На этом этапе самой большой опасности пациент подвергается при возвращении в общественную среду, привычный круг людей – коллег по работе, приятелей, близких. Партнер пациента является самым сильным стабилизатором стереотипов и «Сверх-Я», поскольку для семьи и общества он представляет собой наилучший выбор. Партнер – наилучший соучастник комплексуальной игры клиента. Партнером может быть кто угодно: любимый человек, мать или иное лицо; главное, что он максимально способствует болезни пациента.
Поэтому этот седьмой этап консультирования самый деликатный и на него приходится много времени, по крайней мере один год. Следует подождать, пока «изо» субъекта не научится двигаться без костылей в виде стереотипов и абсолютных убеждений, которые, как он полагал, были необходимы ему для выживания, и не обучится альтернативному способу контакта с жизнью, привнося новизну в работу, эстетику, предпочтения.
Вылечить человека легко, но вот корректировать его поведение, чтобы он не вернулся к использованию старых стереотипов, которые могут повлечь за собой рецидив симптома, – процесс наиболее длительный и самый трудный, так как необходимо внести новизну в логико-историческое «Я» субъекта. Необходимо время на то, чтобы пациент перестроил свою сознательную личность согласно изменившимся взаимоотношениям в реальности его существования. На этом этапе нет, как некогда, отца или матери: он один, но уже стал взрослым, умеет говорить, зарабатывать деньги, осознает окружающий его мир, следовательно, может самостоятельно собой управлять.
Чтобы достичь этого момента, необходим примерно один год, чтобы реализовать в клиенте лидерский потенциал, если он имеется, необходимы еще как минимум три года. Неважно, проводятся ли консультации раз в неделю или в две недели, главное – поддерживать динамическую непрерывность. Клиент может попросить о консультации при возникновении проблемы (или усилении ее остроты), касающейся его исторического или лидерского становления. Такое постоянство необходимо для перестройки личности человека, внесения в нее новизны, они непрерывно уводят его от фиксированности индивидуальных стереотипов, которые могут усилиться любой мелочью: разговором по телефону, встречей со швейцаром, любовником, ребенком, священником, адвокатом и т. д. Субъекта окружает множество людей, привыкших общаться с ним определенным образом, что создает предпосылки возобновления стереотипов и, как следствие, может привести к возвращению симптома, но уже в ухудшенном его варианте.
Я заметил, что через несколько месяцев после выздоровления в пациентах возникает психологическое состояние ностальгии по потерянному времени, по некоторым эпизодам из детства, из прошлого, например, всплывали воспоминания о друге или о маме. Субъект отрешенно перелистывает эти страницы своей жизни, полагая себя уже вне опасности, однако ассоциации мгновенно приводят его к воспоминаниям о том потерянном моменте и пробуждают желание вновь увидеться с теми людьми. Незамедлительно контакт возобновляется, потому что субъект, любопытствуя, раскрывается и возвращается на колею прежнего симптома. Когда психотерапевт говорит клиенту о необходимости оставить все, речь не идет о внешнем разрыве, который мог бы повлечь за собой юридические последствия, например в ситуации, когда субъект несет на себе социальный долг, ибо его здоровье и личная жизнь не оправдывают его перед лицом потребностей семьи, друзей, сотрудников: это внутренний, ментальный разрыв. Патологический симптом усиливается тогда, когда субъект позволяет другому человеку, противоречащему его «ДНК» («изо» природы), существовать в своем внутреннем мире.
Частый случай, когда клиент во время первой консультации ясно излагает свою проблему, психотерапевт ее раскрывает, но потом клиент ничего не помнит. Следует настаивать, ибо за короткими моментами свободы у клиента наступают порой долгие периоды цензуры. Одну из сложностей для прогрессивной психотерапии представляет период чуть ли не стереотипной настойчивости со стороны психотерапевта, продолжающейся до тех пор, пока символ не будет полностью разобран и разъяснен на уровне логической сознательной памяти субъекта. В какой-то момент у клиента просыпается понимание и кажется, что все решено, но это лишь иллюзия: пройдут две-три недели, и он станет прежним, вернувшись к своему симптому.
14.2. Сопротивление
Для больного характерна тройственная форма сопротивления[124].
а) Сознательное сопротивление. При такой форме сопротивления пациент выступает от первого лица.
б) Сопротивление социальной среды. Для сокрытия собственного бессилия клиент вовлекает в свою проблему других людей – мужа, жену, детей, другого лечащего врача или психиатра, чтобы таким образом сохранить в неприкосновенности собственный патологический проект. Клиент постоянно вынуждает другого реагировать вместо него, что создает впечатление, будто сопротивление исходит от иного лица, тогда как на самом деле семантически порождается самим пациентом. Как бы ни развивался психотерапевтический процесс, ответственность целиком и полностью лежит на клиенте.
Например, квалифицированный врач может сказать пациенту: «Ты нуждаешься в психотерапии, и лучше не давать тебе лекарств – они для тебя как соска, опора в болезни». Клиент может прикинуться, что согласен, и создать видимость хорошего самочувствия, поэтому, чтобы отследить такое поведение пациента, следует постоянно проводить медицинскую диагностику. Если клиент изрекает правду, организм сразу же под ней подписывается: здоровье – вот истинность клиента. Не впадайте в эйфорию, не позволяйте энтузиазму клиента, возникшему от временного улучшения, вас захватить. Не забывайте о том, что любое изменение в состоянии клиента должно быть подтверждено медицинским исследованием. В случае, если врач доверится пациенту, желая подбодрить его из гуманных побуждений, рано или поздно клиент выступит, используя юридические средства законного насилия, имеющиеся в распоряжении общества в отношении медицинских работников, против врача, по доброте душевной столь наивно поверившего ему.
В научной сфере деятельности непозволительно верить клиенту до тех пор, пока не будет очевидного результата – здоровья. Однако и в этом случае не следует прекращать медицинское обследование и забывать о юридических предписаниях, налагаемых государством на врачебную деятельность. Даже если врач осознает, что одного медицинского лечения пациенту недостаточно, лучше, если он ему его окажет во избежание возможного возникновения сопротивления. В случае с психосоматикой медицина всегда выступает эффективным помощником здоровью и равновесию субъекта.
в) Конституциональное сопротивление. Конституционально субъект – лжец, как следствие, его ум перестроен таким образом, чтобы воспроизводить всевозможными способами аномалии, будь то физические, социальные или юридические. Конституциональное сопротивление объясняется особым противостоянием, оказываемым человеком вследствие затруднений деятельности (функциональной или органической) какого-либо органа или как результат активности общепсихологической структуры субъекта (шизофреник, моралист, невротик, идеолог). Оказывая сопротивление собственному объективному интересу в полной убежденности, что действует во благо себе, субъект противится терапии или метанойе, поскольку вся его органическая, психологическая и социальная деятельность замыкается и управляется некоей рациональной поверхностной установкой, которую он принимает за основополагающую для поддержания своей жизни и сохранения чувства собственного достоинства.
Не в нашей власти изменять правила педагогики, мы не юристы и не политики. Единственное наше оружие – привести клиента, который способен открыться и позволить обсуждать себя, к осознанию собственного положения. Единственная власть, которой доверяют и психотерапевт, и клиент, – это результаты: полное исчезновение симптомов какого-либо заболевания. Даже в случае, когда клиент не разделяет уверенность психотерапевта в своем выздоровлении, истина может быть выверена только результатами. Исполнив советы психотерапевта и достигнув результата, пациент уже на правильном пути.
У каждого человека есть онто Ин-се – совершенный, непогрешимый проект, созданный по вечным законам природы
За всю мою клиническую практику не было случая ухудшения состояния, смертельного исхода или продолжения хронического характера протекания заболевания у пациента, который следовал моим советам. Конечно, мои рекомендации были извлечены с помощью онтопсихологического метода анализа психической целостности субъекта. Тем самым я хочу еще раз напомнить, что у каждого человека есть онто Ин-се – совершенный, непогрешимый проект, созданный по вечным законам природы и удивительным образом способный к взаимодействию, предвидению и смене стратегий.
