– Выпьем же за светоч, что озаряет всех нас – за нашу королеву! – закончил сэр Стивен.
– За нашу королеву! – вскричали придворные в неподдельном восторге.
* * *
После тостов сэра Стивена обед пошел гораздо веселее. Мрачные мысли покинули королеву, она с удовольствием поела и выпила вина, впрочем, не позволяя себе лишнего.
По окончании обеда должно было состояться представление пьесы «Артемида, Актеон и Каллисто», – но то ли из – за ландшафта местности, то ли по недосмотру церемониймейстера площадка для игры актеров оказалась позади лагеря, так что королеве и придворным пришлось встать из-за стола, пройти туда и рассесться заново. Тут рядом с креслом королевы очутился табурет, а на нем уселся до крайности сконфуженный молодой человек.
Придворные зашептались – этим молодым человеком был Роберт Дадли, юноша из знатной, но опальной семьи. Предкам сэра Роберта страшно не везло: его дед занимал министерский пост, но был казнен королем Генрихом за казнокрадство: отец занимал пост канцлера при молодом короле Эдуарде, сыне Генриха, и был казнен уже королевой Марией за попытку возвести на престол юную Джейн Грей, жену своего старшего сына Гилфорда, которого тоже затем казнили. Каким-то чудом сэр Роберт избежал наказания после гибели отца и брата, однако он не мог не то что появиться при дворе королевы Марии, но даже жить в столице, – и вдруг он здесь, да еще уселся возле ее величества! Это был скандал.
Церемониймейстер, бледный от ужаса, подскочил к сэру Роберту и просипел:
– Откуда вы появились, сэр? Как вы посмели?!.. Немедленно отойдите от ее величества!
– Мой дорогой церемониймейстер, я считаю, что на охоте, так же как в походе, некоторыми правилами этикета можно пренебречь, – вмешался сэр Стивен. – Пусть молодой человек присядет возле ее величества; мы не будем записывать этот случай в протокол, и таким образом право сидеть возле королевы не закрепится за этим юношей и, тем более, не закрепится за его потомками.
Ваше величество, – шепнул он королеве, – это тот самый сэр Роберт, за которого я осмелился хлопотать перед вами. Ручаюсь, что он не знал о преступных замыслах своего отца и искренне предан вам. Пора бы его простить, если на то будет ваша воля, – и тем самым вы приобретете себе верного слугу. Знаком прощения будет его присутствие здесь, рядом с вами, если вы это позволите.
– Да, я помню о вашей просьбе, – ответила Мария, неожиданно смутившись. – Что же, мы его прощаем. Пусть себе сидит… Мы не против…
– О, благодарю, ваша милость безгранична, – сказал сэр Стивен, низко кланяясь королеве. – Поблагодарите же ее величество, сэр! – подтолкнул он локтем молодого человека.
– Ваше величество, – прошипел потерявший от волнения голос сэр Роберт, – я хотел бы… Если бы это было… Оно было бы… Но лучше всего, если оно будет так!.. – он отчаянно махнул рукой и замолчал.
– Сэр Роберт настолько потрясен великодушием ее величества, что проглотил язык! – весело произнес сэр Стивен. Придворные засмеялись, а он шепнул королеве: – Однако во всех других отношениях это прекрасный и порядочный юноша: надеюсь, ваше величество проявит о нем заботу, – по-христиански, как сестра о брате.
Мария, избегая смотреть на сэра Роберта, кивнула, а сэр Стивен повернулся к церемониймейстеру:
– Передайте актерам, пусть начинают. Ее величество ждет.
Раздался низкий звук трубы, а потом громко ударили литавры.
– Трагедия! – громовым голосом возвестил актер с густо намазанным белилами лицом, в черной одежде и черном плаще. – Богиня Артемида на ваших глазах жестоко покарает молодого охотника Актеона и нимфу Каллисто.
Ваше величество, всемилостивейшая королева, милостивые государыни и государи, позвольте рассказать вам сюжет нашей короткой пьесы, дабы вам легче было ее смотреть. В первой части пьесы дочь великого Зевса, богиня охоты Артемида будет купаться со своими нимфами в лесном ручье, когда сюда случайно забредет охотившийся в этих краях юноша Актеон. Вместо того чтобы тут же уйти, Актеон станет подглядывать за купанием богини до тех пор, пока не будет замечен Артемидой. В гневе она превратит его в оленя и он будет растерзан своими собственными собаками.
Во второй части пьесы Артемида никак не может забыть красоту юноши, отчего впадает в печаль; богиня будет искать утешения у своей лучшей подруги, нимфы Каллисто. Нежные отношения, которые между ними возникнут, Артемида потребует скрепить обетом девственности от Каллисто. Нимфа поклянется ей в этом, но Зевс, привлеченный прелестями Каллисто, захочет похитить ее девственность. Он придумает коварный план: воспользовавшись отсутствием Артемиды, Зевс примет ее облик и приступит к Каллисто с ласками. Ни о чем не подозревающая нимфа ответит ему на них и слишком поздно обнаружит обман.
О, почтенные зрители, вы сами увидите, сколь велики будут обида и ярость Артемиды, когда она узнает, что Каллисто больше не девственница! Артемида превратит Каллисто в медведицу и наведет на нее охотников. Но Зевс успеет перенести медведицу на небо, где она сделается созвездием… Смотрите, смотрите, смотрите! «Артемида, Актеон и Каллисто»!
Он поклонился публике и ушел в балаганчик около сценической площадки. Литавры грохнули так, что переполошили ворон и галок в роще, труба рявкнула, не уступая литаврам в громкости, – и затем они стихли, уступив место вступившим в дело лютне и флейте.
Из балаганчика вышли актеры, представляющие нимф, и актер, представлявший Артемиду. Все они были одеты в очень яркие широкие платья; на голове у Артемиды был темный парик, на голове у нимф – рыжие. С хохотом Артемида с нимфами бросилась в развевающееся прозрачное покрывало, изображающее ручей.
Из балаганчика вышел актер, играющий роль Актеона. Это был хорошо известный лондонским зрителям Джероним – артист далеко не молодой, но по-прежнему изображающий молодых людей; впрочем, дамы утверждали, что ему никак нельзя было дать его лета.
Появление Джеронима было встречено аплодисментами; он с достоинством принял их, переждал, пока они закончатся, а после стал исполнять свою роль. Прежде всего, он беспечной походкой прошелся по площадке, прикладывая руку к глазам и всматриваясь вдаль, как бы выискивая добычу; из балаганчика в то же время раздавался очень натуральный лай собак. Затем Актеон услышал какие-то звуки, – это было видно по тому, что он вытянул шею
