государства, раздробленного, теснимого извне и возмущаемого внутренним междоусобием. Калита и Симеон Гордый положили в Москве начало великого и спасительного дела – единодержавия; слабость Иоанна Кроткого и неспособность Димитрия Суздальского приостановили успехи этого дела и дали удельным князьям надежду на независимость от престола великокняжеского. Требовалось много твердости и ума, чтобы поддержать то, что начинало клониться к падению. Но, по счастию, Провидение даровало Димитрию пестунов и советников мудрых. Святой Алексий был душою советов и дел юного князя Московского; непрерывными заботами святителя росла и крепла власть великокняжеская.
Между тем как святой Алексий трудился в управлении Церковью и государством, преподобный Сергий Радонежский продолжал свои иноческие подвиги в пустыне, служившие примером благочестия для его братии и для всех приходивших к нему.
Первым подвигом преподобного Сергия был подвиг воздержания. Мы видели выше опыты его постничества в младенчестве и отрочестве. Сделавшись иноком, он часто по нескольку дней пребывал без пищи. В житии его изображается один поучительный случай постнического труда. Проведши три дня без пищи, Сергий приходит к старцу Даниилу и говорит ему: «Я слышал, что ты хочешь сделать сени у себя пред кельею; я сделаю тебе сени, а ты дашь мне хлеба за труд». Даниил сказал, что у него есть хлеб, но гнилой. Сергий отвечал, что для него хорош и гнилой хлеб, построил старцу сени и получил обещанное воздаяние за труд. Сотворив молитву, он растворил гнилой хлеб с водою, утолил голод и воздал Богу благодарение.
Другой подвиг благоносного пустынника состоял в смирении и нестяжательности. Даже тогда, когда имя его сделалось известным не только в земле Русской, но и на востоке, преподобный Сергий оставался неизменно верен заповеди евангельской о смирении и нищете. Он носил одежду из толстого и грубого сукна и притом самую ветхую, со множеством заплат, сделанных собственными его руками. Однажды не случилось в монастыре хорошего сукна для одежды, и никто из братий не хотел употребить единственную оставшуюся половину дурного сукна. Смиренный игумен взял это сукно себе, сшил из него рясу и не снимал ее до тех пор, пока она не распалась от гнилости. Приходившие в обитель иногда не признавали преподобного по внешнему виду за игумена, но думали видеть в нем одного из монастырских работников. Так было с одним поселянином, который издалека пришел, чтобы видеть знаменитого первоначальника Троицкой обители. Он увидел Сергия в огороде, копавшим землю в поте лица и одетым в разодранное рубище. Вскоре прибытие в обитель одного князя, который повергся на землю пред Сергием, вразумило поселянина, и он сделался учеником учителя смирения. До нашего времени сохранились памятники нестяжательности преподобного Сергия в его одежде, келейных и богослужебных вещах24; они свидетельствуют, что богоносный отшельник был чужд привязанности к внешним удобствам, предпочитая всему сокровище духовное.
При умножении числа братии, преподобный игумен постановил правило, чтобы после повечерия иноки не ходили из кельи в келью и не беседовали друг с другом, а занимались молитвою и рукоделием каждый в своем месте. Наблюдая за исполнением этого правила, он сам по совершении своей келейной молитвы в глубокую ночь обходил все келлии братии. Если находил кого в молитве, за книгою или за рукоделием, радовался и благодарил Бога о нем. Если же слышал празднословящих, ударял в дверь или в окно и удалялся. А наутро, призвав их к себе, старался привести к смиренному сознанию греха; непризнательных он обличал и подвергал епитимии. Другим правилом преподобного Сергия запрещалось братии в случае недостатка пищи и других потребностей ходить по деревням и селам за подаяньем; пустынники должны были с терпением просить и ожидать милости от Бога. Трудное правило для обители, которая находилась в таком дремучем лесу, что к ней едва можно было пробраться по узкой, едва заметной тропинке25! Но Сергий веровал, и сбывалось по вере его; уповал, и упование не посрамляло его. По молитве блаженного игумена сам Бог через неизвестных христолюбцев посылал хлеб во время скудости. «Видите ли, братия, – говорил Сергий ученикам своим, – Господь не оставляет рабов Своих. Будем подвизаться, не ослабевая».
Случалось, что недоставало вина для совершения литургии, фимиама для каждения и воска для свеч; тогда зажигали лучину и при таком освещении совершали утреннюю и вечернюю службу. Даже самые книги писались в обители не на хартиях, а на бересте26.
Так при начале своем великая Лавра Сергиева была пустыня безлюдная, дикая, бесплодная, безводная, скудная, беззащитная и беспомощная! Но основатель ее и сподвижники его твердо уповали на Бога Спасающего; упование их оправдалось в течение многих веков и ныне оправдывается в нашем скудном верою веке. Современный нам великий святитель в одном из слов своих говорит: «Желал бы я узреть пустыню, которая обрела и стяжала сокровище, наследованное потом Лаврою. Кто покажет мне малый деревянный храм, на котором в первый раз наречено здесь имя Пресвятой Троицы? Вошел бы я в него на всенощное бдение, когда в нем с треском и дымом горящая лучина светит чтению и пению, но сердца молящихся горят тише и яснее свечи, и пламень их достигает до неба, и ангелы их восходят и нисходят в пламени их жертвы духовной. Отворите мне дверь тесной келлии, чтобы я мог вздохнуть ее воздухом, который трепетал от гласа молитв и воздыханий преподобного Сергия, который орошен дождем слез его, в котором впечатлено столько глаголов духовных, пророчественных, чудодейственных. Посмотрел бы я, как позже других насажденный в сей пустыне преподобный Никон спешно растет и созревает до готовности быть преемником преподобного Сергия. Послушал бы молчания Исаакиева, которое без сомнения поучительнее моего слова. Взглянул бы на благоразумного архимандрита Симона, который довольно рано понял, что полезнее быть послушником преподобного Сергия, нежели начальником в другом месте. Ведь это все здесь, только закрыто временем или заключено в сих величественных зданиях, как высокой цены сокровище в великолепном ковчеге. Откройте мне ковчег, покажите сокровище; оно непохитимо и неистощимо; из него без ущерба его можно заимствовать благопотребное, например, безмолвие молитвы, простоту жизни, смирение мудрования».
Иногда братия жаловались на недостаток воды и говорили игумену: для чего на таком месте создал обитель? Сергий отвечал: «Я хотел один безмолвствовать здесь; но Богу угодно было устроить обитель. Он не презрит вас, работающих Ему в молитве день и ночь, и подаст вам все нужное». По молитве преподобного Сергия оказался источник и потекла вода там, где ее не было27. И в других случаях вера чудотворца являлась чудодейственною: великий Сергий молитвою воскресил отрока, который был принесен к нему едва живым
