принимать обычную вежливость за ухаживания. Это глупость. Да и на глазах у ребенка становиться любовницей его собственного отца — это низость. Так глубоко я пасть не собираюсь.
Виктор — совершенно другое дело. Мил, застенчив, богат. Архитектор — хорошая профессия, хотя бы понятно, что в ней нет криминала. Мной увлечен, несмотря на мое внезапное хамство. Да и мне с ним рядом находиться приятно и довольно спокойно. Опять же, несмотря на выходки моих милых соседей, включая разнесчастного Ырку, не сбежал и как будто не собирается. Людовик бы там точно весь дом разобрал по камню.
Рука опять зачесалась. Нервы шалят, наверное. В этом доме никакого запаса стрессоустойчивости не хватит. Один только кошик чего стоит. Прилетел, уселся на люстре, выжидает, чего бы ему ухватить. Даже завидую ему. Мне бы такие крылья, чтобы летать. Неужели я, на самом деле, фея? Верить в это мне, конечно же, хочется, но где тогда крылья?
Вкусный мясной рулет закончился, сок я тоже весь выпила. И как вылезать из-за стола? Ждать команды барона? Или можно так поступить раньше всех. Подожду, пока доест Джошуа.
— Леди Надежда, если вы позволите, я принесу торт. Клаус испёк его специально для вас в благодарность за чашку. Она выше всяких похвал. Он счастлив.
— К-конечно. Спасибо.
И ведь не поленился вылезти из-за стола. Сам на кухню ушел. Ещё торт! Я скоро лопну или отъемся до свинских размеров.
Глава 22
Надежда
Упиваюсь простором библиотеки. Третий этаж, огромные окна, солнечный свет, удобные столы и мягкие кресла, высокая конторка, приспособленная для единственного ученика, ворох разномастных тетрадей. Шум проспекта сюда практически не долетает, окна раскрыты в маленький двор. Книжные полки замерли в предвкушении. Учебников нет здесь вовсе, только пара томов сиротливо жмется в уголке полки. Зато каких! Кожаные, разукрашенные камнями и прошитые золотой нитью. Пока усердный воспитанник увлечен моим смартфоном-инвалидом-недоутопленником, я позволила себе украдкой взглянуть, что же читает барон. Какие сокровища знаний могут быть скрыты за страницами увесистых фолиантов. Первая же книга увлекла меня целиком. Язык непонятен, гравюры изумляют точностью линий. Карты и замки, расположение воинских казарм, бастионы. Все прорисовано в мельчайших подробностях. Некоторые фигуры, как часовой на башне, будто шевелятся. Останусь на ночь, проведу ее целиком именно в этой части особняка. Ни слова не понимаю и все же не могу оторваться. Сам корешок книги пропитался запахом хозяина дома. Терпким, мужским, отдающим нотой сандала и неизвестных мне благовоний. Не по мою душу родился этот барон, но отчего я попадаю тогда в плен аромата чужого мужчины? От чего в груди ноет сердце, и теплом наливается тело? Глупости, но все же приятно. Я увлечена книгой и только. Просто никогда таких ещё в руках не держала, вот и попала под очарование сразу двоих, Людовика и пухлого тома. Осторожно, чтоб только не смять тонких страниц, водрузила ее обратно на полку. Достаточно. Я гувернантка, и другого места в жизни этой семьи занять не могу. Мне это просто не нужно. Однако не могу удержаться от соблазна, тут же беру в руки второй том. Куда более тяжёлый, чем первый. Оклад изумляет обилием мелких камней. Умом понимаю, что это все настоящее. Не показная роскошь, а та вещь, которая призвана радовать глаз, та, которую Людовик часто берет в руки, быть может, разглядывает перед сном и неизменно водружает на полку обратно. Чуть замяты листы, потемнели края. Первая гравюра изумляет. Огромный замок, посреди гор. Он кажется живым, настоящим. Видны озера и реки, сараи, стога в редких долинах. Животные здесь пасутся по косогорам. Каждая следующая страница показывает устройство замка все ближе и ближе. Сначала план крупно, потом каждую комнату. Вторая часть книги посвящена трофеям. Следом за ней идут обряды. Видны алтари и странные жертвы на них. Четвертую часть книги я только слегка приоткрыла и смутилась. При ребенке такое разглядывать неприлично и стыдно. Лучше уж ночью, наедине с собой. И то… Эта часть посвящена семейной жизни баронов. А именно искусству любви. По картинкам расписано, как именно себя обязан вести муж подле невесты. Вот он помогает снять ей особое платье, расплетает тугую косу до пят, девушка остаётся лишь в тонкой сорочке. Следом угощает ее фруктами и напитками, уговаривает, обнимает. Идут тексты на неизвестном мне языке. Каждая гравюра напитана такой заботой, благоговением, любовью. Постельные сцены не лишены изыска. Достаточно, закрываю. Потом посмотрю. Может быть.
— Леди Надежда, я не совсем понял, что обозначает это тригонометрическое выражение?
— Какое выражение, дорогой? — обернулась я с таким видом, будто меня застукали на борту с горящей спичкой в руках. В математике я никогда не разбиралась дальше здравого смысла. Складывать, вычитать — это понятно. Решать простые упражнения тоже могу. В системах координат более-менее разбираюсь. Но все, что улепетывает за рамки обычного здравого смысла, не задерживается в моей голове.
— Тригонометрическое выражение. Вы посмотрите?
— Ну, конечно! Подожди, но этого же на было в программе пятого класса?
— Там все излишне просто, я решился заглянуть в другие разделы. Полагаю, восьмой класс мне больше придется по вкусу. Тут изучают алхимию, делают простые опыты из физических наук. И даже рассматривают, как выглядят позвоночные в разрезе. Как думаете, в лицей будет дозволено приносить для изучения туши только тех зверей, которые ученик сам добыл? Или тех, что добыла его стража по дороге, тоже можно будет взять с собой в лабораторию? И ещё я не совсем понял, на каком году обучения мы коснемся темы военной инженерии? На сайте об этом ничего нет. Но ведь тригонометрию проходят не просто так? Это же прикладная наука, верно? Тут так написано. Значит, ее нужно к чему-то прикладывать! Например, к строительству оборонительных фортов. Я что-то не так понял? — при слове тригонометрия я потеряла способность мыслить. А уж прикладывать эту гадость к чему-то?! Кошмар! Знала же, что так просто больших денег ни где не платят. Мне что, ночами математику придется учить? И ведь не второй раз подряд! Многие темы, которые в школе удалось обойти, я изучать стану впервые вместе вот с этим вундеркиндом!
— Давай, мы пока ни к чему не станем прикладывать тригонометрию? Поставим ее в уголок. Лучше скажи, как ты оцениваешь литературу?
— Если я правильно понял, учить наизусть почти ничего не придется. Это определенно радует. Хуже с историей. Боюсь, нам с вами предстоит довольно плотно углубиться в ее изучение.
— Да? Я счастлива. Обожаю этот предмет!
— Он быстро закончится. Учебники очень скромных
