Полночи пролежал с открытыми глазами, пялясь в черный потолок. А утром разбудил Занозу.
— Янош? Что-то случилось?
Ясно, звонка, значит, моего не ожидала, а это зря, Заноза. Я же не твой бывший дебил, я не буду использовать косячные приложения, которые рассылают эсэмэски.
— Я хочу с тобой поздороваться и узнать, как ты спала. В универ сегодня идешь? Может, прогуляешь и мы с тобой поболтаем?
Вечером уже не удивилась, даже обрадовалась, когда снова позвонил, а затем вместе поставили ей скайп в мобильный, а потом и на ноут. Жизнь начала налаживаться.
К четвергу уже более или менее привык таскать с собой внешний аккумулятор: постоянный онлайн с Занозой сжирал не только деньги, но и батарею. Но главное — она уже начала вроде понимать, что я никуда не исчезну. Да, я первый троллил ее отношения на расстоянии, да и сейчас ни капли в них не верю, но приходится как-то выкручиваться.
В четверг вечером меня в коридоре отловил отец.
— Ты от мамы сейчас? Я вечером не смог к ней заехать. Как она?
— Ей там скучно, пап. Мама не выносит больницы, и врач обещал тебе позвонить, чтобы обсудить ее выписку.
Прислонившись к стене, рассматриваю уставшего отца. Ну хоть нашел в себе силы начать работать. Впрочем, они с мамой именно оттуда и черпали всегда энергию.
— Да, он звонил, когда я домой ехал. Обсудим это отдельно. Честно говоря, я не ожидал тебя дома увидеть. Вообще, не очень понимаю, что происходит.
— И я не понял.
— Янош, я твой отец, знаю тебя как облупленного. Это какая-то новая тактика? Это из-за мамы? Когда ты вернулся, я ожидал, что будешь сбегать под любым предлогом из дома. То есть все как раньше, ты всегда бежал отсюда. Но ты же дома почти неделю ночуешь.
Надо же, заметил. Я польщен.
— Чтобы снять звезду с елки, необязательно валить ее на землю и тем более бить доступные игрушки, пап. Спокойной ночи. И подумай, чтобы маму быстрее перевезти. Ей здесь будет лучше.
Он и правда ее забрал из больницы — через два дня. Андрияш к тому моменту уже вернулся в универ, его мама отпустила довольно легко. Похоже, они с самого начала договорились, что при ней я останусь. И так будет правильно.
Я это понял в один из вечеров, когда сидел у мамы. Деятельная натура по жизни, она никак не могла смириться с тем, что нужно проводить столько времени в постели, жить не по своей воле, а по воле врачей.
То, что родители попытаются за меня снова взяться, я давно понял, но не думал, что сразу пустят в ход самую тяжелую артиллерию.
— Я была приятно удивлена, сынок, что ты решил учиться. Андрияш признавал и девочка эта…
— Юля.
— Да, Юля. Так вот, эти пару месяцев в России давай считать достаточным опытом, чтобы, наконец, заняться своим образованием. Пора, милый, повзрослеть.
Она все еще бледная, но голос уже твердый, мама снова возвращается в свое настоящее состояние.
— Я повзрослел, мам. И я буду учиться там, где до сих пор официально учусь.
— Это формальности. — Она нетерпеливо отмахивается от меня. Да, все уже решено.
— Я вернусь туда, как только ты поправишься, мам. Учеба там и правда не проблема. Все сдам в любой момент.
— Это трата времени, мы с папой тебя туда не за этим отправляли!
— Тебе нельзя волноваться, мам.
— Вот и не провоцируй меня. Янош, сынок, мы сглупили, отправив тебя в эту… в этот университет. Андрияш — другое дело, он уже давно взрослый, а ты…
— Мне двадцать, и я туда вернусь. Отдыхай, тебе не надо перенапрягаться.
Это то немногое, что я не рассказываю Занозе, когда каждый вечер мы с ней болтаем перед сном. Она и так нервничает, каждый раз как по минному полю идет, когда задает вопрос о состоянии мамы. Вот и сейчас.
— Нормально, домашние стены помогают, папа нанял круглосуточную сиделку. Мама не терпит чужих людей у себя в доме, но сейчас вынуждена смириться.
Смотрю на смущенную Занозу, и такие мысли в голове, а образы… ты бы сейчас такая красная сидела, Хулия, везде…
Дверь за спиной тихонько открылась, заглянула сиделка. Крепкая женщина со стальными нервами — именно то, что маме нужно, ну и нам тоже. Другая просто не справится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Mama prosi, żebyś do niej podszedł*.
— Юль, извини, мама как раз зовет. Если будет не поздно, я еще сегодня позвоню, ну а если нет, тогда до утра. Пока, Заноза!
Она прощается, а я впитываю в себя ее улыбку. И знаю, что она снова будет сегодня сниться. Что за дебил! Столько времени потерял зря. Ну какая дружба?!
— Мам, звала?
— Уже поздно, Янош. Но я долго думала и с папой советовалась. Ты зачем обратно вернуться хочешь? Ведь не для того, чтобы продолжить там учиться.
— Нет, конечно.
— Эта девочка Юля, да? Вы с ней постоянно созваниваетесь… иногда мне кажется, ты торопишься быстрее от меня уйти, чтобы с ней поговорить.
— Я люблю ее, мам.
— Любишь? Ты? Да что ты знаешь… — Она сама себя оборвала и едва заметно похлопала пальцами свои губы.
— Мам, я все равно вернусь к ней. Не сейчас, так потом. Она тебе не нравится? Я не понимаю, тебе никогда не было дела до моих друзей.
Она молчит, а потом вдруг говорит то, чего я совершенно от нее не ждал:
— Я не думаю, что у вас с ней что-то получится, Янош. Но я не хочу, чтобы ты меня в этом винил потом.
— Что? — Я подумал, что ослышался.
— Я не буду наступать второй раз на те же грабли. Если хочешь, уезжай, — с нажимом в голосе произнесит она. — Но только будь осторожен. Не заставляй меня пожалеть.
— Какие грабли, ма? Ты про Андрияша? Лада, да?
Она молчит, отвернув голову в сторону. Инфаркт изменил ее и одновременно оставил прежней.
Именно поэтому я всегда и бежал отсюда, мам. Но сейчас здесь я как нигде чувствую себя свободным.
— Я никогда не одобряла их отношений. Она мне не нравилась, да и сейчас не нравится, слишком жесткая, амбициозная, упрямая, с волчьим голодным взглядом. — Мама вздрогнула. — Но он привел ее со мной знакомить! Со мной! Я была в шоке. Такая простая девочка. Мне кажется, у нее даже школа не была окончена… или окончена… Лада из очень неблагополучной семьи. Но с ней я первый раз увидела своего сына влюбленным. И в последний.
— Как я пропустил такую драму? Мне никогда и никто не говорил о ней.
— Ты был ребенком, это лет пять назад случилось. Тебя тогда пытались выгнать из твоей третьей школы.
Я невольно улыбнулся, вспомнив веселые времена.
— Что ты сделала, мам?
— Почему я? Они сами… были очень молоды. Я думала, что это первое его увлечение пройдет, за ним последуют другие влюбленности и рано или поздно он полюбит по-настоящему. Ту, что ему подходит, а не ту, с кем его отношения обречены.
— Он любит Ладу, это слепой увидит, до сих пор любит. — Первый раз в своей жизни обсуждаю с мамой личную жизнь Профа. Надеюсь, он там обыкался.
— Она умная девочка, хваткая и цепкая, я была уверена, что мой сын ей нужен как трамплин в новую жизнь, к которой она стремилась и не скрывала этого. И я дала ей понять, что никогда не приму ее в свою семью.
— Но ты ведь снова ошиблась? Она его до сих пор любит. И она сама сделала карьеру, если я все правильно понял.
— Она искала семью, Янош. Потому что своей у нее толком никогда не было. Как и матери, которая бы ее любила и которая бы заботилась о ней.
От этих слов стало совсем неуютно. Не уверен, что готов и дальше слушать эту исповедь.
— Она забеременела. Андрияш был не готов. Никто не был к этому готов, она тоже, совсем еще девочка, лет девятнадцать-двадцать… — Мне показалось, что мама хочет в этом саму себя убедить. — Мы с твоим отцом точно не были готовы заниматься ребенком, у нас наука! Ее родители — это кошмар! Наркоманы и алкоголики. Но она решила рожать! Они снова поссорились, не помню, из-за чего, или она не хотела сюда приезжать, Андрияш один приехал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она не смогла, из-за стресса или по другой причине, но она потеряла ребенка. Врачи пытались его спасти… — Я с трудом различал слова мамы, так тихо она говорила. — Она звонила сюда, хотела поговорить с ним, ей нужна была поддержка…
