Но теперь он выглядел совершенно по-другому. Словно он был раздет. Он нервничал! Это наблюдение заставило ее не то чтобы воспрянуть духом, но все же почувствовать, что не одна она была дурой в этой гостиной.
– Итак, я как следует обдумал все, - сказал он. И он повторяется! Очень странно.
– И я пришел к заключению, которое сначала даже мне самому показалось удивительным, - продолжал он, - хотя теперь, по здравом размышлении, я совершенно убедился, что это будет во всех отношениях наилучшим решением.
С каждым его словом самообладание возвращалось к ней, и она все меньше страдала от неловкости. Не то чтобы ей было приятно, что ему настолько не по себе, - ну разве что самую малость, потому как было только справедливо, чтобы он чуть-чуть помучился, учитывая, как она себя чувствовала всю последнюю неделю. Но она находила какое-то необыкновенное облегчение в мысли, что не она одна чувствует себя неловко, что он так же сильно встревожен и потрясен, как и она.
А если уж не потрясен, то по крайней мере не безмятежен.
Он прочистил горло, задергал подбородком, вытягивая шею.
– Полагаю, - сказал он, и глаза его посмотрели прямо на нее с замечательной ясностью, - нам следует пожениться.
Что?
Губы ее приоткрылись.
– Что?
И наконец она произнесла это: -Что?
Не «Простите, что?» и даже не «Что ты сказал?», а просто «Что?».
– Если ты выслушаешь мои доводы, - сказал он, - ты сама увидишь, насколько это здравая идея.
– Ты с ума сошел? Он отпрянул.
– Вовсе нет.
– Я не могу выйти за тебя, Майкл.
– Почему?
Почему? Потому что… Потому что…
– Потому что не могу! - выпалила она наконец. - Боже мой, уж кто-кто, а ты бы должен понимать все безумие подобной затеи!
– Признаю, что на первый взгляд идея эта действительно кажется в высшей степени неподходящей. Но если ты просто выслушаешь мои доводы, ты увидишь, насколько она здравая.
– Как такая идея может показаться здравой? Ничего более безумного я и вообразить не могу!
– Тебе не придется переезжать, - начал он перечисление, загибая пальцы для наглядности, - ты сохранишь и титул, и положение в обществе.
Конечно, и то и другое сулило определенные удобства, но вряд ли удобство можно было рассматривать как повод выходить замуж за Майкла, который был… ну… Майклом.
– Вступая в этот брак, ты можешь быть совершенно уверена, что супруг будет заботлив и станет относиться к тебе с уважением, - добавил он. - Имея дело с другим мужчиной, ты сможешь обрести подобную уверенность только через несколько месяцев, да еще неизвестно, будет ли она оправданна. Первые впечатления часто бывают обманчивыми.
Она вглядывалась в его лицо, стараясь понять, не стоит ли что-нибудь, хоть что-нибудь, за этими словами. Должна же быть какая-то причина всему этому, потому что это уму было непостижимо, что он делает ей предложение. Это было безумие какое-то. Это было…
Ах, она и сама не знала, что это было. Ну разве существуют слова, которыми можно выразить, что вот вдруг ушла земля из-под ног?
– И я дам тебе детей, - тихо сказал он. - По крайней мере постараюсь дать.
Она покраснела. И чувствовала, как краснеет все сильнее, как щеки ее заливает ярко-розовый румянец. Она не хотела, чтобы в воображении ее рисовались картины: она с ним в постели. Всю последнюю неделю она только тем и занималась, что гнала прочь подобные мысли.
– А что выиграешь ты? - шепотом спросила она. Похоже, этот вопрос поразил его, но он быстро оправился и ответил:
– Я получу жену, которая управляла моими поместьями долгие годы. Не настолько я горд, чтобы не признать, что ты знаешь мои дела гораздо лучше меня.
Она кивнула. Только кивнула, но он понял, что может продолжать.
– Я хорошо знаю тебя и доверяю тебе, - сказал он, - и совершенно уверен, что ты никогда не собьешься с пути истинного.
– Я вообще не могу сейчас думать об этом, - отозвалась она, закрывая лицо руками. У нее голова шла кругом, и преследовала неприятная мысль, что она никогда окончательно от такого потрясения не оправится.
– Это здравая идея, - сказал Майкл. - Тебе просто следует рассмотреть ее со всех сторон…
– Нет, - сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее прозвучал решительно. - Никогда ничего из этого не выйдет. И ты сам это знаешь. - Она отвернулась, не желая смотреть на него. - Я вообще не понимаю, как ты можешь даже думать, что это возможно.
– Я и не мог, - признался он. - Сначала, когда эта мысль впервые пришла мне в голову. Но потом я уже не мог отказаться от нее и вскоре понял, насколько это здравая идея.
Она прижала пальцы к вискам. Боже правый, почему он через слово повторяет, что эта идея здравая? Ей-богу, если он еще раз скажет это слово, она не выдержит и закричит!
И как он может говорить так спокойно? Не то чтобы она представляла себе, как он должен был бы держаться при подобном объяснении, - она вообще никогда не представляла себе ничего подобного. Но почему-то ее коробило от этого бескровного речитатива. Он не горячился. Был собран. Может, и нервничал немного, но чувствам воли не давал, а может, даже их не испытывал.
В то время как у нее было ощущение, будто земной шар слетел со своей оси!
Это было несправедливо.
И на мгновение по крайней мере она почувствовала к нему самую настоящую ненависть за то, что он привел ее в такое смятение.
– Я пойду наверх, - внезапно сказала она. - Придется отложить этот разговор до утра.
Ей почти удалось удрать. Она была уже на полдороге к двери, когда почувствовала его руку на своем локте. Рука прихватила ее локоть нежно, но крепко.
– Подожди, - сказал он, и она не в силах была шевельнуться.
– Чего ты хочешь? - прошептала она. Она не оглянулась на него, но очень хорошо представляла его лицо. Иссиня-черные пряди, падающие на лоб, глаза под полуопущенными веками, осененные немыслимо длинными ресницами.
И его губы. Ярче всего в ее воображении рисовались губы - идеальной формы, припухлые, все время изогнутые в этой его дьявольской полуусмешке, которая так и говорила, что он много что знал и понимал мироустройство так, как и не снилось простым смертным в их простодушной невинности.
Рука его скользнула вверх, легла на ее плечо, а затем он осторожно провел пальцем по ее шее.
Когда он заговорил, голос его прозвучал низко и с хрипотцой и отозвался эхом в самой глубине ее существа.
– Разве ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя еще раз?
Глава 17
…да, конечно, Франческа - настоящее чудо. Но тебе это давно должно быть известно, верно?
Из письма Хелен Стерлинг ее сыну, графу Килмартину, два года и девять месяцев спустя после его отъезда в Индию.
Майкл сам точно не знал, когда ему стало окончательно ясно, что ему придется соблазнять Франческу. Он пытался взывать к ее рассудительности, практической сметке и здравому смыслу, и ничего не вышло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
