во время шествий.
Тольтеки говорили, что их божество Кецалькоатль ввел знак и ритуал креста. Это был их бог дождя и здоровья, а крест назывался Древом пищи, или Древом жизни. Вследствие этого накидка тольтекского бога дождя была покрыта красными крестами.
Крест был также символом, имевшим загадочное значение, в индийской иконографии. В пещере Элефанта в Индии над головой фигуры, убивающей детей, можно увидеть крест. Мюллер в своем исследовании «Верования, знания и культура древних индийцев» помещает его в руках Шивы, Брахмы, Вишну, Тваштра (рис. 29). В центре креста, который называется Кьякра или Тшакра, находится колесо. Когда его держит Вишну, бог, поддерживающий мир, он означает его власть проникать сквозь небеса и землю и превращать в ничто силы зла. Он является символом власти над миром и для почитателя Вишну значит так же много, как христианский крест для католика. Фра Паолино рассказывает, что этот знак использовали в качестве скипетра древние цари Индии.
На удивительной индийской картине, воспроизведенной Мюллером, изображен Брахма, увенчанный облаками с лотосами вместо глаз и четырьмя руками: в одной из них он держит ожерелье творения, в другой — Веды, в третьей — чашу с источником жизни и в четвертой — пылающий крест. На другом изображении в центре мира представлен Кришна как хранитель мира. У него шесть рук: в трех из них он держит кресты, в четвертой — скипетр власти, в пятой — флейту и в шестой — меч. Еще одно изображение показывает Яму, судью преисподней, с копьем, мечом, весами, факелом и крестом. Существует также изображение Бравани, женское воплощение основы мира, держащей лотос, пламя, меч и крест. И этот список изображений можно продолжить далее.
Вполне естественно, что христиане древности и Средневековья, обнаружив, что крест является символом жизни у многих народов, должны были с любопытством заглядывать в Ветхий Завет, чтобы посмотреть, что предвещает «древо, что принесет справедливость».
Они обнаружили, что он был начертан кровью на косяках и притолоках дверей в домах евреев в Египте. Они считали, что посох Моисея заканчивался египетским крестом (Crux ansata). Тогда его использование в вызывании дождя и града, разделении вод Красного моря, в добывании источника из скалы показывает связь креста с водной стихией. Они видели крест в Моисее, раскинувшем руки на горе, в столбе с поперечиной, который был обвит медной змеей, и в двух поленьях, которые подобрала вдова из Сарепты. Но особенно это видно в отрывке из Иезекииля: «И сказал ему Господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак. А затем сказал в слух мой: идите за ним по городу и поражайте; пусть не жалеет око ваше, и не щадите; Старика, юношу и девицу, и младенца и жен бейте до смерти, но не троньте ни одного человека, на котором знак, и начните от святилища Моего»[57].
В «Вульгате» сказано: Et signa Thau super frontes vivorum gementium. Существуют, однако, сомнения, означает ли знак тау крест. В Септуагинте его нет, там просто говорится δòς σημειôν. Святой Иероним заявляет, что версии Акилы и Симмаха, записанные одна при Адриане, а другая при Марке Аврелии, не содержали его, и Τ появляется только в варианте Феодотиона, созданном при Септимии Севере. Но тем не менее святой Иероним принимает его в своем переводе.
С другой стороны, Тертуллиан видит в этом отрывке крест. Тав — это древняя еврейская буква, похожая на самарийскую, чья форма напоминает крест. Возможно, святой Иероним использовал ее в своем переводе не без оснований, поскольку он очень хорошо знал еврейский язык и обращался к отрывку из Иезекииля снова и снова. Послание святого Варнавы, похоже, намекает на это, так же как и святой Киприан, святой Августин, Ориген и святой Исидор. Епископ Лоут склонялся к тому, чтобы принять тав, так же как и доктор Мюнтер, епископ-протестант из Зеландии. Однако сомнений в отношении этого отрывка быть не может.
Слово «знак», использованное пророком, — это
.
Tau, означающее, как говорит Гесений в своем «Лексиконе», «
крестообразный знак», и добавляет: «Евреи на монетах применяли древнейший знак в форме креста +».
Люди Средневековья пошли еще дальше. Они желали найти подтверждение тому, что крест является отличительным признаком в истории еврейской церкви, а поскольку свидетельств Ветхого Завета для этого было недостаточно, они дополняли их легендами.
Такой басней стала «Легенда о кресте», необыкновенно популярная в Средние века, о чем можно судить по многочисленным изображениям его основных событий на витражах и фресках.
В одном только Труа в церквах они появляются на окнах Святого Мартина из Виня, Святого Пантелеона, Святой Мадлен и Святого Низира.
Они изображены на фресках вдоль хоров в церкви Святого Креста во Флоренции, принадлежащих кисти Аньоло Гадди. Пьетро делла Франческа также посвятил часть своего таланта истории Креста, создав серию фресок в главной капелле в церкви Святого Франциска в Ареццо. Легенда о Кресте появляется в качестве росписи пределлы среди образцов раннего искусства в Академии изящных искусств в Венеции, а также как сюжет картины Бехама в мюнхенской галерее. Полностью легенда излагается в «Жизни Христа», изданной в Труа в 1517 году, в «Золотой легенде» Якова Ворагинского, в старой голландской работе «История Святого Креста» и во французской рукописи XIII века, хранящейся в Британском музее. Гервазий Тилберийский рассказывает часть ее в своем произведении «Императорские досуги», цитируя Коместора. Также она появляется в «Зерцале историческом» Готфрида Витербосского, в «Хронике» Энгельхуса и в других источниках.
Сама история такова.
Наш прародитель, будучи изгнан из Рая, жил в раскаянии и стремился искупить свой грех молитвами и тяжким трудом. Когда же он состарился и почувствовал приближение смерти, он призвал к себе Сифа и сказал ему: «Пойди, сын мой, к вратам Земного Рая и попроси архангела, который их охраняет, дать мне бальзам, который спасет меня от смерти. Ты легко найдешь дорогу, ибо следы мои опалили землю, когда я покинул Рай. Иди по моим обугленным следам, и они приведут тебя к вратам, откуда я был изгнан». Сиф поспешил в Рай. Земля, где он проходил, была бесплодной, растительность весьма скудной и темной, поверх всего виднелись черные следы ног его отца и матери. Некоторое время спустя он увидел стену, окружающую Рай. Природа вокруг была прекрасна, земля покрыта зеленью и пестрыми цветами. В воздухе разливалась прекрасная музыка. Сиф был ослеплен красотой, окружающей его, и продолжал свой путь, забыв обо всем. Внезапно перед ним промелькнул
