Получив заветный диплом, и подрастя в звании до младшего лейтенанта, он пошел служить участковым в один из многочисленных подмосковных поселков. Собственно говоря, накопитель находился на его участке.
Почувствовав неладное, он сразу перекочевал подальше от непонятных беспорядков под защиту военных и высоких стен. Подполковник Солодов принял его с распростёртыми объятиями. Криминальной мелочевки в накопителе хватало, а вот обученных людей с опытом нет. Солодов по своему опыту знал, что за мелочевкой потянуться все более и более серьезные дела.
Незаметно сам для себя Попов переключился на следственную работу.
* * *
Эта троица: Иваницкий, Кирильцев и Попов - оказалась в новых условиях максимально эффективной. Людей они кололи за считанные минуты, а в некоторых случаях и за секунды. Солодов был ими доволен, с одной стороны, ужас перед кровавыми опричниками гарантировал хоть какой-то порядок в накопители, а с другой стороны руки у самого Солодова оставались чистыми как у хирурга. Новые опричники справлялись с поставленной задачей на-отлично.
Сначала он просто помогали друг другу, а потом стали работать вместе, так безопаснее, сподручнее и веселее. Да и водку пить завсегда приятнее. Им ни в чем не было отказа. На новом поприще Иваницкий спускал, накопленный за прошедшие годы пар, Кирильцев самоотверженно нес свое необходимое людям служение, а Попову просто до икоты нравилась эта работа. Попову постоянно хотелось залезть к своему подследственному в голову, чтобы понять, что он чувствует. Это так интересно. Иваницкий любил ужас в глазах людей. Кирильцев чувствовал сою необходимость - он был закон, он был меч карающий, у него развязаны руки и он сможет избавить этот мир от скверны.
Попов оказался мастером владения бутылкой во всех смыслах. Спектр его фантазии владения этим простым предметом не поддавался описанию. Начиная от тривиального сования горлышка или дна бутылки во всевозможные физиологические отверстия жертвы, ломание пальцев на руках и ногах, легкое обстукивание черепа жертвы горлышком. Пытки бутылками не были прихотью или фетишем опричников. Просто бутылки всегда были под рукой. Пустых бутылок на столе всегда хватало. Использовали их часто.
Иваницкий сначала стал неформальным лидером, а потом и формальным начальником следственной бригады. Он оказался старше всех по возрасту.
Иваницкого сразу насторожило появление узкоглазых корейцев. Такое же нехорошее предчувствие появилось у Попова. Он часто имел дело с гостями из среднеазиатских стран, но эти азеры существенно выбивались из его привычных представлений. А после того, как они увидели построение этой орды кочевников, им стало действительно не до смеха. Происходящее обещало неприятности.
Попытки наладить контакт со своими серым братом, который пас это опасное стадо, закончились полным провалом. Узкоглазый капитан никак не шел на сближение, но это окончательно убедило опричников, что хитрый азер ведет свою игру.
Нужно было его колоть. Слишком уж он рвался охранять периметр со своими бандерлогами.
Вторым источником волнения была, прибывшая ночью, толпа дагов, но корейцы напрягали больше.
* * *
Иваницкий целый день терзался смутными сомнениями, относительно истинных намерений гостей из Северной Кореи. Понимание того, что корейцы что-то затевают уже прочно и основательно утвердилась в его мозгу. Осталось понять только что? Допросы он вел уже без прежнего азарта и, когда ему Бочкин привели пару очередных гопников, он отдал их на растерзание Попову.
Дохлого даже допрашивать не пришлось - из него чистосердечные признания лились обильно, вместе с соплями и слюнями. Большую часть завываний тупого придурка можно было игнорировать, а вот кое-что заслуживало внимание. Во-первых, у гопоты был тайник и не один, а знал про это гопник, который был постарше и покрепче. Во-вторых, они собирали информацию о накопителе и его обитателях, о приходящих и уходящих караванах для какого-то Пистона, а это уже было еще интереснее. А вот информацией по радиосвязи, частоты и сеансы знал как раз дохлый. В-третьих, вставший на путь исправления и сотрудничества с администрацией, жулик рассказал про припрятанное оружие. Ну, это уже не так интересно.
Ваш выход товарищ Попов. Дима Попов был в ударе. Он ржал как ненормальный, года работал с тем подследственным, что покрепче. Пьяный, наверное. Кирильцев деловито ассистировал разошедшемуся Диме.
Иваницкий лениво делал пометки в блокноте. Тайники с награбленным добром, схрон с оружием, информация о Пистоне и всем, что с этим связано. По большей части, Пистона интересовал именно грабеж, но зачем ему тогда информация о схеме и режиме охраны, а также о количестве и составе гарнизона? На последний вопрос крепкий гопник не смог ответить.
На отработанном материале Попов решил опробовать новый фокус. Он упер голову страдальца в стену, приставил бутылку из под водки прямо к его глазу и всем своим немалым весом резко ударил по донышку бутылки, вогнав ее горлышко в череп через глазницу. Крик захлебнулся на самой верхушке. Крик не стих, он оборвался. Жулик безвольной куклой свалился на пол.
- Я же говорил, что сработает! - обрадовано заулыбался Дима.
Он умело привел подследственного в чувства и повторил свой эксперимент уже на полу. Глазные яблоки лопались, как тугие шарики из упругого пластика. Для порядка тощего тоже отметелили.
Распахнув дверь, Иваницкий уперся глазами в тощего старика в старой военной форме со склада. 'Неужели и этого ко мне? Да я его даже спросить не успею. И так неизвестно как душа в нем держится' - пронеслось в голове у Иваницкого. Рядом со стариком стояли Бочкин, толстый кавказец и какой-то сморчок в хороших туристических ботинках. Иваницкий с неудовольствием спросил всех четверых:
- А вам тут, какого хера нужно?
Попавшихся под руку гражданских, он припряг для освобождения кабинета от отработанного материала.
Следующим привели семейную пару - алкоголической внешности мужика и даму с лошадиным лицом. Кирильцев заставил их раздеться догола и встать в позу юных физкультурников. То есть максимально расставить в стороны ноги и вытянуть в стороны руки. Никаких эротических чувств два потрепанных жизнью и нездоровым образом жизни тела не могли вызвать по определению. Не всегда было нужно бить и калечить, порой достаточно надавить морально или просто унизить. Цель - оправдывает средства.
В конце допроса он увидел, как под окнами его кабинета узкоглазые корейцы драят, выданное вояками, оружие. Иваницкий чуть в окно не выпал от удивления. Они не украли и не отобрали это оружие. Им его дали!!! Они что не понимают, что вооружают сплочённую банду? Даже если у них нет опыта, то при таком количестве он и не нужен. А опыт у корейцев был, суд по тому, как они обращались с оружием. Иваницкий разглядывал открывшуюся картину. Он даже о подследственных совершенно забыл. На его глазах корейцы мыли, собирали, проверяли и заряжали оружие. А потом становились шеренгу по стойке смирно! Приступ панического страха скрутил его кишечник. Мясо и овощи, перемешанные с водкой, чуть не выплеснулись из его желудка. Он с коллегами еще долго рассматривал происходящее. Между воинственными корейцами, на глазах превращающимися в полноценное боевое подразделение, бродили менты и солдатики капитана.
Уже начинало темнеть. Пора было заканчивать работу. Незадачливую семейную пару, пытавшуюся выкрасть чужих детей, вывели в голом виде к воротам, поставили на кучу воспитательных трупов и расстреляли, а потом упокоили.
Ужинали опричники у себя в кабинете. Две старушки старательно отмывали кабинет от грязи и крови. За ужином следаки обсуждали корейцев. Мнение у всей троицы было одно. Корейцев нужно было или выбивать поголовно или отправлять как можно дальше и быстрее. Здесь же они спланировали разработку узкоглазых. Нужно было последить за их перемещениями, а лучше всего взять в оборот ихнего милицейского капитана.
После ужина пьяный Иваницкий пошел прогуляться по территории и поразмыслить над планом завтрашней работы. Так лучше думалось. Он с удовольствием бродил по территории накопителя.
Сейчас его состояние опьянения дошло до философской стадии, когда открывается прямой диалог с космосом и приходят самые удивительные мысли. Тогда становится понятно все непонятное, человек переживает миг крайнего просветления. Но этот же момент является и самым опасным. Сколько людей в таком состоянии 'ловят белку' или накладывают на себя руки.
Он старательно перебирал все события последних дней, с момента первого столкновения с зомби и до сегодняшнего дня. Перебирал свои внутренние ощущения. Теперь он стал другим человеком, он это чувствовал. От того, что он мучил и убивал людей он не испытывал угрызений совести. Он не сожалел о содеянном. Неожиданно Володя получил именно тот, самый нужны релаксант, который мгновенно помогал ему избавляться от терзающего раздражения и напряжения, а также от вечной ненависти к себе. Сразу все становилось легко и просто. Ему всегда была нужна боксерская груша, что бы выплескивать на ней закипающую злость. И лучше чтобы эта груша умоляла его о прощении, брызгала во все стороны кровью и орала от боли.
