Поначалу я не медлил, но и не особо торопился: нужно было беречь силы. Мерно — палец за пальцем, локоть за локтем, плетр за плетром — поднимался я по стене и так увлекся, что потерял счет времени и почти забыл, куда стремлюсь: то ли за каким-то сокровищем, то ли просто на вершину безжизненной горы.
Так не сразу я и заметил, как внизу, подо мной, что-то произошло. Поначалу мне послышались какие-то вскрики, я подумал, что марды забеспокоились, почему так долго прошу новых наконечников (для этого нужно было подергать за веревку). С высоты уже примерно сотни локтей заметил внизу какое-то движение и вдруг с ужасом осознал, что стал видеть в темноте гораздо хуже, чем раньше. И уши тоже впервые подвели меня! Еще три года назад я бы не упустил на слух движения змеи, зашуршавшей среди камней где-нибудь за углом башни.
Немного повисев на стене без дела и переведя дух, я постарался забыть вещие слова Кира, подергал за веревку и снова принялся стучать молотком.
Вдруг рядом с молотком сверкнула искра! Так стрела чиркнула об стену и отлетела в сторону!
Кто-то снизу, не различая цель во мраке, выстрелил в меня из лука!
Я замер и похолодел.
Этот охотник не мог быть воином из царской охраны дворца. Тех набежало бы не меньше десятка не только внизу, но и на стенах; стали бы шуметь, замахали бы факелами. Невидимый стрелок хотел сделать свое дело так же незаметно, как и я свое.
Великим усилием я усмирил свое сердце, которое стало колотить в грудь громче деревянного молотка.
Вокруг было тихо, если не считать каких-то слабых шорохов внизу. Стены и бойницы надо мной оставались безмолвными.
Все мои мускулы впервые в жизни горестно стонали от усталости.
«О, великий Кир! — столь же горестно подумал Кратон.— Ты был прав!»
Повиснув на полпути и оказавшись дичью в столь неудобном положении, я долго не мог ума приложить, что же теперь делать, и решил дотерпеть до того часа, пока что-нибудь не произойдет само, помимо моих стараний.
Этот решающий час настал спустя всего несколько мгновений!
Снизу донесся крик одного из мардов:
— Кратон! Спасайся!
И следом донеслись еще два очень ясных звука: короткий, хриплый стон и удар упавшего на землю тела.
Внезапно мои чувства прояснились, и вся ужасная картина раскрылась передо мной с высоты орлиного полета.
На одних охотников нашлись другие охотники. Все мои марды были уже перебиты стрелами, выпущенными из-за угла крепостной стены, с близкого расстояния. Один из них, по всей видимости, успел притвориться мертвым и, когда убийцы отвлеклись, попытался живо вскарабкаться по наконечникам следом за мной, чтобы предупредить об опасности, но, увы, был замечен.
Состязания, посвященные славной победе над Вавилоном, все же начались, помимо воли персидского царя. Кто-то уже взбирался по противоположной стене ущелья. И не один, а целых трое!
Эта тройка неизвестных атлетов поднималась так быстро, что трудно было поверить глазам. Наконец, по движениям их рук я догадался, что они используют веревки, опущенные вниз со стены. Однако на самой стене никто не появлялся: значит, прятался.
Они теперь вместе со мной играли в игру под названием «приступ Вавилона».
Раз Кир велел убивать любого, кто помешает привести к нему вавилонского царя Набонида и его сына Валтасара, значит, кто-то теперь пытался опередить Кира. Презрительная улыбка Аддуниба, растянувшаяся на всю стену, привиделась мне во мраке.
Бешенство охватило меня, а вместе с бешенством я ощутил мощный прилив сил.
Я выхватил из-за пояса пару самых прочных кинжалов, принялся вгонять их в одну щель за другой и живо подтягиваться на этих железных когтях. О, сколько легких стен я одолел когда-то в учении у Скамандра! Эта стена была самой высокой, но тогда, в молодости, я без труда проходил подряд три-четыре стены и, если поставить те одну на другую, как Оссу на Пелион, получилось бы куда выше этой, вавилонской.
Да, впервые в жизни я ощутил грузную тяжесть своего тела, слабость уже иссыхающих связок и излишнюю твердость костей.
Царь Кир был прав. Старость! За дружеским столом и в седле я был еще молод, но здесь, на отвесной стене,— уже стар.
Я полз вверх и, скрипя зубами, унижал себя как мог, дабы прибавилось злости, а вместе со злостью — сил: «Ты не Болотный Кот! Ты просто старый вонючий хомяк!»
Те опережали меня. Им было легче. Им явно помогала молодость. Охотники за царями поднялись позади меня на стены, и вскоре несколько теней промелькнуло слева, среди крепостных зубцов, прямо над Вратами богини Иштар. По-видимому, они дерзнули-таки проникнуть во дворец через те бойницы, что были обращены к городу и наверняка усиленно охранялись. Молодая и сильная смерть поспевала к вавилонскому царю быстрее дряхлеющего спасения.
В груди у меня горело. Кожа свисала с предплечий лохмотьями. Окровавленные локти прилипали к стене, когда я наконец добрался до цели. Последним взмахом правой руки я уже не воткнул кинжал в щель между широкими камнями, а метнул его в бойницу, чуть ниже блеснувших во мраке зрачков. Тело рухнуло мне навстречу и едва не сшибло вниз. То был явно не царский воин, а один из убийц Набонида, поджидавший меня в засаде.
Я перевалился в утробу башни и на краткий миг лишился всех сил и чувств. Разноцветные круги плыли перед глазами.
Мои соперники милостиво предоставили мне передышку. Они избавили меня от лишних хлопот. Когда я очнулся, то обнаружил вблизи бойницы четырех убитых стражников.
Дальнейший путь также оказался прилежно расчищен: на углах, у колонн, у дверей и на лестницах я натыкался на мертвые тела.
Отчаяние охватило меня. В каждом попадавшемся под ноги трупе мне чудился вавилонский царь. С кем я состязался ныне, спустя пятнадцать лет и в трех тысячах стадий от дворца в Пасаргадах?
У одной из колонн меня подстерегали. Едва успел я отскочить от тени, возникшей на стене по левую руку, и развернуться, как в то самое место, где мигом раньше полагалось быть моей печени, ткнулся острием короткий меч. Мое легкое жало пронзило чужую шею, и передо мной на мраморных плитах распростерся юноша, одетый, как и я — в одной набедренной повязке.
Еще от одной тени я отскочил за следующим углом и обругал себя: испугался маленькой статуи. Статуей оказалась насмерть перепуганная женщина, мимо которой совсем недавно пронеслись «охотники». Закутанная до самых глаз в тысячу одежд, она стояла затаив дыхание. Только огромные глаза, в которых зияли бездны страха, отличали ее от мраморного изваяния.
— Где Набонид? — спросил я шепотом, подступив к ней вплотную.
Казалось, она вовсе не дышит.
Я подхватил женщину на руки, толкнул ногой дверь ближайшей комнаты и, вбежав, поставил бедняжку на ковры. Слабые огоньки светильников метались в страхе. Один из пологов трепетал. Там, за материей, скрывался мелко дрожавший евнух. Еще двух я вытащил из-за спинки огромного пустого ложа, тщательно затянутого парчовым покрывалом.
— Где царь? — допытывался я на арамейском теперь у всех троих,— Он еще жив? Я пришел спасти его. Куда пошли убийцы? Отвечайте!
Одно из безбородых и наголо обритых существ обмочилось. Другого евнуха вырвало.
— Раздевайся! — рявкнул я на женщину и в ответ услышал только стук зубов.
Я сорвал с нее с десяток одежд, но осталось еще по меньшей мере столько же. Затем я приказал всем снова попрятаться по углам.
Пришлось еще долго метаться в лабиринте полутемных галерей и комнат, то там, то здесь натыкаясь на кровавые следы моих соперников. Чем больше замечал я этих следов, тем больше надеялся, что смерть все еще не разыскала Набонида и его сына, а потому, может статься, мне еще повезет.
Не могу судить о том, что происходило в тот час на небесах и как вавилонские боги договорились там с иудейским. Шет потом говорил, что Набонид, в отличие от своего сына, не совершал кощунств против иудейского бога и потому великий Ягве пощадил вавилонского царя. Так или иначе нам обоим — мне и Набониду — все-таки повезло.
Крадясь по одной из галерей, я внезапно ощутил знакомый запах благовоний. Потягивая носом, я двинулся по ароматному ручейку эфира к его источнику и наконец очутился в сумрачном и очень просторном зале, прямо перед статуей, что изображала царя Навуходоносора Второго сидящим на мраморном троне.
Я обнюхал изваяние со всех сторон и обнаружил между стеной и спинкой трона довольно широкую щель, в которую нетрудно протиснуться не слишком упитанному человеку. Само изваяние оказалось пустотелым. Набонид, испускавший мускатный дух, таился где-то в утробе своего победоносного предшественника.
Опасливо оглядевшись, я приник к щели и негромко позвал вавилонского владыку:
- Царь!
Поначалу ответа не было.
— Царь, тебе грозит большая опасность от людей, которые не подчиняются царю Киру,— пояснил я Навуходоносору на ухо истинное положение дел.— Они ищут тебя и хотят убить. Я — Кратон, посланник Кира. Царь персов послал меня, чтобы спасти тебя и твоего сына. Ты ведь знаешь, царь, что великий и славный Кир очень милосерден. Он не убивает людей, равных себе.
