— Эй, вы! Куда пропали, чертополох вам под коленки! — донесся до нас голос Иелкона, вернув к действительности. Переглянувшись, словно нашкодившие дети, мы засмеялись и пошли к лагерю.
Оказалось, что коротышка не терял времени даром. В поставленный с вечера силок попала жирная куропатка, которая теперь, покрываясь золотистой корочкой, жарилась над углями. От соблазнительного запаха дичи я почувствовала себя смертельно голодной. Но Иелкон, поворачивая прут, служивший вертелом, чтобы куропатка не пригорала, не сразу допустил нас к столу. Сначала он заставил меня принести воды из озера, а Эстрила накопать каких-то корешков, которые в вареном виде оказались мягкими и вкусными. Глядя, как мы с Эстрилом уплетаем куропатку, Иелкон отпускал шуточки по поводу нашего хорошего аппетита. Но мне было так хорошо, что я не обращала на это внимания.
— Ну что, путешественники, — сказал Иелкон, вытирая жир тыльной стороной руки, — мне надо на тот берег. Думаю, что сам справлюсь. У вас усталый вид, оставайтесь здесь.
Ни я, ни Эстрил не возражали. Я думаю, нам обоим не хотелось появляться на том берегу перед посторонними насмешливыми глазами. Коротышка беззастенчиво разделся и вошел в воду. Мы с Эстрилом повернулись друг к другу.
Мне многое хотелось ему сказать: что он вернул мне счастье, когда я на это уже не надеялась, и что я буду очень любить его дочерей. И даже если я буду играть какую-то важную роль в возрожденной Риррел, это ничего не изменит в моих чувствах к нему. Но подобные разговоры означали одно — я пыталась заглянуть вперед, в будущее, а это было так страшно… И я молча спрятала лицо у него на груди.
— Давай отойдем от берега, — сказал Эстрил.
Я поняла, что он имел в виду, и покраснела. Сейчас, при свете дня, я вовсе не была такой смелой, как ночью. Но Эстрил и сам не знал, какой безграничной властью надо мной он обладал! Из одного только страха лишиться его нежности, я выполнила бы любой приказ. Самой мне сейчас хотелось просто сидеть вот так, взявшись за руки, на солнечном берегу. Но я послушно пошла за ним в лес.
Расстелив на земле плащ, Эстрил притянул меня за руку к себе. Он был очень ласков со мной. Чувствуя мое смущение, он прошептал, щекоча мне ухо бородой:
— Закрой глаза!
И солнце погасло, а ночь вернулась… И в этой ночи я готова была отдавать себя без остатка этим нежным рукам, этим мягким губам… А когда осмелилась открыть глаза, то увидела, что умею дарить счастье. «Ты мой, мой!» — я обнимала его крепко-крепко, словно надеясь раствориться в его теле.
Иелкона мы встретили уже на берегу. Отфыркиваясь после купания, он сообщил нам, что его приятели сейчас на берегу океана, в устье реки, по которой и нам следует отправляться в путь.
— Лодку я уже снарядил, — сказал коротышка.
Пройдя через лес, мы оказались на берегу неширокой, спокойной лесной реки, покрытой светло-зеленой ряской. В воду склонялись длинные ветви плакучих деревьев. Длинная четырехвесельная лодка с острым носом в виде акульей морды, действительно, ждала нас на берегу. Под дружными взмахами гребцов она легко и быстро заскользила по темной речной глади. Я с любопытством смотрела по сторонам.
Оказалось, что развалины храма, где мы с Эстрилом побывали ночью, — не единственные следы пребывания людей на материке. Напротив, в этой части Ловижа сохранился целый город — с дворцами, беседками, башнями. Все это было богато украшено резьбой, изображающей растения и диковинных животных. Несмотря на лесную зелень, жадно поглощавшую творения человеческих рук, казалось, что город обитаем: там постоянно чувствовалось какое-то движение. Неужели легенды о привидениях сбываются здесь? Но потом я поняла, что это стаи обезьян, черных, с ярко-рыжей гривой, ловко перепрыгивают с ветвей на каменные арки. А в ослепших оконных проемах располагались гнезда больших длинноногих птиц с красивым черно-белым оперением. Однажды между развалинами — там, где, вероятно, была городская площадь, я заметила оленя с мощными ветвистыми рогами, величественной посадкой маленькой головы и умными печальными глазами. Здесь было царство природы, и человеку, который однажды покинул этот город, здесь не нашлось бы места…
Но постепенно лесные заросли стали редеть. Река расширилась, приближаясь к океану. И развалины города, стоящие посреди пустынного берега, производили удручающее впечатление. Две башни воздевали к небесам свои покосившиеся головы; зубчатые обломки городской стены казались оскаленной пастью чудовища. Даже солнцу неприятно стало смотреть на эти руины, и оно скрылось за темными тучами, вдруг наползшими на небо со стороны моря.
— Дело плохо, будет дождь, — сообщил Иелкон, поглядывая на горизонт. — Но не тот, к которому вы привыкли. В этих краях дождь, чертополох ему в брюхо, — это сплошной поток воды. Нам придется нелегко, если не успеем пересесть на куот.
Впереди простирался океан. От непогоды он был сер и пестрел белыми барашками. Весь горизонт затягивала сплошная пелена тяжелых дождевых облаков. Но у самого берега мы увидели два покачивающихся куота, у одного из которых тут же открылся люк. Оттуда высунулся человек, внимательно пригляделся к лодке и замахал рукой. Иелкон и Эстрил налегли на весла.
Я смотрела вокруг и все еще не могла освободиться от власти минувшей ночи. Келлион! О встрече с ней я не забыла, несмотря на счастливое сумасшествие любви. Что это было — явь или сон? И если мне, действительно, довелось говорить с моей сестрой, что означали ее слова: «Звезды тоже умеют мечтать. Моя мечта — обрести свободу. Вспомни об этом, когда придет время…» Мне заранее стало страшно: а вдруг я не сумею определить нужное время? Моя сестра попросила меня о помощи — это неслыханно. Но тем более я должна исполнить ее просьбу! Или все-таки это был только бессмысленный сон, вызванный усталостью?
Неожиданно я почувствовала влагу на щеке и подставила ладонь. Действительно: крупная, тяжелая капля звучно разбилась об нее. Я посмотрела на небо.
— Что это, Иелкон?!
Над лесом, стремительно приближаясь к куотам, показались пять огромных серебристых птиц. Наверное, это ниметоны — летательные машины, которыми пользовались на Аникодоре.
— Это ниметоны Сената! — крикнул Эстрил.
Коротышка тоже сосредоточенно посмотрел на небо.
— Разумеется. Кроме магов Воздуха, никто не может на них летать.
— Что будем делать?
— Попробуем с ними поговорить. Если это, действительно, люди Сената, вам с Шайсой лучше сдаться им и — как это называют? — не подвергать себя превратностям морского путешествия.
Меня удивило предложение Иелкона. Но, с другой стороны, разве он обязан нам помогать? Вместе мы пережили столько опасностей…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
