Бывали мгновения, когда я не могла думать ни о чем ином, как о спасительном газовом кране . Посреди этого сумасшедшего дома за полгода до расставания я открыла для себя две первые книги Л. Виилма. Они меня потрясли. Я поняла, что живу неправильно . Мне объяснили, что все мои проблемы мною же выдуманы , однако я не могла поверить в то, что я не виновата , если судить по Виилма. Я ощущала, что как женщина несу ответственность за нашу совместную жизнь , но в конечном счете все же оказалась побежденной стрессами. Их было слишком много , чтобы высвободить разом. Дело зашло слишком далеко. Когда всплыла наружу очередная связь мужа на стороне , я решила сдаться и остаться в одиночестве, чтобы узнать себя лучше.
Для меня, женщины избалованной, это был героический шаг, – ведь я только что закончила университет, денег ни гроша, а на руках двухлетний ребенок. Я думала, что навсегда развязалась с этим мужчиной , но не тут-то было. Спустя три с половиной месяца все началось сначала. Правда, теперь мы встречаемся все реже, а днем каждый живет своей жизнью.
Л. Виилма говорит, чтобы я перестала мучить себя и сожителя подобными сбивающими с толку поступками, если не бездеятельностью, но я не понимаю, как это я его мучаю . Ведь он мучает меня! Хотя бы фактом своего существования. Хотя бы тем, что он – отец моего ребенка. Я понимаю, что зашла в тупик и вношу сумятицу, поскольку в течение последних лет топчусь в замкнутом круге , но я бессильна разрешить проблему, это выше моих сил.
В минуты откровенности, когда я ощущаю в себе любовь и покой, я чувствую, что нет никакой причины отказать ему в физической близости. В такие минуты я отношусь с пониманием к себе, к нему и к жизни – не требую ничего, только отдаю. Тут возникает вопрос: не причиняю ли я тем самым себе зла? Ведь каждый раз я освежаю нашу связь вместо того, чтобы ее высвободить. Хочу убедиться, что я для него по-прежнему желанна . Я знаю, что отдаю для того, чтобы получать , но не хочу себе в этом признаться .
Когда я ощущаю в себе неуверенность и уязвимость , тогда я соблюдаю дистанцию. С одной стороны, мне хотелось бы общаться с ним исключительно полюбовно, с другой стороны, я чувствую, что моя оборонительная позиция провоцирует его причинять мне боль. Иногда я начинаю рассуждать настолько трезво , что самой становится противно. Стараюсь вести себя как можно более отвратительно, чтобы я ему осточертела. Чтобы я смогла остаться верной своему решению .
Настал день, когда я почувствовала, что дошла до последней черты , что тоскую по нему до умопомрачения и мне абсолютно безразлично, что будет завтра . У меня одно лишь безумное желание – хоть на миг быть с ним вместе. Занимаясь прощением, я временами достигала в себе такого равновесия, что во мне оживала любовь и я не хотела ему в ней отказывать . Чувствую: мы оба в этом нуждаемся. И вместе с тем я знаю и чувствую, что моя зависимость от этого лишь растет .
Мое сердце разрывается от тоски по нему . Хотелось бы не расставаться с ним ни на минуту, но чувствую, что не имею на это права . Наша самая длительная разлука, в течение которой мы не спали вместе, продолжалась почти четыре месяца. После нее мы опять набросились друг на друга с жадностью изголодавшихся. Это как зарядка аккумулятора, возвращающая на время равновесие.
Всякий раз, когда между нами происходит некая сцена, доказывающая, что он мне вовсе не так безразличен, как я стараюсь
изобразить , у меня надрывается душа. Опять я себе
доказала , что моя
ревность никуда не делась, что моя
терпимость – лишь самообман . Тогда я в очередной раз принимаю решение общаться с ним в дальнейшем на нейтральной почве, хотя сама в это не верю.
Когда я манипулирую им и веду себя отвратительно, он меня побаивается и избегает. Когда я благосклонна, он приходит, используя момент, и через несколько часов уходит. Когда со мной происходит серьезная неприятность, из всех знакомых на помощь я зову только его, и он летит ко мне, словно вольная птица, у которой нет никаких обязательств на стороне. Я не имею права возмущаться, выдвигать условия, быть несчастной, так как это – мой выбор. Принимая его, я знаю, что он из себя представляет. Я пыталась смириться с его свободолюбием. Внушаю себе, что современная женщина не ограничивает свободы мужчины, что ревность – пережиток прошлого. На эти мои потуги он глядит все более равнодушно.
Иногда я в отчаянии думаю: какие безумства , какое свинство мне нужно бы совершить, чтобы отпугнуть его окончательно. Страх погубить любовь велит избегать близости с ним . В реальности же я цепляюсь за него обеими руками , хоть и знаю, что одомашнить его невозможно . Я спрашиваю себя: желаю ли я связать жизнь с мужчиной, который не намерен ограничить себя в сексуальной свободе? Не желаю . Мысль о том, что он найдет себе женщину, с которой станет жить, для меня непереносима, хоть это и разрешило бы мою проблему «желаю – не желаю». Себя я утешаю тем, что если он, живя со мной, так и не решил для себя, жить ли вместе с женщиной или нет, то вряд ли решит сейчас. Будет, как и сейчас, бегать от одной женщины к другой. Ко мне не осмеливается подойти ни один мужчина, так как всем известно, что он у меня единственный. За эти три года у меня не было связи ни с кем. В течение года он раз десять оказывался в моей постели, и этим моя половая жизнь ограничивалась. Никто другой мне не нужен. По правде говоря, никто и не навязывается. Чувствую, что я никудышна в своей беспомощности и обреченной зависимости. Боюсь, что эта безнадежность никогда не кончится».
Такова душевная жизнь женщины, которая из чувства долга все более превращается в бесчувственную машину . Заниматься сексом ее вынуждает желание ощущать себя человеком , ибо в процессе превращения в машину последними утрачивают чувствительность половые органы. Желая секса, она желает жить. Не желая подобного секса, она не желает жить подобной жизнью. В письме мною подчеркнуты стрессы, которые следовало бы высвободить, чей глубинный смысл следовало бы постичь, так как безумные метания между «хочу» и «не хочу» изнуряют человека как духовно, так и физически . Ясно, что стрессов очень много и высвобождение их по одному кажется безумной затеей. На деле же один стресс включает в себя все остальные .
Например, возьмите стресс под названием Прошлое. Либо Прошлое, начиная с 15-ти лет жизни.
Отоприте дверь темницы, где он томится, и скажите: «Ты свободен . Прости , что я прежде не догадывалась с тобой заговорить . Отныне ты свободен».
Представьте его мысленно. Возможно, Вы увидите его и происходящие с ним изменения. При каждом очередном изменении снова извинитесь перед ним за то , что не сумели высвободить его и в этом обличье .
Если возникает какое-то воспоминание, мысль, чувство, какими бы они ни были – хорошими или плохими, попросите и у них прощения за то , что не догадывались освободить их раньше .
Время от времени просите прощения у себя за то , что не умели жить по – человечески .Подобным образом Вы можете днями и неделями заниматься высвобождением только Вашего прошлого, и житейские проблемы начнут разрешаться. Сами собой. Вы не сделали ничего, кроме как высвободили свое прошлое. Будущее изменится само. Вы испытаете это на себе, причем ощутимо. Изменяются люди и ситуации, поскольку Вы перестали выступать для них в роли провокатора. Будете наслаждаться трансформацией, произошедшей лично с Вами, и радоваться тому, что уже не нужно бороться с собой с таким отчаянием.
Напомню, что
для человека важнее всего – любить в первую очередь себя .
Для женщины нет дела важнее , чем любить в первую очередь мужа .
Для мужчины нет дела важнее ,
чем любить в первую очередь жену .
С чего начинаются наши проблемы
Кто из нас не хотел бы быть счастливым , здоровым , удачливым во всем ? Кто не хотел , чтобы у его детей было все еще лучше ?… С этого и начинаются наши проблемы.
Сегодня мы говорим о проблемах родителей и детей. Конечно, хотелось бы улыбаться и говорить о том, как все хорошо и радостно. К сожалению, это не так, и нам предстоит разговор на очень серьезную тему…
Каждый человек когда-то был ребенком, многие остаются детьми до глубокой старости. Но каждый человек приходит в этот мир, чтобы состояться как личность, как человек. К сожалению, родители чаще всего этого не понимают и не хотят понимать, что мы пришли развиваться, то есть расти, и нам нужна только опора. А что это за опора, не понимаем.
