более серьезным, чем бродячие стаи, которые сейчас в своем естественном виде представляют опасность не для отдельных людей, а для целых населенных территорий.
— Андрей, расскажите подробнее про клятву верности, — повернулась Катрин к Горчакову.
— Ритуал клятвы верности опричника — вопрос вне п-пределов моих знаний. Вряд ли вы найдете того, кто, не будучи причастен к Особому отделению может вам про нее рассказать.
«Какой такой еще ритуал клятвы верности?» — мысленно удивился Никлас, который с недавнего времени очень отрицательно относился к каким бы то ни было ритуалам.
— Когда мы будем приносить клятву?
— Через два, максимум через три дня мы с вами отправимся на место дальнейшей службы, дабы не п-позднее шестнадцатого ноября вы уже п-принесли клятву верности опричника.
— Императору? — уточнила Катрин.
— Да.
— То есть мы отправляемся в Москву?
— Нет, клятву вы будете приносить обер-прокурору на месте службы.
— А куда именно, вы говорите, мы отправимся?
— Сергиева слобода.
Скосив взгляд, Никлас увидел как побелело лицо Катрин, а ее шрамы налились багрянцем. Похоже, она хорошо поняла куда именно они должны послезавтра направиться.
Никласу же название «Сергиева слобода» по местонахождению их будущего места службы не сказало ничего. Почему «слобода», понятно — он слышал, что отряды опричников существовали по типу монашеского ордена. Все в нем были братьями, а кто нет, те были сестрами. Еще Никлас слышал, что главная база опричников находится в Александровской слободе близ Москвы, но про остальные он не знал, поэтому сейчас счел за лучшее уточнить.
— У меня два вопроса: где находится Сергиева слобода, и почему мы туда отправляемся через два-три дня, а не завтра или послезавтра?
— Сергиева слобода находится на Южном берегу Санкт-Петербурга.
Горчаков сделал паузу. Он заметил, как расширились глаза Никласа после услышанного. Про Санкт-Петербург, он же Старый Петербург, Никлас слышал достаточно. В частности, он знал, что город считается самым опасным местом на территориях под властью Москвы. Город, который не выжил; город, который не сумели спасти. Город костей, как его тоже иногда называли.
Московская империя отвоевала у синей гнили и чумной заразы только предместья своей когда-то северной столицы: южный берег, включающий в себя Петродворец известный как Русский Версаль, и берег северный — где расположились два лахтинских небоскреба, окрестности которых жили по принципу защищенного технополиса. Остальная, внутренняя часть города, огороженная Кольцом — стеной по периметру кольцевой автодороги, была рассадником ксеносов, а в глубоких туннелях метро под землей скрывались полчища чумных крыс. Кроме того, Никлас слышал, что помимо ксеносов и чумной заразы внутри города, границу империи со стороны Санкт-Петербурга беспокоили племена северных язычников, а с моря периодически накатывали набегами банды викингов.
За минувший после Катаклизма Катастроф неполный век поднявшаяся из пепла Империя несколько раз пыталась отвоевать свою северную столицу и каждый раз терпела неудачу. Теперь-то Никлас понял причину бледности Катрин: «Здесь начинается АД», — как гласила табличка на одном из КПП Кольца, через которое внутрь периметра уходили и не всегда возвращались обратно в полном составе отряды зачистки. Эту табличку над проходом в район под названием «Купчино» знали даже в А-Зоне, а в Танжере Никласу ее фотографию не раз и не два показывали.
— Н-ну-у-у, — протянул он. — По крайней мере, там вполне приятный климат.
— Что? — не сдержалась Катрин. — Ты шутишь?
— Нет, — покачал головой совершенно серьезный Никлас.
— Летом постоянная жара под сорок градусов, зимой промозглая мерзость и грязевая каша, а весна с осенью — непрекращающиеся дожди, солнца месяцами можно не увидеть!
— В местности, где я проходил службу, ночная температура редко опускалась ниже тридцати пяти градусов. Днем без опасности для жизни на улице дольше получаса можно было находиться только в дистикомбе — костюме, который я бывало не снимал по несколько суток. Совсем не снимал, если ты понимаешь, о чем я. Так что климат Санкт-Петербурга, как ты его описываешь, для меня просто сказка. Андрей, — повернулся Никлас к Горчакову. — Вы не сказали, почему мы отправляемся только через два-три дня.
— На ваше имя в ВТ-банке уже открыта кредитная линия, п-потому что деньги от Торгового Дома Юревич нам ожидать завтра-послезавтра не следует. На кредитные средства мы сегодня-завтра сможем нанять и экипировать людей в вашу группу. Каждый из вас, на основании п-полученного п-патента, может нанимать до п-пяти ратников. П-полагаю, что п-пока мы ограничимся на трех бойцах для каждого из вас.
— Почему?
— Служба опричника в первый год п-подразумевает рейдовый режим активности в интересах П-пограничной стражи, а это означает разделение группы на п-патрульные экипажи. П-полагаю, для начала экипажей в группе Бергера будет два, далее по возможностям и необходимости. Четыре человека в каждой машине — достаточное количество, исхожу из этого. Впрочем, вопрос обсуждаемый.
— Хорошо, я понял. Сейчас какие наши действия?
— П-предлагаю без промедления направится на биржу наемников, ознакомиться с п-предложениями.
Вот почему Горчаков иногда не скрываясь показывал раздражение вопросами, — догадался Никлас. Время поджимает, а работы им предстоит много. Горчаков может, конечно, оставить все на самих Бергеров, но Никлас хорошо помнил его слова о личной ответственности. Получается, что чем лучше будут результаты и реноме у опричной группы Бергера, тем лучшие перспективы откроются перед Горчаковым как перед их куратором-наблюдателем по истечении испытательного срока.
— В Белостоке есть биржа?
— Да.
— Почему мы пойдем на биржу именно здесь, а не ближе к Петербургу? В Ревеле или Пскове, например?
— Белосток совсем неподалеку от диких земель, но, п-по сравнению с черным северным треугольником даже дикие земли здесь относительно безопасный регион. Чем ближе к П-петербургу, тем меньше хороших наемников и выше цены. Там гребут всех, нам даже п-при очень хорошем раскладе даже лучших из худших законтрактовать не удастся.
— Ясно. Тогда на биржу?
— Да, — коротко ответил Горчаков и порывисто поднялся, опираясь на трость. Засиделся, похоже, душа действия требовала.
Глава 23
Инспектор Горчаков выглядел совершенно обескураженным и от этого его лицо снова приобрело довольно глупый вид. Причина удивления жандарма крылась в том, что наемников на бирже не было. Вообще. Никаких. Неизвестный наниматель вчера и сегодня законтрактовал всех свободных бойцов не только в Белостоке, но и по всему Варшавскому военному округу.
— Поедем во Псков? Или через Смоленск? — спросила Катрин.
— В принципе, вариант… — задумчиво протянул Горчаков, после чего продолжил размышлять вслух: — Вот только из-за того, что по всему округу биржи просто вымели, полагаю стоимость найма и во Пскове, и в Смоленске увеличится, как бы даже не на порядок…
Инспектор сейчас говорил без малейших запинок. Никлас уже отметил эту его черту — когда Горчаков находился в серьезном напряжении, или же в состоянии отстраненной задумчивости, проблемы с речью у него полностью исчезали.
— Насколько все для нас плохо?
— Не трагедия, но неприятно.
