вот меня уже прижали к матрасу. — Какой я тебе дядька?
Визжу и пытаюсь оттолкнуть его от себя, но куда там. Максим тяжелее, сильнее… Да, и в общем, не так уж мне и хотелось скидывать его.
— Вполне себе обычный. Почти тридцатилетний. Кстати, я всегда думала, что после тридцати на пенсию уходят. Слабость появляется. Силы пропадают. И зубная фея через день прилетает, под подушку заглядывать. Ой, ты слышишь? Звук такой, будто кто-то крыльями машет.
Хотела еще добавить, что это к нему за зубом прилетели, но не успела.
— Я тебе покажу дядьку. Сил, говорит, нет. Слабость…
В общем, мне растолковали, что двадцать восемь и тридцать — это разные цифры. И я могу не мечтать о том, что когда-нибудь увижу беззубого Демидова.
Вот, кто мне скажет, почему в мужской рубашке чувствуешь себя увереннее, чем в самом крутом платье?
Конечно, я воровала вещи брата, но у них не было такого эффекта.
В отражение чайника на меня смотрела не Левицкая Лера, которая не может разобраться со своими проблема. Там была Демидова. Уверенная в себе Валерия, которую трудности не пугают.
Может, это потому, что у нее есть муж?
Пока я разогревала обед, который стал ужином, пришла к выводу: семейная жизнь мне нравится, а мои родители просто не подходили друг другу.
Вообще, когда-то я же должна была наступить на белую полосу. Сколько можно по черной ходить? Вот, Демидов и есть моя белая полоса в жизни. Самая яркая.
Самая…
Я поворачиваюсь, чтобы поставить на стол тарелку, и утыкаюсь в грудь Максима. Накаченный. Красивый. Когда он успевает спортом заниматься, если все время проводит на работе?
Еще говорят, мужчины любят глазами.
Вранье.
Женщины тоже этим грешат.
Ох, не о том ты, Лера, думаешь.
Соберись уже, и достань утку из духовки, пока она в уголь не превратилась. Первый совместный ужин в этой квартире. Нельзя, чтобы после него Максим загремел в больницу с несварением.
— Вкусно пахнет. — комментирует он, нависая надо мной.
— Еще бы. По рецепту бабы Оли. Когда мы с Вадимом собрались покинуть родное гнездо, она нас не отпускала, пока не убедилась, что мы можем готовить и не умрем голодной смертью. Экзамен еще устроила.
— Экзамен?
— Ага. Мне утка досталась, а Вадиму борщ. С того времени он его не ест.
Понятное дело, что Максиму не интересно слушать о таких глупостях, но он слушал, и даже улыбался, когда я рассказывал, как брат рыдал, нарезая лук.
Когда через полчаса, мы вместе загружаем посуду в посудомоечную машину, и я думаю о том, что готова назвать такую жизнь — идеальной, телефон Максима звонит.
Прежде чем отойти, он целует меня, секунду рассматривая лицо.
— По работе, скорее всего. Я быстро. Хорошо?
М?
— Конечно. Я понимаю.
Но все равно было как-то грустно. Будто кто-то заполз в наш рай и намусорил.
Надо привыкать. Звонки будут частым явлением в нашей жизни. Максим — успешный деловой мужчина. Он не сможет всегда быть только моим. Придется делить его с работой.
Пока его не было, я вспомнила про пакет, который так и остался валяться в прихожий.
Бедненький, забыли о нем.
Так и скажу Максиму, если он будет возмущаться, что я сунула свой нос туда, куда не следует.
Бархатная, маленькая коробочка.
В груди что-то екнуло.
Просто посмотрю и уберу обратно.
Только вот, когда открыла, сразу же передумала.
Потому что я сразу же превратилась в Голлума, который был одержим своим кольцом называя его прелестью.
Теперь я понимала этого тощего психа. Сама бы прыгнула в жерло вулкана за такой красотой.
Прозрачный камень играл всеми цветами радуги, на белом обруче оправы.
Просто примерю и сразу же сниму.
— Нашла свой подарок?
Ой, мамочки.
Спалилась.
И ведь не отвертишься. Не скажешь, что просто пыль протирала, и случайно увидела.
С поличным поймали.
— Это мне?
— Нет. Мне. — Смеется, убирая телефон в карман брюк. — Конечно, тебе.
Делаю несколько шагов вперед, приподнимаюсь на носочках и тянусь к его губам.
— Очень красиво. Спасибо.
Что-то в его лице изменилось.
Не с таким настроением он уходит от меня, чтобы на звонок ответить.
— Все нормально? Кто звонил?
Склоняюсь к мысли, что номером не ошиблись.
— Ангелина. — слышу его ответ. — На отель подали жалобу. Люди начали отменять забронированные ими номера. Какой-то бред. Я ничего не понимаю.
48
— И она не в курсе, кто это сделал?
Затаив дыхание, отчаянно желаю, чтобы мои догадки были неверны.
— Нет. Единственное, что нам известно, кто-то из персонала угрожал гостям. Не знаю, было это на самом деле, но разобраться придется. Сейчас Ангелина собирает всех, кто работал в отеле утром, для разговора.
Утром.
Утром в отеле была я и…
— Лера, ты побледнела. Все нормально?
Совсем не нормально.
В течение нескольких секунд я смотрю в пол, и когда до меня начинает доходить смысл слов Максима, готова завыть. Отчаянно, громко, жалобно. Как человеку, которого опять предали. Все та же личность. Родная мать.
Смотрю по сторонам, в попытке найти место, куда смогла бы присесть. Стоять — невозможно. Сил нет. А от кома в горле дышать не чем. Мысленно отвешиваю себе оплеуху, за чертову реакцию, которой быть не должно.
Я не должна расценивать поступок матери, как предательство и способ насолить. Не может предать человек, который мне безразличен.
Это просто нервы.
Просто я слишком глупая и наивная.
Просто…
Черт возьми, да не просто все. Сложно, раз мстит человек, который на свет произвел.
К стулу я иду, стараясь не
