В целом характер применения «братоубийственного закона» целиком зависел от правящего султана. В случае, если принцы действительно поднимали мятеж и после этого попадали в руки султана, пощады им, как и в прежние времена, не было. Но теперь султан получил право, пусть и по согласованию с улемами, казнить возможных претендентов на трон даже в том случае, если от них исходила лишь потенциальная угроза мятежа. В этом случае решение бывало чисто субъективным и зависело от личности султана, от степени его гуманизма и жестокости и от его взаимоотношений с данным конкретным принцем. Следует подчеркнуть, что Сулейман Великолепный данным законом вовсе не злоупотреблял и казнил своих сыновей за вполне реальные мятежи, а отнюдь не за одни только подозрения в намерении составить заговор против него. Другое дело, что принцы, над которыми висел дамоклов меч «братоубийственного закона», могли с отчаяния и страха действительно поднять мятеж, опасаясь, что насильственной смерти все равно не избежать, а так хотя бы появится шанс захватить престол.
Истребив соперников, султан мог царствовать, не опасаясь мятежей со стороны братьев и племянников, но оставались еще собственные сыновья. Чтобы нейтрализовать угрозу переворота с их стороны, султану необходимо было заручиться поддержкой янычар, которым преподносили по традиции, установленной Баязидом II, «дар радостного восхождения на престол», включавший в себя как подарки натурой, так и значительную денежную выплату каждому солдату и офицеру. Кроме того, обычно каждый султан поднимал размер ежемесячного жалованья янычарам, и Сулейман Великолепный здесь не стал исключением.
Взойдя на престол, султан предавался либо государственной деятельности и военным походам, либо любимым развлечениям и занятиям, оставив государственные дела на откуп дивана и великого визиря. Так, для Селима I и Сулеймана Великолепного главным занятием были военные походы, которые они сами возглавляли, а также дела государственного управления и дипломатия, но оба султана не были чужды поэзии и вдохновенно возводили монументальные здания. А вот для сына Сулеймана Великолепного Селима II главным было хорошо поесть и изрядно выпить. Мехмед III и Ибрагим I увлекались прежде всего сексуальными утехами с многочисленными наложницами; а для Мехмеда IV единственной страстью была охота. Между султанами XVI и XVII веков прослеживается достаточно четкое различие в плане основных увлечений. Большинство султанов XVI века главное свое внимание уделяли государственным делам, будучи искренне убеждены в величии стоящей перед ними миссии раздвинуть до последних пределов границы Османской империи и подчинить свою жизнь служению ее интересам. Эти султаны лично занимались государственными делами, как военными, так и гражданскими, привлекали к делу государственного управления талантливых сановников, ставших хорошими министрами и выдающимися военачальниками и флотоводцами. Стамбул для Сулеймана Великолепного – это прежде всего деловой, военный и религиозный центр Османской империи. А вот для султанов XVII века на первый план вышли развлечения. Они пожинали плоды завоеваний и богатств, сделанных и накопленных предшественниками. Единственным заметным исключением здесь являлся Мурад IV, который во второй половине своего царствования проявил себя по-настоящему великим султаном, когда провел в 1630-е годы успешные войны против иранцев, венецианцев и донских казаков, лично предводительствуя войском. В то же время он отличался выдающейся жестокостью, казнив не менее 10 тыс. человек, в том числе при подавлении янычарских бунтов. Замечу, что ум и военный талант не мешали Мураду IV оставаться пьяницей и развратником.
Другие же султаны XVII века, бесхребетные, безвольные и безынициативные, отличались лишь обжорством, пьянством и похотью, а потому все время правления оставались под властью либо матерей, жен или наложниц, либо своих фаворитов-сановников. Они крайне редко покидали свой стамбульский дворец. Военные и государственные дела были им в тягость. Государством управляли султанские фавориты, а порой даже фавориты султанских фаворитов. Командование армией и флотом доверяли людям совершенно случайным и не обладавшим талантами полководцев и флотоводцев. Султанские фавориты и фаворитки без счета тратили казенные деньги. Неудивительно, что уже в XVII веке Османская империя терпела поражение за поражением на полях сухопутных сражений и в морских баталиях, и ее постоянно сотрясали мятежи и смуты как в столице, так и в провинциях.
Роль фактического главы турецкой армии с конца XVI века стал играть великий визирь, который непосредственно руководил военными походами. Правда, в XVI веке султаны Селим I и Сулейман, а в XVII – Мурад IV в некоторых особенно важных кампаниях возглавляли армию лично, но в XVII веке ни один султан, за исключением упомянутого Мурада IV, в сражениях больше не участвовал, даже за пределами зоны огня, предпочитая оставаться в Стамбуле.
Военная система османов была создана задолго до воцарения Сулеймана Великолепного, и надо признать, что он получил в наследство мощную и хорошо отлаженную военную машину. Еще во второй половине XIV века, после завоевания большей части Балканского полуострова, османы, стремясь обеспечить рекрутами свою постоянно растущую армию и особенно пехоту, прибегли к системе «девширме», что в буквальном переводе с турецкого означает «собирание» или «подбирание». Система эта заключалась в том, что каждые три года или каждые семь лет в районах с христианским населением производилась мобилизация от одной до трех тысяч детей, подростков и юношей в возрасте от семи до двадцати лет в турецкую армию. Полностью оторванные от родителей и привычной социальной среды «подобранные» дети отправлялись в Анатолию, где их распределяли среди мусульманских семей. Там их обращали в ислам, обучали турецкому языку и турецким и мусульманским обычаям. В возрасте десяти-одиннадцати лет их направляли в воспитательные дома, которые размещались во дворцах Адрианополя (Эдирне), Галлиполи и в Стамбуле после его завоевания. Подростков теперь именовали «аджемиоглан», что означает «чужеземные мальчики». Большинство из них направляли в армию, в корпус янычаров, других определяли на службу султану в качестве пажей – «ичоглан». Во дворце перед этими новообращенными мусульманами открывались значительные возможности для карьеры, особенно если удавалось привлечь к себе внимание и добиться благосклонности султана, его жены или наложницы, а также одного из фаворитов. В случае удачи можно было выбиться в великие визири, хотя после этого удачливого фаворита мог ждать и присланный султаном шелковый шнурок. Самый яркий пример такого рода из царствования Сулеймана Великолепного – судьба Ибрагима-паши. Такие фавориты прекрасно помнили о том, что всем достигнутым они обязаны милости султана, и были безгранично преданны ему. В службе султану состоял смысл их жизни. Но фавориты чаще всего разделяли все достоинства и недостатки своего султана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
