Это их доконало. Они бросались из стороны в сторону, не зная, кого обыскивать первым. Они орали, хватали друг друга за руки, а Марк с презрением наблюдал за ними.
Джонсон отпрянул назад, ощупывая свою куртку.
— Ладно, — сказал он, — пора кончать со всем этим! Первым ты, Смит!
И он выстрелил Смиту в грудь. Смит упал.
Остальные загалдели и бросились врассыпную. Джонсон прицелился и выстрелил еще два раза.
— Остановитесь! — вскричал Марк. Из скал, из пещеры, из самого воздуха вдруг выплыл Нью-Йорк. Лучи солнца освещали макушки небоскребов. Грохотала наземка. Буксиры сновали по гавани. Зеленая леди с факелом в руке взирала на залив.
— Глядите же, болваны! — крикнул Марк.
Центральный парк вспыхнул созвездиями весенних цветов. Ветерок овевал их запахом свежескошенной травы.
И в изумлении эти люди остолбенели посреди Нью-Йорка Джонсон выстрелил еще три раза. Саул подбежал к нему. Он бросился на Джонсона, свалил ею на землю, вырвал у него пистолет. Раздался еще один выстрел.
Люди перестали крушить все вокруг себя. Они застыли на месте. Саул лежал на Джонсоне. Сражение закончилось.
Наступило жуткое молчание. Они оглядывались по сторонам.
Нью-Йорк тонул в море. Со всем своим шипением, бормотанием, придыханиями. С воплем рушащегося металла и старины огромные строения наклонились, скукожились, хлынули потоком вниз и исчезли.
Марк стоял среди зданий. Потом аккуратная красная дырочка образовалась у него на груди, и, подобно самим зданиям, он безмолвно рухнул на землю.
Саул лежал, глядя на своих сотоварищей, на тело Марка. Он встал с пистолетом в руке. Джонсон не шелохнулся — он боялся шелохнуться.
Все они одновременно закрыли и тут же открыли глаза, будто надеялись таким образом оживить человека, лежавшего перед ними.
В пещере было холодно. Саул стоял и безучастно смотрел на пистолет в своей руке. Он взял и бросил его далеко в низину и не видел, как он падал.
Они смотрели на труп, будто не верили в случившееся. Саул склонился над ним и дотронулся до мягкой руки.
— Леонард! — тихо позвал он. — Леонард — он потряс его руку. — Леонард!
Леонард Марк оставался неподвижным. Глаза его были закрыты, он больше не дышал.
Саул поднялся.
— Мы убили его, — сказал он, ни на кого не глядя. Его рот наполнился кровью. — Единственного, кого мы не хотели убить, мы убили.
Трясущейся рукой он прикрыл свои глаза. Остальные стояли в нерешительности.
— Возьмите лопату, — велел им Саул. — Закопайте его. — Он отвернулся от всех них. — Мне больше нет дела до вас.
Кто-то отправился за лопатой.
Саул настолько ослаб, что едва мог двигаться. Его ноги будто вросли в землю, их корни питали его безысходным одиночеством и страхом, и стужей ночей. Костер почти погас, и теперь только свет двух лун скользил по склонам голубых гор.
До него доносился звук, будто кто-то рядом копал лопатой землю.
— Он нам совсем и не нужен, — произнес кто-то слишком громко.
По-прежнему Саул слышал, как копают лопатой землю. Он тихо подошел к темному дереву и соскользнул по его стволу вниз, на песок и теперь сидел безразлично, тупо сложив руки на коленях. Спать, — подумал он. — Мы все теперь ляжем спать. У нас есть хотя бы это. Засну и постараюсь хоть во сне увидеть Нью-Йорк и все остальное. Он устало закрыл глаза, кровь заполнила его рот, и нос, и трепещущие веки.
— Как он делал это — спросил он угасающим голосом. Голова его упала на грудь, — Как он вызывал сюда Нью-Йорк и устраивал нам прогулки по нему А ну-ка попробую. Думай! Думай о Нью-Йорке! — шептал он, засыпая. — Нью-Йорк, и Центральный парк, и Иллинойс весной, яблони в цвету и зеленая трава.
Ничего у него не получилось. Ничего похожего. Нью-Йорк ушел, и никакими силами он не мог вернуть его обратно. Каждое утро он будет вставать и брести к мертвому морю в поисках его, и во все времена он будет ходить по всему Марсу в поисках его, и никогда он его не отыщет. И наконец ляжет, не в силах больше ходить, и попытается найти Нью-Йорк в своей голове, но не найдет его и там.
Последнее, что он слышал засыпая, был звук поднимающейся и опускающейся лопаты, роющей яму, в которую со страшным скрежетом металла и в золотом тумане, и со своим запахом, и со своим светом, и со своим звучанием рухнул Нью-Йорк и был в ней зарыт.
Всю ту ночь он плакал во сне.
Перевела с английского Белла КлюеваАртур Кларк
ПРЕСТУПЛЕНИЕ НА МАРСЕ
— Вообще-то у нас на Марсе почти не бывает преступлений, — с некоторой тоской в голосе произнес комиссар полиции Роулингз. — Именно по этой причине я собираюсь вернуться в Скотланд-Ярд. Если же я останусь здесь надолго, я совершенно потеряю свои профессиональные навыки.
Мы сидели в главном зале наблюдения космопорта Фобоса. В иллюминаторы виднелись залитые солнцем зазубренные скалы крохотной луны. Рейсовая ракета, доставившая нас сюда с Марса, десять минут назад покинула порт, превратившись в маленькую точку на окрашенном охрой небосклоне. Через полчаса мы поднимемся на борт лайнера и отправимся на Землю, планету, на которую большинство пассажиров ни разу в жизни не ступали ногой, но все равно упорно называли своим «домом».
— В то же время, — продолжал комиссар, — здесь постоянно происходят какие-то события, что делает жизнь интересной. Вот вы, мистер Маккар, торгуете картинами. Уверен, что вы слышали о переполохе, который произошел в Меридиан-Сити два месяца назад.
— Боюсь, что нет, — ответил пухлый, с оливковой кожей, невысокий мужчина, которого я первоначально принял за туриста. Комиссар наверняка уже просмотрел весь список пассажиров. Интересно, что ему известно обо мне? Очень уж хочется убедиться, что мне стыдиться нечего, что совесть моя чиста. В конце концов каждый пытается что-то вывезти даже через марсианские таможни.
— Эту историю удалось замять, — продолжал комиссар. — Но, к сожалению, подобное невозможно слишком долго держать в тайне. Короче, какой-то вор с Земли попытался выкрасть жемчужину меридианского музея — богиню Сирену.
— Но это же глупость! — воскликнул я. — Конечно, как произведение искусства она имеет определенную ценность, но только и всего. Ведь это не просто обломок песчаника. Вы не сможете никому ее продать. Это все равно что выкрасть Мону Лизу.
Комиссар невесело усмехнулся.
— К сожалению, такое тоже возможно. Есть коллекционеры, готовые платить огромные деньги только за то, чтобы обладать подобными экспонатами и иметь возможность лишь самим любоваться ими. Разве не так, мистер Маккар?
