Удивительно, но девушка совершенно не чувствовала себя Униженной или оскорбленной. Ей казалось, что где-то глубоко внутри нее родился теплый радужный шар и стал расти, поднимаясь все выше и выше.
— Мужчины и женщины не любят друг друга?
— Женщины — любят. Это их привилегия. — Винтер легонько массировал ее напряженную шею. — А настоящий мужчина только заботится о своей жене.
— Заботится о жене… — Шар все рос, заглушая в Шарлотте остатки здравого смысла.
— От всего сердца, — голос молодого человека звучал горячо и искренне. — Бараках, мой названый отец, хорошо объяснил мне это. Женщина любит своего мужчину, и ее жизнь вращается вокруг него, как планета вокруг солнца. Но мужчина — солнце — не любит женщину. Он светит ей, согревает ее. Он оберегает свою женщину, но не любит ее так, как она его.
— И чтобы меня согревали и защищали, чтобы мне светили, я должна выйти за вас замуж?
Винтер удовлетворенно вздохнул и легонько сжал плечо Шарлотты:
— Теперь ты понимаешь!
Она бы дорого дала, чтобы поднять на смех его рассуждения. Но Шарлотта жила в разных семьях, наблюдала за жизнью нескольких супружеских пар. Видела равнодушие мужа и разочарование его жены.
— Думаете, я не знала, что мужчина не способен любить по-настоящему? Что вы не только не любите меня, но и не способны на это?
— Но ты сказала…
— Мало ли, что я говорила! Обычный всплеск измученного воображения: вырвалось и улетело, — радужный шар лопнул и годами копившаяся горечь выплеснулась наружу.
— Я вас не понимаю, — с металлическими нотками в голосе произнес Винтер.
— Еще бы. Вам и не надо понимать. Вы же солнце, а я — так, плывущая в пространстве частичка грязи.
— Я этого не говорил.
— Приношу свои извинения, если я неверно поняла ваши светлейшие речи, о Солнце, — Шарлотта сглотнула, пытаясь избавиться от предательской дрожи в голосе. — И нижайше прошу прощения зато, что смела возомнить, будто поняла вас очень даже правильно.
— Боже мой, как ты взволнована, — Винтер обнял ее за плечи и заглянул в глаза. — Ну-ка, расскажи, что ты поняла.
— Для этого, Ваше Величество Солнце, вам придется снизойти до моего уровня. До уровня презренной женщины. Женщины, у которой нет выбора, которую чудовищные обстоятельства вынуждают выйти замуж и которая должна полюбить такого самовлюбленного, неуклюжего переростка, как вы.
Винтер никак не отреагировал на обидное сравнение. Быть может, он просто был шокирован этим неожиданным потоком слов.
Шарлотта сама удивлялась своей пламенной тираде, но остановиться уже не могла.
— Но любовь между нами не уживется. Влечение, которое вы испытываете ко мне, родилось не в сердце, а в совершенно ином органе. И когда этот орган будет удовлетворен, вы забудете обо мне. Я останусь матерью ваших детей, да, пожалуй, хозяйкой вашего дома. Но вы уже не будете с упоением предвкушать встречу со мной в конце дня. Я же буду терпеливо ждать вашего возвращения из деловых поездок, но ни в коем случае не стану утомлять вас чрезмерными эмоциями. И, конечно же, мы не должны смущать добропорядочное английское общество, каким бы то ни было образом демонстрируя пылкие чувства друг к другу. И Боже сохрани говорить друг с другом о чем-нибудь, кроме как попросить передать салат или пожаловаться на недостаток средств. О, да, милорд, как любая женщина, я просто обязана Мечтать о таком муже, как вы.
Винтер смотрел на нее с неподдельным изумлением.
— Ты сошла с ума.
— От злости или просто так, без причины?
— Не знаю.
— И я не знаю.
Нет, стоять здесь и смотреть на него нет больше сил! Он признался, что нарочно скомпрометировал ее. Он прекрасно понимал, какой вред может ей причинить его прямолинейность. В душе девушки нарастала мучительная боль, заполняя все ее естество, отравляя кровь. Почему судьба так неблагосклонна к ней? Наверное, пора привыкнуть к разочарованиям. Как она вообще могла позволить себе надеяться на счастье? Нет. Ее чаяниям не суждено сбыться. В жизни гувернантки надежда — самая светлая, самая желанная иллюзия и роскошь, которую она никогда, ни в коем случае не должна себе позволять. Похоже, сердце Шарлотты забыло об этом неписаном правиле.
— История повторяется. — Она сбросила руки Винтера со своих плеч и, гордо вскинув голову (пожалуй, даже слишком гордо), поднялась на несколько ступенек.
Молодой человек схватил ее за юбку:
— Какая еще история? Чья история?
С трудом удержавшись на ватных ногах, Шарлотта остановилась.
— Моя. Я должна выйти замуж или стать парией. Но и ваша тоже. Вы хотите жениться на женщине, которая не будет иметь права что-либо от вас требовать, потому что вы станете ее спасителем. И неважно, что, прежде чем спасти, вы ее уничтожили. Но в последний момент вы протянули ей руку помощи, вызвав своим благородным поступком всеобщее восхищение. Можете погладить себя по головке за свою щедрость, — девушка надменно посмотрела на пальцы Винтера, сжимающие ткань ее юбки. — Погодите, вы уже это делаете! Ах, единожды вы проявили столько великодушия, что вам уже не придется тратить душевные силы, заботясь о счастье жены. Хватит с нее и привилегии жить рядом с вами и греться в ваших лучах.
Ни Шарлотта, ни Винтер не заметили, что гости успели собраться в холле и теперь, онемев от удивления, слушали страстную речь Шарлотты. Тетка прислонилась к стене, словно от дерзкой откровенности племянницы ей стало дурно. Дядя поглядывал то на жену, то на Шарлотту, ошарашено вытаращив глаза. Адорна в немом ужасе прикрыла рот ладонью. Раскрасневшийся Говард потирал висок.
У Шарлотты мелькнула мысль, что она устроила сцену, которой суждено попасть в анналы светских сплетен славного английского общества. Но ей плевать. Ведь сейчас раскрылась некая новая грань ее измученной души, и эмоции, которые она подавляла в себе так долго, выплеснулись наружу.
— Сегодня я поняла, что потеряла девять лет жизни, Уж лучше бы я сразу вышла за лорда Говарда! — сказала она. И поняла, что перегнула палку.
Винтер взлетел вверх по ступенькам. Его глаза сверкали от ярости.
— Ты так не думаешь!
— Думаю!
Шарлотту понесло. Она вошла во вкус игры на публику и решила бросить благодарным зрителям очередную подачку. По крайней мере, так она говорила себе позднее, потому что другого объяснения своему безрассудству не находила. А сейчас, набрав в легкие побольше воздуха, она гордо заявила:
— Вот что я скажу вам, лорд Раскин, и знайте, я останусь верна своему слову: я пойду с вами к алтарю и произнесу слова брачной клятвы, но я никогда и ни за что не разделю с вами брачного ложа.
Снедающее Винтера белое пламя ярости как будто угасло. Он не принял брошенный Шарлоттой вызов. Ни одна мышца его лица не дрогнула. Ни словом, ни жестом он не выдал своих чувств.
