При этих словах внутренний голос прошептал ей, что если она отойдет на шаг или два, то он сможет войти в комнату, и тогда все ее жаркие мысли, тоскливое ожидание будут вознаграждены сторицей. При этом ум приказывал ей не двигаться, не позволить его словам поколебать ее волю.
Но кто же был прав, ум или тело? Это была настоящая пытка, тоска сжимала сердце, в котором, будто стая птиц, метались лишь две мысли: сделать или не сделать? Кэт сжала зубы, пытаясь победить предательский порыв тела.
Его пристальный взгляд встретился с ее испуганными глазами, и он мягко сказал:
— Я не смогу подняться к вам, если вы не отойдете.
Старые страхи и сомнения вновь вспыхнули в ее голове.
— Я… я не знаю, должна ли я вас пускать.
— Вы интересуетесь моим мнением? — Его зубы снова блеснули в лунном свете. — Если да, то я считаю, что вы должны меня впустить, таким образом, мы сможем…
— О, я точно знаю, что вы думаете. Я лишь не знаю, что думаю я сама.
— Независимо от того, какое решение вы примете, было бы лучше, если бы вы приняли его побыстрее. Я могу упасть в любую минуту. Эти ветки не очень надежны.
Она могла абсолютно точно утверждать, что он над ней смеется. И ей это совершенно не нравилось.
— Конечно, они не такие крепкие, как ваша голова, одно маленькое падение вас не убьет.
— Думаете? Кэт, чего вы боитесь? Вы не доверяете ни одному мужчине, кроме ваших парней и брата. Вы живете здесь, скрываясь от всего мира и от любого, кто мог бы причинить вам боль.
Он решил, что она боится. Как он смешон!
— Вы очень ошибаетесь. Я не боюсь. Ни вас, ни кого-либо еще.
— Я вижу. — Он замолчал на мгновение и снова заговорил: — Что, если я только поднимусь, чтобы выпить глоток воды.
— Вода есть в бочках за сараем.
— О! — Он опирался на оконную створку свободной рукой, мягкий свет из комнаты сглаживал его черты, освещая золотистым светом его лицо. — Я смогу напиться на обратном пути. Но, кроме того, я немного замерз.
— Тогда вам лучше всего поскорее вернуться в свою комнату в Килкэрне.
Он бросил взгляд мимо нее на камин, в котором потрескивал огонь.
— Но ваш камин горит. Что, если я только войду ненадолго, лишь для того, чтобы немного согреться?
Она скрестила руки на груди и посмотрела на него.
Он вздохнул.
— Вы — самая упрямая женщина из всех, кого я знаю. Ну что ж, прекрасно, я уеду. Но сначала мне надо отдохнуть. Могу я войти лишь для того, чтобы…
— НЕТ! — Господи, он и вправду был очень решительным человеком. — Доброй ночи, милорд Сент-Джон. — Она взялась рукой за ставни, намереваясь закрыть их, ожидая, пока он отодвинется.
Вместо того чтобы медленно подвинуться, он внезапно исчез. Место, где он был миг назад, теперь зияло неприятной черной пустотой.
Задыхаясь, она рванулась вперед.
— Девон!..
Он все еще был там, присев на толстую ветку дерева, ухватился за ветку сверху. Его улыбка слабо мерцала в темноте.
— Вы бы скучали по мне, если бы я ушел. Признайте это.
— Я ничего не признаю, — сказала она, хотя сердце ее все еще отчаянно колотилось. — Это было нечестной уловкой.
— Я — отчаянный человек. Карабкаться вверх — это одно дело, а спускаться вниз в кромешной темноте — совсем другое.
Он вновь приблизился к створкам окна, он улыбался, это была та задумчивая, чуть кривая улыбка, которая всегда заставляла ее всю дрожать и таять, словно снег на солнце.
— Кэт, любовь моя, что если вы дадите мне стул, и я пообещаю, что сяду на него и не сойду с него ни на шаг?
Ее глаза сузились:
— Ни на шаг не отойдете?
— Буду сидеть на стуле и не отойду от него. Если, конечно, вы не пожелаете чего-то иного.
Это походило на честное предложение. Кроме того, если он и дальше будет оставаться у окна, кто-нибудь из парней может его заметить. Особенно Саймон, он постоянно обо всем беспокоился и часто не спал в предутренние часы.
Кэт закрыла глаза.
— Это безумие, но… черт возьми! Но раз есть выбор, я тоже буду оставаться на своем месте!
И в эту секунду Кэт Макдональд приняла молниеносное решение, которое ей придется обдумывать всю оставшуюся жизнь, но не теперь. Она отступила с дороги и позволила Девону Сент-Джону влезть в ее окно.
Глава 15
Время от времени у меня болит голова, но я никогда точно не знаю, болит ли она из-за того, что я сделала, или из-за того, что мне следовало бы сделать.
Горничная леди Бирлингтон, Сабрина, — Колду Бобу, торговцу рыбой, на рынке, однажды рано утром.
Девон поднялся, преодолев оставшуюся часть пути, и, с легкостью и непринужденностью перешагнул через подоконник. Он задержался на минуту, чтобы закрыть окно, звук закрывающихся ставень непривычно громко прозвучал в тишине ночи.
— Вы не можете остаться надолго, — ее голос звучал твердо, будто пытаясь убедить в своей правоте.
Он обернулся, чтобы ответить ей, он и хотел ответить, но один взгляд на ее ночной наряд остановил его, лишив дара речи. Он кивнул и устремил на нее пристальный взгляд. Она была одета в ночную рубашку из бледно-зеленого шелка, который плавно стекал по ее телу к ногам, нежно и мягко облегая все ее такие соблазнительные округлости. Хорошо это было или плохо, неизвестно, как долго он еще сможет выносить эту сладкую пытку, которую она собой являла, низкий вырез ее рубашки выставлял на обозрение округлую линию груди, от этого зрелища рот наполнился слюной.
— Да, кстати, — сказала она, щеки ее покраснели, когда она поняла, что за мысли поселились в его голове. — В следующий раз, когда вы решите залезть по дереву в комнату к женщине, следует производить больше шума.
— Шума?
— Да, свистите или еще что-нибудь в этом роде. Я могла бы ошибочно принять вас за вора, который хотел украсть мои драгоценности. Даже удивительно, что я не позвала парней.
— Я не свищу. Ну, по крайней мере, я очень плохо это делаю.
— Тогда пойте. Это сработает, я так думаю.
— Нет, — сказал он твердо. — Я не собираюсь петь, даже ради вас. Я слишком уважаю людей, чтобы заставить кого-либо выслушивать эту пародию на пение.
— Это очень любезно с вашей стороны.
— Я принял это решение после того, как меня заставили слушать пение на нескольких музыкальных вечерах, устраиваемых ненормальными мамашами для своих дочерей, считающих, что каждый мужчина обязательно восхитится поющей женщиной.
Ее губы дернулись в улыбке.
— Бедняжка, вы были вынуждены сносить все это.
Он попытался не слишком долго смотреть на ее мягкие и полные губы.
— Я никогда не беру в расчет предприимчивых мамочек. Но они заставляют меня понять тот факт, что мы не становимся талантливыми лишь оттого, что нам так кажется.
