Велса подошла и нерешительно остановилась напротив Итора.
– Вот эта девочка считает, что вам можно вернуть одну руку.
– Что?!!! Вы что… издеваетесь?!! Нет… вы серьезно?!! – Итор привстал в постели, смотря на всех отчаянными глазами полными надежды и страха. Надежды, что говорят правду и страха, что над ним просто издеваются.
– Все не так просто, – заговорила Велса. – Мы можем попытаться, но вот результат… Понимаете, прошло слишком много времени с того момента, как вы… как вы пострадали. Результат может быть немножко не таким, как мы ожидаем и на который вы надеетесь. Вероятность нашего неуспеха очень велика, но и шансы что все получится достаточно большие.
– А две руки вы не можете вернуть? – спросил Итор. Кажется, на предупреждение о возможном риске он не обратил никакого внимания. Впрочем, сам Виктор на его месте тоже не очень обратил бы на это внимания.
Велса отрицательно покачала головой.
– На моей родине вам могли бы вернуть обе руки, но у нас просто нет столько нужного лекарства. А я не очень опытный врач. Вы же сами это понимаете.
Итор этого не понимал, но и не спорил. Он только беспомощно переводил взгляд с одного лица на другое и видел, что все остальные смотрят на эту странную девочку с не меньшей надеждой, чем он сам. Что эти дети волнуются за успех лечение возможно даже больше него самого. И это понимание оказалось последней каплей. Итор просто разрыдался. Возможно, что эти дети оказались единственные люди в его жизни, кто хоть раз искренне пожалел его, не рассчитывая приобрести каких-нибудь льгот и привилегий.
Дети растерянно посмотрели на Итора. Никто не понимал, что происходит. Только Линка сочувственно и понимающе смотрела на калеку.
– Никто не жалел его никогда, – сообщила она.
Итор вдруг поднял голову и посмотрел на Виктора.
– Фэтр, вы были добры ко мне и… не знаю, правду вы говорили или нет по поводу моей руки, но вы единственные, кто отнесся ко мне по-человечески с того момента… с момента, как я потерял руки. Вы показали, что значит быть людьми, просто людьми и я не могу ответить вам злом на вашу доброту. Вы позволите поговорить с вами наедине? Кажется, именно вы тут командуете?
Встревоженный Виктор кивнул и попросил всех выйти. Руп немного поколебался, но Виктор что-то шепнул ему на ухо и тот вышел.
Виктор и Итор беседовали минут тридцать, и Руп весь извелся от неизвестности и ожидания. Наконец Виктор вышел. Бросившийся было к нему Руп, отшатнулся, настолько сурово и неприступно было лицо его друга.
– Скажите, – неожиданно долетел голос Итора из-за раскрытой двери. – Теперь я ведь все вам рассказал… так скажите честно, вы знали об этом? Догадывались? Именно поэтому вы сочинили всю эту историю с возможностью вернуть мне руку?
Виктор вместе с остальными вошел в комнату. Итор по-прежнему лежал на кровати и выжидательно смотрел на них. Кажется, он хотел и боялся услышать подтверждение на свой вопрос. Ему легче было поверить в то, что его обманули, перехитрили, чем в обычную человеческую порядочность. В то, что кто-то искренне мог желать кому-то добра, не требуя ничего в ответ. Подобное было просто невозможно среди фэтров. И вот на глазах этого человека рушился весь тот мир, в котором он жил, в который верил! Лучше быть обманутым и перехитренным более ловким противником, чем это! Фэтр не должен, не может помогать другому фэтру и тем не менее…
Но во взгляде Виктора он прочитал только жалость. Нет, жалость не потому, что он без рук, а потому, что у него, Итора, искалечена душа. Итор отчетливо заскрипел зубами. В этот момент он предпочитал быть обманутым, убитым, оскорбленным только чтобы не видеть эту жалость в глазах собеседника. Хуже того, подобная жалость была у всех этих детей. Они не знали, что он рассказал их командиру, но казалось, видели его насквозь.
– Велса, тебе помощь нужна? – спросил Виктор, не отводя взгляда от Итора.
Девочка покачала головой.
– Нет. Просто не мешайте мне. Лучше, если пока никто не будет входить в эту комнату. Только принесите теплую воду.
Виктор кивнул Алуру, назначая того главным помощником. Тот мигом помчался за водой. Остальные покинули комнату.
Руп дождался, когда они с Виктором останутся одни и спросил:
– Что там наговорил этот Итор?
Виктор хмуро посмотрел вдаль.
– Просто он сообщил кое-какие новости из внешнего мира. Знаешь, мы очень большую ошибку сделали, когда забыли о существовании всей остальной планеты. И эта планета напомнила нам об этом.
– Так серьезно?
– Боюсь что да. Основная новость та, что в нашем районе начались крестьянские волнения против фэтров. Хуже того, у крестьян нашелся очень умный вожак и восстание разрастается. Оно может захватить и нашу деревню.
Это были явно не все новости, которые сообщил землянину Итор, но Руп понял, что большего все равно не добьется.
– А почему плохо, что у крестьян нашелся вожак? Уж не волнуешься ли ты за фэтров?
– Чего нет, того нет, – фыркнул Виктор. – Просто я прекрасно понимаю, что это восстание обречено. И чем дольше оно продлится, тем больше будет жертв. И уж тем более мне не хотелось, чтобы оно пришло в эту деревню. Мы все еще гости в этом мире, Руп. Все еще гости и двигаемся пока на ощупь. Именно поэтому я не возражал против всех этих машин Алура и занятий местной медициной Велсы. Не возражал и против игр Линки и Хонга с местными детьми. Все это помогала нам понять этот мир. Ладно, будем надеяться, что восстание минует нашу деревню.
Недосказанность разговора была настолько явной, что Руп не выдержал:
– Послушай, мне кажется, я имею право знать всю правду! В конце концов, мы все в одной лодке!
Виктор мгновение пристально изучал Рупа.
– Что ж, возможно и имеешь. Если тебе будет легче… В общем плохая новость та, что к восставшим присоединился Гийом.
– Что?!! Фэтр присоединился к восстанию против фэтров?!
Виктор промолчал.
* * *
Хозяин сидел за столом и просматривал списки пассажиров лайнера «Гор». Наконец-то у него нашлось время и на это спустя два месяца после случившегося. Перед ним стоял его секретарь и зачитывал самые важные сообщения на сегодняшний день. Вдруг лицо Хозяина исказила гримаса. Это было настолько неожиданно и несвойственно Хозяину, что секретарь остановился и со страхом посмотрел на господина. Тот же, не обращая внимания на замолчавшего секретаря, вскочил и нервно заходил по кабинету. Секретарь, уже успевший изучить все привычки господина, знал, что это признак всепоглощающей ярости, которую господин пытается подавить. Понимая, что в таком состоянии сердить господина чревато последствиями, секретарь поспешно отошел в самый дальний угол и там замер, изображая статую. Покинуть кабинет без разрешения он не рискнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
