Статусная вещь!
— Мне бы здесь продать, — покачал я головой. — А самостоятельно заниматься продажей в Европу, желания нет, — развел я руками.
— Понимаю, — серьезно кивнул он.
Боголюбов задумался, расфокусированным взглядом уставившись мимо меня. А я прикидывал, что будет, если шкуры у меня купит бывший хозяин вагона. Поймет ли он, что это его бывший товар? Вроде никаких меток или иных опознавательных знаков на шкурах нет. Но все же стоит проверить. Да и продавать тогда действительно лучше «на сторону» — заграницу. И не самому, а через их представительства в Москве. Есть же наверное у них в городе свои торговые дома? Но все равно, напрямую на них мне выйти... можно, но возникнут вопросы. А вот через посредничество Боголюбова их уже будет гораздо меньше. Или вообще не будет, что вероятнее всего.
— Знаешь, Григорий, — отмер парень. — Пожалуй, тебе выгоднее всего пойти в торговый дом Родоканаги. Это аристократы из Трапезунда, и они как раз торгуют с Европой. У них есть представительства и в Австрии, и в Германских княжествах, и во Франции. В Трапезунде не считается зазорным заниматься торговым делом. Хотя и у нас от этой практики во всю отходят, не то что тридцать лет назад, уже не так косо смотрят и фыркают.
— Мне казалось, у нас нет таких предрассудков, — нахмурился я.
— Эх, Григорий, — покачал головой парень. — Это только так кажется, статус рода определяется в том числе какими делами он занимается, да и других моментов много...
И Анатолий махнул рукой, не став продолжать. Однако долго унывать этот человек похоже просто не умел. Поэтому договорившись вместе сходить в торговый дом Родоканаги, Боголюбов тут же поинтересовался, чем я занят этим вечером.
— Да ничем, — пожал я плечами.
— А вот тут ты не прав! — покачал пальцем с хитрой полуулыбкой парень. — Этим вечером ты идешь со мной в салон к графине Ионовой, надо отметить покупку, — и он обвел рукой помещение. — Возражения не принимаются!
— Да я и не против, но не в таком же виде, — развел я руки, показывая свой костюм.
— А что не так с твоим видом? — не понял Анатолий.
— Стыдно признаться, но его не мешало бы освежить. А то пару дней уже хожу и все никак времени отдать в стирку нет.
Боголюбов оценивающе осмотрел меня, теперь обратив внимание и на помятость, и на парочку пятен, что на темном костюме сначала не бросались в глаза.
— Думаю, ничего страшного не произойдет, если в салон мы слегка запоздаем, — широко улыбнулся он. — Сколько тебе нужно времени, чтобы быть готовым?
Я прикинул время на дорогу до бани, пока иного места постираться с быстрой сушкой, да и самому освежиться, я не знал. Затем добавил час на собственно стирку и сушку. Взял с запасом. Хоть день и рабочий, но уже вечер, в бане может быть многолюдно. И уже затем выдал результат своих размышлений Боголюбову.
— Два часа.
— Тогда как освободишься, подъезжай ко мне!
Когда я вновь встретился с Анатолием, на улице было уже семь вечера. Собственным транспортом в отличие от дома парень пока не обзавелся, поэтому нам пришлось пройтись немного по улице, прежде чем мы нашли свободного извозчика.
Уж не знаю, кто самого Боголюбова привел к графине, но был он здесь уже не в первый раз, что позволило ему и меня провести внутрь. Сам салон был организован на первом этаже трехэтажного поместья графа Ионова. Кроме гостиной супруга графа для своего салона приспособила несколько соседних комнат. В одной играли в карты, но после разговоров про проклятую колоду мы оба решили туда не ходить. В другой были танцы. Молодая девушка проворно перебирала клавишами на фортепиано, выдавая энергичную мелодию, под которую более молодые участники салона азартно танцевали польку. Завершив мелодию, пианистка тонко улыбнулась и почти без паузы начала новую композицию. И танцующие принялись вспоминать кадриль.
Мы эту комнату тоже прошли мимо. Как сказал Анатолий — мы пока еще не нашли себе дам и не пригубили вина, чтобы танцы принесли должное удовольствие. А вот в третьей комнате мы задержались надолго. Здесь графиня сделала бильярдную зону, которую тут же оценили господа постарше. А что — тут тебе и азарт от игры, и неспешная беседа, и выпить или покурить можно, пока соперник пытается забить шар в лузу.
— Аристарх Львович, — раскланивался Анатолий с только что отошедшим от бильярдного стола мужчиной в военной форме.
Китель тот снял, чтобы не мешал, но штаны знакомого мне кроя и кинжал на ремне выдавали его с головой. Моряк.
— Анатолий Васильевич, — кивнул Боголюбову, как старому знакомому, офицер.
— Хочу вам представить Григория Бологовского. Мой земляк, поручик в отставке, сейчас преподает в институте студентам.
— Очень приятно, — уже со мной откланялся моряк. — Позвольте спросить, а какой предмет?
— Дисциплину.
— О-о, — понимающе улыбнулся мужчина в густые черные усы, — понимаю и одобряю. Это действительно крайне необходимое умение для любого молодого человека.
Так, перекидываясь фразами с окружающими, Анатолий познакомил меня еще с парой офицеров, тремя купцами и пятеркой дворян, что пришли в статском платье, и понять род их занятий по внешнему виду было затруднительно. Купцы тоже были одеты в цивильное, но тут уже сам Боголюбов представлял их как своих партнеров или же просто коллег.
Заняв очередь на игру, мы встали чуть в стороне около столика с напитками и легкими закусками. Я предпочитал следить за игрой. И просто интересно и не хотелось опростоволоситься, когда дойдет моя очередь. Деятельная натура Анатолия толкала его к заключению соглашений, пусть и предварительных, даже здесь. Ничего конкретного, но пару встреч он назначил, а еще с одним офицером договорился созвониться на следующий день.
Идиллия прервалась, когда Аристарх Львович пытался закатить в лузу последний шар, поставив эффектную точку в своем противостоянии с полноватым купцом Павлом, доведя счет до «десять-пять» в свою пользу. Из гостиной раздались громкие возгласы и звук разбитой посуды. Разговоры в комнате тут же прекратились, и я с остальными присутствующими двинулся в зал.
— Немедленно извинитесь! — кипел от ярости молодой парень, заслоняя собой девушку лет восемнадцати.
Перед ним стоял и, гордо вскинув голову, нагло усмехался шатен с вислыми усами и вьющимися короткими волосами. Он был ниже своего оппонента на полголовы, но будто смотрел
