– Почему? – удивился я.
– Слишком много криминала, – поморщился Будылин, – и в игорном бизнесе, и вообще… Кто-то же должен почистить Авгиевы конюшни. А за Кружилиным и Чистюлей много чего в нашем городе числится. Эти люди не перед чем не останавливались.
– И Феликс Строганов вызвался совершить один из подвигов Геракла?
– Строганов птица высокого полета. Не исключаю, что он выполняет заказ. Чей заказ – лучше не спрашивайте, все равно не отвечу. Могу лишь посоветовать, Игорь, – не лезьте в это дело, и вы счастливо доживете до старости.
– Значит, Колотов и Строганов давно работают вместе?
– Давно, Игорь. Думаю, что и эту свою секту Вячеслав Андреевич организовал с подачи Строганова. Ситуация, в которой сейчас пребывает наше общество, крайне неустойчиво, и хорошо тренированные ребята могут пригодиться в час хаоса или какой-нибудь цветной революции. Кстати, из столицы идут упорные слухи, что игорный бизнес собираются прихлопнуть. Уж слишком много гнуси вокруг казино крутиться.
– Иными словами, вы одобряете усилия, Феликса Строганова и жреца Огнеяра?
– Не вслух, конечно, и не для печати, но – поддерживаю. В стране должен быть порядок, а уж в сфере бизнеса тем более.
– Так ведь есть же суды?
– Не смешите, Игорь.
Честно говоря, мне было не до смеха. И в отличие от Егора Ивановича я не считал деятельность Строганова на поприще установления нового порядка такой уж полезной. Кроме того у меня имелись к графу личные претензии. Я не сомневался, что Строганов и Чернов решили использовать меня в этом деле вслепую. Потому и разыграли комедию с посещением жреца Огнеяра. Путь Чернобога! Скажите, пожалуйста. В одном я, пожалуй, мог согласиться с осторожным бизнесменом – подгнило что-то в Датском королевстве.
К сожалению, мои надежды не оправдались. Явившись к трем часам пополудни в офис резидента Шварца, я узнал о смерти еще одного недостойного представителя наших деловых кругов. Михаил Кравцов был застрелен час назад на пороге казино «Дама треф» выстрелом из снайперской винтовки. Винтовку, брошенную в подъезде соседнего дома, обнаружили быстро, а вот киллер успел скрыться, не оставив следов на месте преступления.
– Чисто работает, сукин сын, – не удержался я от замечания.
– Ты кого имеешь в виду? – насторожился Чернов.
– Чистопалова Геннадия Степановича, – отозвался я, опускаясь в любимое кресло с чашечкой кофе. – Он в твоем досье значится?
Виктор нехотя повернулся к компьютеру, хотя для того, чтобы просветить меня по поводу Чистопалова, ему незачем было рыться в электронной памяти, достаточно лишь немного поднапрячь свою. Тем не менее, Чернов добросовестно зачитал мне выдержку из досье, касающуюся видного чиновника городской администрации. Ничего нового он мне не сообщил, тем не менее, как человек воспитанный, я счел нужным поблагодарить его за предпринятое усилие.
– Дело можно закрывать, – равнодушно проговорил Чернов. – Преступник найден и даже наказан, пусть и не так, как нам хотелось бы. Гонорар получен. Часть его я перечислил на твой счет. У тебя есть какие-нибудь замечания?
– Замечаний нет, Виктор, есть обязательства частного характера. Я пообещал Артемиде найти Адониса, который подглядывал за ней во время купания.
– Какого еще Адониса?! – возмутился Чернов, слабо разбиравшийся в мифологии.
– Впрочем, данного Адониса, кажется, зовут Эрнстом, но это не имеет принципиального значения.
– Ты можешь выражаться яснее? – рассердился детектив.
– Могу. Некий Эрнст соблазнил богиню Артемиду, дабы выведать у нее тщательно оберегаемую тайну. Богиня горит жаждой мести. Я взял на себя обязательство, найти Эрнста и ткнуть в него пальчиком. А далее это уже не моя проблема. У богини достаточно средств, чтобы наказать святотатца.
– Впервые вижу тебя в столь поэтическом настроении, Игорь, – сказал с усмешкой Чернов. – Испортят тебя наши скоморохи. Между прочим, ты уже указал своей Артемиде пальчиком на Кравцова, и чем это закончилась, уже известно. А нам теперь предстоит объясняться с прокуратурой.
– А вот это дудки. Я сегодня в восемь утра сообщил властям о возможном покушении на жизнь бизнесмена и даже объяснил, почему это покушение может состояться. Синявин при мне звонил коллегам и передал им полученные от меня сведения. У этих ребят была уйма времени, чтобы предотвратить готовящееся убийство. Для этого им всего лишь следовало задержать для выяснения некоторых обстоятельств господина Кравцова. Так что вряд ли они станут предъявлять нам претензии, это не в их интересах.
– Они могут заподозрить в организации убийства твою Артемиду.
– Да уж, конечно, заподозрят. Но в этом случае у нас с тобой появится шанс заработать еще сто тысяч долларов. Тем более что имя убийцы Михаила Кравцова нам известно.
– Вот как? – удивился Чернов. – А я, признаться, пребываю в затруднении, может, ты просветишь меня на этот счет.
– Кравцова устранил Чистопалов.
– А к чему такая спешка, – пожал плечами Чернов. – По-моему, Кравцов не принадлежал к людям, которые раскалываются на первом допросе.
– Чистопалов боялся не прокуратуры, Витя, он боялся другого человека. А Адонис уже сел Кравцову на хвост.
– И каким образом ты собираешься отловить Адониса?
– Я думаю, мне поможет Чистюля, это в его интересах.
– Ты сильно рискуешь, Игорь, ввязываясь в это дело.
– Что наша жизнь – игра, – довольно фальшиво пропел я.
– Я тебе в этой игре не помощник, – холодно отозвался Чернов.
– Я это уже понял, Витя, и не настаиваю на твоем участии.
На этом мы распрощались с даровитым детективом. Я практически не сомневался, что о нашей беседе с Черновым очень скоро станет известно Феликсу Строганову и, надо думать, Эрнст Шульц примет меры, чтобы нейтрализовать мои усилия. Впрочем, меня это вполне устраивало. Иногда, чтобы выиграть партию, нужно показать свои карты партнеру, возможно, это вдохновит его на опрометчивые действия.
Из офиса делового человека, озабоченного криминальными и экономическими проблемами я прямиком направился в храм искусства. Я хотел повидаться с Лузгиным, у которого вот-вот должна была закончиться репетиция. Помреж Ирочка глянула на меня с большим подозрением. Похоже, я сильно упал в ее глазах после драки с гориллой в гримерке. С одной стороны я, конечно, спас ценного кадра, с другой стороны – интеллигентные люди так себя не ведут. Чтобы хоть как-то подправить свой имидж в глазах ответственного работника, я преподнес ей коробку конфет. Дар приняли с благодарностью, и наши дружеские отношения были восстановлены. Мне даже позволили подождать Лузгина в его гримерке, чем я воспользовался с большой охотой. Здесь в тиши Закулисья я мог без помех проанализировать ситуацию, прояснившуюся после разговоров с Черновым и Будылиным. Припомнил я и слова Сашки Седова о лысоватом и кругленьком любителе антиквариата двенадцать лет назад купившем у отмотавшего срок Колотова кинжал.
Вернувшийся с репетиции в раздраженном состоянии Лузгин прервал мои размышления на самом интересном месте. Видимо, у Семена Алексеевича что-то не ладилось с ролью, и он в сердцах назвал режиссера Ковальчука полной бездарью, изгаляющейся над истинными талантами. Монолог актера продолжался минут пять и был остановлен моим вскольз брошенным вопросом:
– Вы ведь опознали кинжал, которым убили актера Сухомлинова.
Лузгин сначала побурел, а потом побледнел от прихлынувших вдруг воспоминаний. Он попытался было опровергнуть мое утверждение, даже открыл для этого рот, но потом обессиленно махнул рукой и рухнул на любезно пододвинутый мною стул.
– Вы решили, что Сухомлинова убил Феликс Строганов. Ведь это именно ему вы продали старинную реликвию. Графу вы не дозвонились, Семен Андреевич, и поэтому попросили сделать это меня. Впрочем, очень скоро выяснилось, что Феликса не было в тот день в городе, а кинжал, который вы впопыхах приняли за подлинник, оказался всего лишь дешевой подделкой. Я правильно излагаю суть дела?
– Правильно, Игорь. Но поймите, это не моя тайна. А я многим обязан Феликсу и не мог его выдать первому встречному.
– Вы сильно усложнили дело своей скрытностью, Семен Алексеевич. Дело в том, что Колотов вспомнил, наконец, кому он продал кинжал. И в очень стесненных обстоятельствах, в которые его поставил один весьма влиятельный в городе человек, вынужден был назвать ваше имя. Вы понимаете, чем это вам грозит.
Вряд ли Лузгин был посвящен во все детали проводимой графом Фелей комбинации, но, будучи человеком, опытным он о многом догадывался. В том числе и о своей участи, которая действительно станет незавидной, если на старого измотанного жизнью и обстоятельствами актера наедут решительные и не привыкшие стесняться в средствах люди.
– Будь проклят тот день, когда я польстился на этот кинжал. Кто ж знал тогда, что из вороватого сопливого мальчишки со временем вырастет такой монстр.
