ладонью. Удар пришёлся в её чёрный нос.
Внезапно сука обмякла. Глаза у неё затуманились, и она безвольно разжала огромные челюсти. Григорий тут же воспользоваться состоянием «грогги» противника. Пока овчарка пребывала в нокдауне, парень схватил ошейник руками, вскочил собаке на спину и оседлал злобную тварь. Он сжал коленями её крепкое тело и всей своей массой припечатал к земле.
Затем, быстро просунул левую кисть под широкий ремень, плотно сжал его в кулаке и потянул на себя. Кольцо из толстой кожи быка передавило глотку овчарке, и она захрипела. Григорий схватил правой рукой мохнатую шкуру на загривке собаки и пригнул её шею к земле.
Когда псина пришла немного в себя, она уже не могла шевельнуться. Любое движенье ей грозило опасностью, свернуть себе шею. Овчарка застыла на месте. Так она и лежала на брюхе до тех самых пор, пока не явился озадаченный её положеньем инструктор.
Суки парню встречались достаточно часто, и со всеми Григорий действовал по отработанной схеме. Если, нет причиндалов, как у всех кобелей, значит, нужно хватать за ошейник и слегка её придушить. Главное, чтобы не нанести этой псине, травму трахеи.
Смертельно опасные встречи с немецкими спарринг-партнёрами продолжались без перерыва, изо дня в день. Вследствие этого, в длинном бараке оставалось всё меньше и меньше людей.
Одни умирали лёжа на нарах, забывшись в горячечном сне, вызванном заражением крови. Тех, кто не мог утром встать с жёстких нар, и сыграть роль крупной дичи для злобных собак, убивала охрана фашистского лагеря.
Всех прочих бойцов — еле живых, ослабевших от рваных ран и глубоких укусов, гнали на «тренировки» со сторожевыми овчарками. В лесу их очень быстро настигали удивительно злобные твари. Они валили пленных на землю и загрызали их насмерть.
Прощальный банкет коменданта
Следующим хмурым и безрадостным утром очередная двадцатка ушла в польский лес. Через час-полтора Григорий услышал, как из репродукторов, висевших на плаце, донёсся весьма раздражённый крик коменданта:
— Всем, свободным от вахты, инструкторам, вместе с питомцами, и солдатам охраны срочно собраться у центральных ворот.
Едва стих голос эсэсовца, как началась суматоха, невиданная для данного места. Из обрывков разговоров фашистов, Григорий всё-таки понял, в чём собственно дело.
Выяснилось, что кинолог, который участвовал в последних занятиях, позвонил с резервного пункта, расположенного на восточной дороге. Он сообщил, кто-то из пленных сбежал.
Комендант взбеленился и объявил боевую тревогу. Вертухаи и тренеры, со своими воспитанниками, быстро построились и куда-то поспешно ушли. С ними уехал и небольшой грузовик, что обслуживал лагерь. В нём сидело несколько проводников и собак.
После полудня, машина вернулась назад. Охранники подняли брезентовый тент и быстро откинули задний борт автомобиля. Вертухаи, что находились внутри, что-то швырнули наружу.
Сильно избитый боец, молча, свалился на землю и неподвижно лежал на спине. Подбежала похоронная команда поляков и оттащила человека в сторонку. Потом из кузова выбрались усталые фрицы с овчарками.
Послышался душераздирающий вой воздушной сирены. Пленные выскочили из большого барака и торопливо построились в линию. Ведущие на половину охраны, ворота открылись.
На плацу появился разъярённый, как никогда, комендант. За ним шли хмурые фрицы с карабинами наизготовку. Поляки схватили под руки пойманного в лесу беглеца. Они притащили его на утоптанный плац и бросили между шеренгой охраны и строем советских бойцов.
Лежащий в пыли человек шевельнулся. Он повернулся на бок и очень медленно сел. Чтобы не свалиться на спину, он сдвинул руки за спину и прочно опёрся ладонями в землю.
Григорий всмотрелся в красноармейца и еле узнал в нём кузнеца, которого отлично запомнил с первого дня «тренировок». Всё лицо молодого солдата представляло собой огромный кровоподтёк. Судя по пятнам крови на брюках, обе ноги у него были прострелены
Стараясь слегка успокоиться, комендант чуть помолчал. Он набрал в лёгкие воздуха и крикнул до предела рассерженным голосом:
— Эта свинья убила лучшую сторожевую собаку данного курса. Затем, он попытался бежать. Согласно правилам внутреннего распорядка нашего лагеря он приговаривается к немедленному расстрелу на месте!
Не поворачиваясь к своим вертухаям, офицер бросил через плечо, но уже по-немецки: — Курт! Отомсти за своего верного друга! Пристрели эту славянскую грязную тварь!
Из строя фашистов вышел инструктор — проводник чёрного Рекса. На его потемневшем от злобы лице расплывался огромный синяк. Кузнец попытался сесть поровнее и с трудом прохрипел:
— Дерьмо был этот Рекс, а не сторожевая собака! Хотя я не собирался его убивать. Слегка задел кулаком, а он и подох. А вот тебя, мерзкий Курт, я точно хотел там угробить! Жаль, что не попал в твою морду, как следует!
Трясясь от неукротимого бешенства, что кипело в душе, инструктор подошёл к сидящему на земле заключённому. Он выхватил из кобуры пистолет и, не целясь, выстрелил почти что, в упор.
Пуля попала кузнецу в переносицу. Руки бойца подломились. Он мешком рухнул навзничь, содрогнулся всеми членами тела и мгновенно затих.
Натаскивание служащих вермахта тут же продолжилось, словно ничего не случилось. Выживших пленных осталось удивительно мало. Теперь им приходилось играть роль крупной дичи по два раза в день — утром и после полудня.
К этому времени, парень успел «познакомиться» со всеми собаками, что привезли на «тренировку» в их лагерь. После первой, весьма чувствительной встречи с Григорием, собаки себя вели уже по-другому.
Во время занятий, спарринг-партнеры без всяких проблем догоняли бегущего парня. Однако, увидев, что он стоит, прижавшись спиной к толстому дереву, звери уже не нападали на пленного.
Каждой псине хватало одной лишь попытки, чтобы понять — это не простой «русский заяц», которого можно быстро загрызть. С таким человеком лучше не связываться. Себе выйдет дороже.
На этом смертельно опасные столкновения с овчарками кончились. Григория так же, как прежде гоняли на все «тренировки». Он бегал по лесу до пота, но этим всё завершалось.
Собаки кружили возле него на безопасном для себя расстоянии. Они рычали и захлебывались от жуткого лая до тех самых пор, пока не являлся их проводник. Потом, овчарки делали вид, что честно исполнили большую работу, и тотчас стихали.
Инструкторы сразу заметили данную странность в поведении «милых питомцев», но ничего делать не стали. Ведь псы выполняли ту роль, которую им поручили. Они находили красноармейца по следу, облаивали его и держали на месте до появления охраны.
Что ещё нужно от поисковых собак? Ну, а то, что они не грызут этого пленного, мало, что значит. Никому неизвестно, что у них в голове? Со всеми прочими «зайцами» они поступали иначе.
После
