чём не бывало.
— Прошу прощения, магистр Бесстрашный, вы не посвящены в нашу договорённость. Это чистая формальность, но я должен был предупредить вас заранее. — Влад кипел от злости. Но как бывалый бретёр он не подавал виду. К нему относятся как к формальности — пускай. Выход гневу он даст в бою… — Тэй’Аттон мой близкий друг, поэтому я попросил его стать вашим ментором за два с половиной золотых в месяц. — Мирая при этих словах слегка занервничала, и каждый из мужчин истолковал это по-своему. — Однако он выставил условие: сперва сразиться на мечах или любом другом оружии на ваш выбор. Если тэй’Аттон сможет ранить вас, то он оставляет за собой право отвергнуть мою просьбу…
— Кхм-кхм, со всем уважением, магистр. Ранить за пять минут. — Огонь в груди графа превратился в могильный холод. Эти высокомерные ублюдки зря его недооценивают.
— Как вам будет угодно. Я уже говорил — это чистая формальность, так как в противном случае, тэй’Аттон обещал взяться за ваше обучение абсолютно бесплатно.
Мирая сразу же успокоилась, Клаус Фетлир вообще не понимал к чему эти глупости и трата времени, а Соу просто кивнул, соглашаясь на условия графа.
Маги отошли подальше, предоставив любителей кованой стали друг другу. Влад ещё раз поприветствовал оппонента и отвёл его к огромной стойке с оружием.
Соу почувствовал себя маленьким ребёнком в магазине игрушек. Разумеется, в детстве он бегал с палкой и сражался с крапивой или другими мальчишками, представляя в руках казацкую шашку или самурайскую катану. Так вот, сейчас перед ним было аж двенадцать разновидностей мечей, шесть копий, три топора, два молотка и девять шипованных булав. Специалист по средневековому оружию, скорее всего, пришёл бы в ужас от такой классификации, но Соу не знал, чем пилум отличается от сулицы. Для него и то и другое были копья.
— Выбирайте. Со всем уважением, магистр. — То, что в этих словах не было ни капли настоящего уважения поначалу задело Соу, но ни Мирая, ни Клаус никак не реагировали на это, значит и он не будет.
Два раза магистр Бесстрашный прошёл вдоль “витрины” туда-обратно. Посмотрел, потрогал, взвесил в руке и помахал каждым из образцов. Будущий наставник его не торопил, но надо было всё же как-то определяться с выбором. В первую очередь Соу отказался от всего, что имело деревянные элементы конструкции. Наученный горьким опытом он знал, что копья в его руках не доживают до конца боя; а топорами, чеканами, клевцами, моргенштернами и им подобными ещё и сложно управлять из-за смещения центра тяжести ближе к ударной части.
Методом исключения остались только мечи, которых было не так уж и мало: узкие, широкие, длинные, короткие, одноручные, полуторные, двуручные, однолезвийные, двухлезвийные…
Исходя из логики, что чем больше — тем лучше, Соу выбрал прямой двухлезвийный меч с полутораметровым клинком и огромным эфесом, за которую при большом желании можно было ухватиться аж тремя руками. От острия до навершия он доставал ему аж до бровей. Это был самый крупный из всего ассортимента.
— Тэй’Аттон, что бы вы порекомендовали новичку? — Старший сержант в последний момент вспомнил, как в армии вместо пулемёта или гранатомёта ему дали пособие по сапёрному делу и кучу детонаторов для самостоятельного изучения. Вряд ли здесь работала логика: маленького солдата тяжелее выбить из пулемётного гнезда, но раз Соу решил взяться за ум, то посоветоваться с профессионалом лишним не будет.
Вопрос застал графа врасплох. Влад не привык, что магистры спрашивают его мнение или совета. Подойдя к стойке, он тут же взял самый обычный меч, а к нему средний щит, на который Бесстрашный даже не глянул. Честно говоря, Соу вообще проигнорировал данный вид защитной экипировки, на что Влад недвусмысленно намекнул.
— Благодарю.
Сменив двуручник на предложенные полковником щит и меч, Соу надел кольчугу и дополнительную защиту для голени и предплечий. Не то чтобы это было действительно нужно, скорее он сам себя ограничивал в подвижности и защищал вражеское оружие от поломки, но от шлема Соу всё же отказался — слишком неудобно и непривычно в нем было. Да, по большому счёту, ему ничего не угрожало, но это не означало, что можно просто стоять и считать ворон. Соу твёрдо решил постараться пропустить как можно меньше ударов.
Его противник, кстати, снял камзол и остался в одной лёгкой кольчуге. Прозвучал сигнал к началу поединка и граф Аттон ринулся в атаку.
Соу показалось, что он отвёл лезвие противника в сторону, но тот в последний момент повернул кисть и по тыльной стороне ладони что-то чиркнуло. Крови, разумеется, не было, но его оппонент уже почуял её запах.
Кривая ухмылка появилась на лице матёрого рубаки, а в глазах засветился холодный боевой азарт.
— Сколько ударов выдержит его руна? Ну семь-восемь. За пять минут я нанесу ему несколько десятков таких уколов… — в своей голове граф Влад Аттон уже победил.
*
Соу закрылся щитом и ткнул мечом в слепую. Влада, разумеется там уже не было. Зато правая рука снова почувствовала лёгкое касание.
Наруч давно лежал на земле. Попав по нему в десятый раз без видимых последствий для мага, граф Аттон ухитрился перерезать крепления, что никак не повлияло на результат. Рукав представлял из себя сплошные лохмотья, от локтя и ниже это были просто отдельные нитки, но на его коже по-прежнему не было ни единого следа от попаданий.
Причём так было везде: лицо, шея, грудь, ноги, руки, — единственными местами, куда Соу ещё не пропустил удар, оставались левый бок, защищённый щитом, и спина. Как он не старался большинство выпадов графа кончались попаданием. В свою очередь Соу никак не мог достать быстрого и ловкого противника… Но это ничего не меняло. Большие песочные часы отсчитывали последние секунды уже десятой минуты.
*
Влад был в бешенстве. Он ничего не мог сделать этому проклятом магистру. Сбив с того наруч и располосовав кольчугу, он надеялся пробить руну, но вместо этого просто затупил меч, а ведь его предупреждали об этом. Он не поверил, думая, что это лишь метафора. Оказалось нет, в прямом смысле доспехи защищали оружие от мага.
Граф Аттон редко проигрывал пари, особенно те, что затеял сам. Хотя в жизни случалось и такое. Но сейчас дело было совершенно в другом. Больше всего он ненавидел магистров за то, что они считают себя лучше людей во всём: они умнее, сильнее, мудрее, великодушнее, сдержаннее…И сейчас он лично, своими руками, доказал их правоту. От этого было сто крат обиднее признавать поражение.
А ведь они с
