Поворачивать было поздно. Встречи с польскими «синими мундирами» и немецкими солдатами было не избежать. Один из них уже увидел грузовик и взмахом руки приказал подъехать на досмотр. Ирене показалось или из горы кирпичей действительно послышался слабый плач? Может, она дала девочке слишком мало люминала? Ирена почувствовала, что обливается холодным потом. Немецкий часовой приказал Хенрику с Иреной вылезти из кабины и взялся тщательно изучать их документы, пока один из польских «синих мундиров» проверял груз. Подошедший украинец обыскал Хенрика, проверяя, нет ли у него оружия. От испуга Хенрик говорил громче, чем обычно, и продолжал что-то болтать даже после того, как «синий мундир» получил ответы на все свои вопросы.
Это разозлило немецкого часового, и он, бросив документы Хенрика на землю, заставил его подбирать их, встав на колени. Потом он схватил Хенрика за ворот рабочей куртки и толкнул к грузовику. Несколько мгновений немцы о чем-то совещались, но тут к воротам, у которых и без того образовалась пробка, подошла очередная еврейская бригада, и им пришлось идти делать перекличку и обыски. Стальные решетки ворот наконец поднялись, и грузовик Хенрика выехал на большую землю. Ирена боялась, что ее вот-вот стошнит от страха.
Хенрик остановил грузовик с другой стороны парка, выскочил из кабины, достал из кузова ящик и со стуком поставил его на мостовую, явно желая побыстрее покончить со всем этим делом. Ирена дала ему пачку злотых, и он даже не стал их пересчитывать – прыгнул в кабину и помчался прочь…
Ирена подхватила коробку и торопливо вошла в парк. Выбрав безлюдную дорожку, она осторожно поставила ящик на лавочку и открыла. Увидев свет, Бета перестала плакать. По дороге она как-то высвободила руки из пеленок и схватила сверкающую под солнечными лучами серебряную ложечку.
Ирена оставила ящик под лавочкой, взяла Бету на руки и отправилась через Вислу в Прагу, на Калушинскую, 5, к дому ее временной приемной мамы Станиславы Буссольдовой, той самой акушерки, которая помогала ей появиться на свет. Квартира Станиславы была одним из временных убежищ, и на этой неделе к ней уже приводили нескольких сирот. Одного она передала постоянным приемным родителям, двоих отдала матери-настоятельнице Матильде Геттер, а еще двоих – монашкам-кармелиткам.
По новой Kennkarte девочку звали Стефя, но Ирена сказала Станиславе:
– Ее имя Бета. Когда будешь ухаживать за ней и держать ее на руках, зови ее Бетой.
Глава 17
Ликвидация
Варшава, июль-август 1942
19 июля, на следующий день после спасения Беты, Ирена пришла к Станиславе.
– С размещением Беты возникли сложности, – сказала она. – У пани Румковской нашли туберкулез. Она не может ее принять. Может, девочка побудет пока у тебя?
– Ирена, я без ума от нее. Но здесь я ее оставить не могу. Я – сорокалетняя вдова, дети у меня давно выросли, и у соседей уже возникают подозрения. Меня уже пытались шантажировать. Но у меня есть знакомая – Ольга. Работает няней, а живет в Михалине. Своих детей у нее нет. Давай я поговорю с ней.
В тот же день к Ирене зашел Стефан и сказал, что депортация состоится в ближайшее время.
– Я слышал об этом от очень надежных людей в Армии Крайовой. Разведчики сообщили, что в Треблинку начали приходить поезда, набитые людьми. Туда поступают тысячи, но обратно никого не вывозят. Там нет бараков и не ведется никаких работ. Люди просто исчезают. Это фабрика смерти.
20 июля председатель Юденрата Черняков заявил, что слухи о депортации или перемещении населения – ложь, распространяемая вредителями и предателями. Гестаповские плакаты сообщили, что распространителей слухов ждет смертная казнь.
Ночью Ирене позвонила Ева и с ужасом в голосе сказала:
– Шмуэль говорит, что депортации начнутся уже завтра.
– Он уверен?
– Сегодня солдаты окружили Юденрат… украинцы и латыши. Говорят, что эсэсовцы уже арестовали некоторых членов Юденрата… одних расстреляли прямо дома, других – на улицах.
Сделать Ирена уже ничего не могла… вот-вот начнется комендантский час.
– Выходи за Шмуэля, – сказала она.
Приказ:Варшава – 22 июля 1942 года
По приказу немецких оккупационных властей все проживающие в Варшаве евреи независимо от пола и возраста подлежат эвакуации. Действие сего приказа не распространяется на:
• евреев, трудоустроенных в органах власти или в немецких коммерческих предприятиях;
• евреев, работающих на немецких промышленных предприятиях;
• членов Юденрата и вспомогательного персонала Юденрата;
• работников еврейской полиции, сотрудников еврейских медицинских учреждений и санитарных бригад;
• работоспособных евреев, не включенных в трудовой процесс, которым предписывается переместиться в специальные жилые бараки на территории сокращенного гетто и ожидать направления на работы;
• евреев, госпитализированных в еврейские медицинские учреждения в первый день эвакуации и не подлежащих перемещению по состоянию здоровья;
Действие сего приказа не распространяется и на членов семей (жен и детей) лиц, относящихся к вышеперечисленным категориям.
Подлежащим эвакуации евреям разрешается взять с собой до 15 кг личных вещей, включая такие ценности, как золото, ювелирные изделия, наличные деньги и пр.
Ответственность за организацию процесса эвакуации возлагается на Юденрат, исполнять сей приказ надлежит отрядам еврейской полиции под руководством специальных подразделений войск СС.
Чтобы еще больше унизить евреев, немцы часто назначали самые жестокие и кровавые свои Aktion на самые святые для евреев дни. Например, на 22 июля 1942 года приходился девятый день месяца Ав – дата разрушения Первого и Второго Иерусалимских Храмов и изгнания евреев Испанской Инквизицией[77].
* * *
Ирена знала, что этот день рано или поздно придет… В ту среду 22 июля, когда она увидела расклеенные на стенах домов плакаты с текстом приказа, она попросила Ирену Шульц оставаться на рабочем месте и не отходить от телефона. Еще Ирене Шульц нужно было разыскать всех десятерых связников и сообщить им, что организация начинает действовать по экстренному плану. У каждого из связных по обе стороны стены имелись собственные сети, как правило, состоящие из молодых женщин, готовых приступить к выводу детей из гетто и размещению их во временных убежищах. Всего надо было предупредить около 25 человек, в основном находящихся на арийской стороне.
Ирена зашагала в сторону гетто. Улицы города были наэлектризованы предчувствием беды. Поляки собирались у плакатов, чтобы обменяться последними слухами… Ирене пришлось пройти через дополнительный кордон вспомогательных войск – украинцев, латышей и литовцев, – выставленный немцами вокруг гетто. Через ворота проехал грузовик с эсэсовцами. Ирена почувствовала, как изменилась обстановка в гетто, как только ступила на его территорию. Улица Лешно, обычно одна из самых оживленных, была пуста. Из окон выглядывали перепуганные люди, ищущие взглядом подразделения немцев или «синемундирников». Ирена зашагала еще быстрее. Где-то вдалеке непрестанно звучали полицейские свистки. Слышались автоматные очереди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
