Анна все еще не могла справиться с потрясением.
– Гаррис! Я просто никак не могу осознать все до конца. Да и покупку такого дома вряд ли можно назвать «прихотью»! Мне еще трудно оправиться от шока, и я действительно не могу…
Гаррис наклонился через стол и коснулся ее руки, судорожно сжатой в кулак.
– Эта покупка была сделана только ради тебя, Анна. И ты сама должна признать, что для съемок нашего фильма лучшего места не найти! Не бойся, тебя это ни к чему не обязывает. Этот дом по праву принадлежит тебе и только тебе, – он улыбнулся. – А теперь, пока мы будем пить кофе, расскажи мне еще что-нибудь о твоем прадедушке.
А ей ведь показалось, что она наконец начала понимать Гарриса Фелпса! И что же? Оказалось, что он стал для нее еще большей загадкой! Анна совершенно запуталась в собственных чувствах. Ладно, лучше не думать об этом. И она вновь начала вспоминать вслух.
– Боюсь, что мой прадедушка был изрядным прохвостом. Зато мой дедушка…
После его смерти бабушка продала поместье. Анна ее понимала. Не хотелось оставаться наедине с горькими воспоминаниями. Она сразу вдруг почувствовала себя старой и беспомощной. Зачем ей это поместье? Кому его оставлять? Анна в нем не нуждалась. Она была еще ребенком, и ее отец был более чем состоятельным человеком. Через год после продажи бабушки тоже не стало.
А потом, спустя много лет, Анна увидела фотографии дома в одном из иллюстрированных журналов. Было больно видеть эти фотографии и сопровождающую их статью: островом владел певец Дэнни Феррано. Он относился к типу людей, которых всегда окружает толпа подхалимов… и множество женщин. Но и ему было необходимо уединенное убежище. Статья была полна грязных намеков на безудержные, затяжные оргии, которые происходили в этом самой природой отделенном от остального мира месте. Он построил разводной мост над естественным рвом, вырытым океаном между островом и побережьем. Это был один из тех экстравагантных поступков, которыми славился Феррано.
Не было никакого сомнения, что он и его друзья использовали и частный пляж, возле которого вода всегда была аквамаринового цвета и из нее местами выступали острые скалы, что не давало лодкам подходить близко к берегу. Но пляж был той частью прошлого, о которой Анна не хотела вспоминать.
Гаррис тотчас почувствовал, что ее мысли приняли мрачное направление, и постарался отвлечь Анну, заговорив о своих планах.
– Может быть, тебе захочется изменить интерьер. У бедного Дэнни чудовищный вкус.
У бедного Дэнни возникли и проблемы с алкоголем, особенно после того, как его пластинки перестали расходиться. Поэтому он с радостью воспользовался возможностью продать дом, который к тому времени стал для него чем-то вроде белого слона.
Но Гаррис уже забыл о Дэнни Феррано и продолжал:
– Хотя первое время нам придется обходиться тем, что есть. Хорошо хотя бы то, что он предусмотрительно построил домики для гостей и превратил одну из комнат в башне в просмотровый зал. Это нам очень пригодится. Ив и Джерри смогут делать предварительный монтаж прямо здесь, вместо того чтобы летать а Лос-Анджелес, – он улыбнулся, как бы приглашая Анну разделить его воодушевление: – Это же просто замечательно, Анна! Здесь масса места. Все могут разместиться, и на время съемок мы будем на полном самообеспечении. Все запасы будут доставляться вертолетом, а любопытствующих легко будет держать на вполне безопасном расстоянии. Особенно репортеров, в которых мы не будем заинтересованы.
* * *
Господи! Как же она устала! И как хочется спать. Сегодня ей уж точно не понадобится снотворное. Но чтобы не огорчить Гарриса, она старалась сохранить бодрый вид и мелкими глотками пила послеобеденный «Курвуазье».
Гаррис рассказывал о своих планах на следующую неделю, назвав ее периодом релаксации и акклиматизации. Он также пригласил нескольких именитых гостей. Их круг был очень избранным – в основном, люди, которые вкладывают деньги в этот, фильм. Среди них будут сенатор Маркхем, арабский эмир с совершенно непроизносимым именем, который к тому же приходится дядей Кариму, а также доктор Гарольд Брайтман, который написал знаменитую «Релаксацию и медитацию» – книгу, которую ей очень рекомендовал доктор Холдейн.
– Так, значит, у нас будет даже собственный гуру?
Гаррис рассмеялся.
– Ты, как всегда, проницательна, Анна! Совершенно верно. В нашем деле часто сдают нервы. А если учесть, что мы будем более или менее изолированы, то просто необходимо научиться самим разрешать все конфликты, которые неизбежны. Брайтман как раз пишет свою следующую книгу. Мы предоставляем ему обширный материал, а он, в свою очередь, согласился исполнять обязанности врача.
Гаррис продолжал говорить все время, пока его молчаливые вышколенные слуги убирали со стола; после этого он проводил ее наверх. Просто непостижимо, каким образом из всех комнат в доме он выбрал для нее именно ту, в которой она жила раньше. И хотя его комната была смежной, Гаррис, с присущей ему предупредительностью, поставил на дверь задвижку с ее стороны.
– Если сегодня ночью ты хочешь побыть одна, то я все пойму…
Иногда Анну даже раздражала его тактичность. Ну почему, почему именно с Уэббом ей было так хорошо? Почему именно он доводил ее до состояния, когда окружающее просто переставало иметь значение, когда можно было ни о чем не думать и лишь отдаваться потоку чувств? Почему все это мог Уэбб, а не Гаррис?
– Я так устала! Наверное, я просто никак не могу привыкнуть ко всему, что произошло… – но не успела она произнести эти слова, как ей уже захотелось, чтобы Гаррис остался… Это помогло бы избежать грустных мыслей и воспоминаний. Гаррис ушел, и Анна начала обычную процедуру подготовки ко сну: почистила зубы, сняла косметику, переоделась в ночную рубашку.
Наконец она легла в постель и прислушалась к отдаленному шуму морских волн, которые лизали песчаный берег и разбивались о скалы. Анна знала, что утром в окно будет виден океан. Его баюкающий знакомый рокот был так приятен, когда находишься за толстыми каменными стенами.
Комната находилась в старой части дома, которую она про себя обычно называла испанской. Позднее Амос Мэллори достроил ее, и в результате получился настоящий замок. Слишком много комнат, слишком много этажей. Анне этот дом напоминал ее саму: роскошный и пустой внутри.
К счастью, Амос не тронул внутренний дворик, и завтра она снова сможет его увидеть. Когда погода бывала солнечной, там можно было загорать при полном безветрии, несмотря на то что на самом побережье всегда дул сильный ветер. И достаточно с нее воспоминаний. А завтра будет видно.
