бы работать в моей компании. Мне не помешает еще один помощник.
— Он предпочел бы что-нибудь другое, правда, Деклан? — Я намеревалась всерьез поднять вопрос о будущем Деклана, потому что чувствовала, что у него не хватит мужества заговорить об этом. — Что-нибудь артистическое, художественное. — Я решила не упоминать о профессии модельера, иначе нашего дорогого папашу хватил бы удар прямо на наших глазах.
Мать осторожно посмотрела на него.
— Ведь не будет ничего дурного, правда, Норман, если наш Деклан поступит в колледж? В конце концов, Миллисент закончила вечернюю школу, и смотри, чего она добилась.
Пока Труди и Колин мыли посуду, я прогуливалась по саду в компании Скотти. Маленькая собачонка прыгала передо мной вверх-вниз, как на пружинках. Я пролезла в дыру, которая отделяла основной садик от свалки компоста, и уселась на огромный вывороченный пласт твердой, как камень, земли, лаская Скотти. Когда мы были маленькими, нам разрешалось играть только здесь: отец не позволял нам баловаться на лужайке. Я вспомнила день, когда пятилетняя Труди разбила теннисным мячом стекло в теплице. Она настолько испугалась, что ее буквально затрясло от страха, и она беспрерывно плакала.
— Он убьет меня, когда вернется домой, — истерически всхлипывала она.
Потом меня осенила блестящая мысль сделать вид, что стекло разбил кто-то из соседей. Мы заменили мячик, который отец непременно узнал бы, на камень, и сделали вид, что ничего не знали, когда он обнаружил разбитое стекло. Это стало одним из немногих наших преступлений, оставшихся безнаказанным.
— Черт бы их побрал! — пробормотала Труди, протискиваясь сквозь дыру в заборе и присаживаясь рядом со мной. Скотти, который задремал, пошевелился и лизнул мое колено.
— Не скажу, о чем я думала, а то у тебя испортится настроение.
— Держу пари, ты думала о том, как я разбила окно. Я всегда вспоминаю об этом, когда прихожу сюда. Даже сейчас меня бросает в жар.
Я обняла ее рукой за плечи.
— Как делишки, сестренка?
Труди передернула плечами.
— Нормально. У меня на подбородке начали расти волосы. Заметила?
— Они у тебя всегда росли, — сказала я. — Впервые они появились, когда тебе исполнилось четырнадцать.
— Разве? Никогда не замечала. Должно быть, это из-за очков.
— Каких очков?
— Мне нужны очки для мелкой работы, для чтения и рисования. Я ношу их уже несколько месяцев. Я думала, ты знаешь.
— Нет, — ответила я грустно. — Были времена, когда мы знали друг о друге все до мельчайших подробностей, но сейчас…
После ухода отца в своей комнате мы шепотом поверяли друг дружке свои самые сокровенные тайны.
— Извини, сестренка.
— Не за что. — Я слегка сжала плечо Труди. — Я не жалуюсь. Ты же тоже многого не знаешь обо мне.
— Например?
— Долго рассказывать. — Я загадочно усмехнулась.
Труди скорчила гримасу.
— Собственно, есть вещи, о которых я не могу поговорить даже с Колином.
— Хочешь поговорить о них сейчас?
— Нет, сестренка. Это займет слишком много времени.
Я наблюдала за пчелой, лучшие дни которой наверняка уже миновали, и теперь она слабо жужжала над одуванчиком. Я понимала, что сегодня чувствую себя намного менее подавленной, чем обычно на подобных сборищах. Сегодня было не самое плохое воскресенье. Вместо того чтобы все вспоминать о том, что было раньше, моя голова была занята мыслями о будущем.
В дыре забора появилась мать. Она выглядела обеспокоенной, впрочем, она редко выглядела иначе.
— Ваши чудные платья испачкаются, если вы будете сидеть на земле. — Она с трудом протиснула свое полное тело между острыми сучьями и, опровергая собственный совет, тяжело плюхнулась рядом с нами. Скотти незамедлительно перебрался с моих коленок к ней. — Я хотела поговорить с вами обеими об Алисон. — Она задумчиво разминала в руках травинку. — Я нашла Оксфорд на карте, — после некоторого колебания сказала она. — До него почти так же далеко, как и до Лондона. Мне страшно ездить даже в Скем, так что туда мне уж точно не доехать на машине, — то есть если ваш папочка разрешит мне взять ее — и я не смогу ездить туда каждую неделю на поезде.
— Я буду платить за билеты, мам, — сказала я почти в ту же секунду, как Труди добавила: — Мы с Колином будем возить тебя.
— Нет. — Она покачала головой. — Я не хочу зависеть от других. Алисон — моя дочь. Это не значит, что я люблю ее сильнее, чем Деклана или вас, но она нуждается во мне так, как вы никогда не будете нуждаться.
Мне казалось, что Алисон вообще никто не нужен, но, быть может, верноподданническая фигура моей матери, появлявшейся каждое воскресенье, создавала чувство безопасности, некое ощущение того, что хотя бы в чьих-то глазах она представляла собой нечто особенное. С другой стороны, нужда могла быть взаимной и по Алисон скучала именно мать. Когда-нибудь Деклан непременно покинет родительский дом, и Алисон, отстраненная и безразличная, будет единственной из всех детей, кто остался с нею. Но жестокая судьба распорядилась таким образом, что ей придется находиться во многих милях от матери, в Оксфорде.
— Я хочу, чтобы она осталась в тресте Святого Иосифа, — говорила тем временем мать. — Они знают и понимают ее. Я могла бы без проблем забрать ее домой, но, как вы знаете, ваш папочка против. С одной стороны, он стыдится ее, а с другой, не может сносить ее маленькие выходки. Поэтому я решила сама переехать в Оксфорд.
— Что?! — вскричали мы с Труди одновременно. Этого мы никак не ожидали услышать.
— Ш-ш! — Она нервно оглянулась назад, но в саду было пусто. Ее муж играл в доме со своими любимыми внуками, а Колин стоял на страже.
— Ты хочешь сказать, что оставишь его? — выдохнула я. Почему она не додумалась до этого много лет назад, когда нас всех избивали за малейшую провинность, а иногда и просто так?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
