я обрела дом и любящую семью. — сказала Олив.
Арья и Кассандра подошли к ней и обняли.
— Эти девчачьи нежности, — пробурчал Ноа, а затем сам подошел и накрыл девушек своими ручищами.
Когда все встрепенулись и разомкнули объятия Олив произнесла:
— Передвигаться будем пешком. Порталами рискованно, так как мы не знаем где расставлена охрана. Открою портал только в крайнем случае.
— Согласен, — сказал Ноа. — А теперь, вопрос: где найти эту сучку — Ангелию? Олив, какую информацию тебе принес ветер?
— В лесу есть секретное место. Там она проводит все свои обряды. Можно попробовать найти ее там, но мне кажется, что теперь она не будет скрываться. Нет смысла, если королевство в ее руках. — Олив пыталась оставаться хладнокровной, но все же голос выдал ее злость.
— Получается, нам сразу в коронный зал, что ли? — фыркнула Арья.
— Олив, — Кассандра позвала ее, — рассказ мне про сон Фредрика. Олив словно прошибло током. Сон. Сейчас на нее накатились воспоминания, и тело Олив стало омывать волнами тревоги. Сон в котором Фредрик убивает ее. В коронном зале. Она пересказала сон друзьям и в комнате воцарилась тишина. Первым подал голос Ноа, и он был очень зол.
— Все таки этот хуесос попытается тебя убить, — очень-очень зол, — гребаный ад, Олив, у него было предвидения того, что он тебя уничтожает, и ты нам ничего не рассказала?
— Это был всего лишь сон, — возразила Олив.
— Черта с два, — заорал Ноа, его тело стало дымиться. Когда Ноа злился, его Феникс поднимался на поверхность, — ты прекрасно знаешь, что рядом с Кассандрой другим людям могут сниться вещие сны.
— Да, но будущее многовариантно! — заорала она на него в ответ. — И ты знаешь это сам. И потом, видения часто искажены и не просто так приходят. Они являются предостережением, лазейкой.
Ноа выругался таким отборным матом, что у девушек чуть не закоротило в ушах. Кассандра подошла к нему и положила руку на предплечье. Ее тепло передалось ему. Ноа посмотрел на черноволосую красавицу с такими грустными глазами и все таки взял себя в руки.
— Что нам делать, Кас? — спросила Олив, она была на переделе.
— Мы должны быть в замке. — сухо ответила подруга. — И сон на самом деле не является конечным вариантом будущего. И возможно, все не так как выглядит… Больше ничего не могу сказать пока.
Этого было и так достаточно.
— Ладно, нам больше нельзя тут задерживаться. В этой комнате нас будут искать в первую очередь. — сказал он. — Выдвигаемся в… блин, в коронный зал тогда в самом деле. Идем на бал, дамы. Они прислушались и осторожно окрыли дверь. Олив стояла за Ноа и Арьей и уже собиралась выйти в коридор, но Кассандра потянула ее за руку. Олив повернула голову и посмотрела на подругу.
— Еще есть шанс все исправить. Ты должна верить в вашу любовь, в связь близнецовых пламён. Это самое главное. Понимаешь о чем я?
Олив нахмурилась и медленно кивнула. И девушки вышли в коридор.
Глава 33
Фредрик лежал на полу замка в агонии. Он находился в оружейной в окружении своих охранников, когда вдруг почувствовал сильную боль во всем теле и будто бы его внутренности скрутили в кулак. Где-то глубоко в подсознании он понял, что произошло, но его мозг все еще не пропускал эту мысль в область сознательного. Он тяжело дышал. Чувство было такое, словно ржавая пружина натянулась и никак не может стянуться обратно. Он все ждал, что эта пружина отскочит, но эта «натянутость» и невыносимое напряжение оставались в нем. Вокруг него столпилась его самые лучшие воины и не могли понять, как помочь своему королю.
— Фредрик, — обратился к нему один высокий рыжебородый охранник, — Ваше Высочество?
Фредрик подумал об Олив. Может с ней что-то случилось. Все его естество потянулось к ней. Но вдруг он услышал внутренний голос, который приказывал ему:
— Встань и прийди ко мне, сын мой. Фредрика охватили жуткий страх и паника. Его накатывало холодными волнами ужаса. То, что с ним сейчас происходило было непостижимо уму. Душа его словно попала в капкан. Все в нем кричало повиноваться, но Фредрик попытался сопротивляться этому чувству. И тогда огонь разлился по его венам. Фредрик заорал диким криком. Его тело не повиновалось ему больше. На трясущихся ногах он встал, хотя и не хотел. Он ощущал себя отдельно от тела — полная диссоциация. Он не мог поверить, что это происходит с ним. Но совершенно точно, в эту минуту осознал, что его собственная мать поработила его.
Перед глазами Фредрика пробежала кинолента из образов последних дней. Тех, что но провел с Олив. Счастье и тепло окутало его, и он как будто бы на секунду вернулся в свое тело и взял контроль над ним. Фредрик остановился и попытался собраться, но голос его матери снова прозвучал в его голове, расползаясь как змея и проникая в каждую клеточку его организма.
Боль снова пронзила Фредрика, огонь опалил его кровь, и он снова потерял контроль над собой. Его тело предало его. Словно во сне Фредрик отмахнулся от охраны и вышел в коридор. Пока он шел, мысли словно пчелы лихорадочно роились в его голове. Он должен как-то связаться с Олив, предупредить ее. Фредрик увидел перед собой бальный зал, и его охватил ужас. Он вспомнил свой сон, и в груди разлилось тяжелое вязкое чувство страха и предчувствие несчастья.
Когда он вошел в зал, он увидел в глубине сидящую на троне Ангелию. Весь ее облик говорил о том, что она торжествует, ликует. Ангелия улыбалась ему лучезарной улыбкой. Она подняла руку в царственном жесте и поманила Фредрика к себе. Он попытался сопротивляться, но ничего не вышло. Заклятие было очень сильным.
Он шел по бальному залу к трону, как на плаху. Чем ближе он подходил, тем больше деталей с его сна всплывало на поверхность: то же убранство зала, тот же наряд на его матери. Это было ослепительное платье в пол, которое казалось было сшито целое тысячелетие назад.
— Мальчик мой, — пропела она. Ангелия с царственной осанкой встала с трона и раскрыла перед ним свои руки, якобы желая заключить его в материнские объятия. Когда Фредрик приблизился к ней, она обняла его и поцеловала в щеку. На Фредрика накатили волны ярости и ненависти. Ему захотелось вцепиться ей в глотку и сломать шею, но он не мог пошевелиться. Его тело было полностью под контролем его матери.
— Ты поработила меня, лживая ты сука! —
