Но вернемся к этому повороту, куда демонстранты подошли около 15.10–15.15. Как уже отмечалось, здесь Садовое кольцо разделялось на три полосы. Вход в тоннель бы заблокирован.
«Подступы к мосту… — вспоминает Р. С. Мухамадиев, имея в виду тоннель под Калининским проспектом, — были перекрыты машинами „Урал“ и автобусами. В кузовах — работники милиции. Я не понял, по какой причине, но они не пошли против народа. По всей вероятности, они были в резерве, поэтому продолжали сидеть на месте. А может, им поручено было охранять находящееся неподалеку посольство Соединенных Штатов. Во всяком случае, была, видимо, какая-то причина бездействия, иначе они не стали бы проявлять такую терпимость».[1636]
Однако главное здесь в другом. Поскольку грузовики блокировали вход в тоннель, перед демонстрантами бы открыт только один путь — на Калининский проспект
«Как ни странно, — вспоминает Р. С. Мухамадиев, — он был безлюдным, словно встречали какую-нибудь иностранную делегацию». Отмечая отсутствие движения на Калининском проспекте, Р. С. Мухамадиев пишет, что его остановили примерно за два часа до того, как там появились демонстранты, то есть еще около 13.00.[1637]
Размышляя по этому поводу, он пришел к выводу, что милиция остановила движение на Калининском проспекте потому, что ждала здесь появления демонстрантов еще тогда, когда они только-только собирались на Октябрьской площади. Но если в 13.00 ожидалось их появление здесь, значит, милиция уже тогда не собиралась останавливать демонстрантов ни на Крымском мосту, ни Смоленской площади. Это невольно рождало мысль о том, что события развивались не стихийно, а «по загодя составленному сценарию». Но Р. С. Мухамадиев не хотел верить в это и отгонял от себя подобные мысли.[1638]
По утверждению А. В. Руцкого, едва первые демонстранты вышли на Калининский проспект и стали поворачивать налево к мэрии и Белому дому, как загремели выстрелы.[1639]
«Не успели передние ряды колонны выйти на Калининский, — пишет Р. С. Мухамадиев, — как в людей начали стрелять со стороны столичной мэрии. Стрельба шла из десятков автоматов. Были ли погибшие после этого залпа — не могу сказать. По-видимому, это было сделано скорее для предупреждения и устрашения. Все же вдоль улицы просвистели пули, посыпались разбитые стекла из окон домов».[1640]
Кто же открыл этот огонь?
«…По бушевавшей толпе и отступающему ОМОНу на повороте с Садового кольца на Новый Арбат, — утверждает А. В. Руцкой, — из снайперских винтовок и автоматического оружия с крыш домов начали бить наемники и „трассовщики-чердачники“ из ГУОП — Главного управления охраны президента».[1641]
Таким образом, стрелять стали еще до того, как демонстранты подошли к Белому дому. И первые выстрелы прогремели не по омоновцам, а по демонстрантам.
«Толпа… — пишет Р. С. Мухамадиев, — качнулась вперед. Кто-то присел на корточки, кто-то лег. Другие прижались к тротуару или отступили назад…Я впервые в жизни услышал свист летящих ко мне пуль. Они, оказывается, издают свист, похожий на шипение майского жука… Мимо нас пробежали молодые ребята. Один из них кричал:
— Захватить машины! Под мост!.. Под мост!..
К этой группе присоединились другие, их оказалось довольно много. С молниеносной быстротой они очутились у машин, что стояли под мостом. Не стали трогать сидящих в кузовах милиционеров, зато начали одного за другим вытаскивать из кабин шоферов и офицеров. Парни садились за рули и заводили большегрузы… Все произошло в мгновение ока. Если даже допустить, что это было заранее запланировано и тщательно подготовлено, — операция была проведена блестяще».[1642]
Захваченные военные грузовики «Урал» один за другим устремились из тоннеля на Калининский проспект.[1643] Прошло несколько мгновений, и все изменилось. «Словно исчезла боязнь смерти, точно так, как было на фронте… — пишет Р. С. Мухамадиев. — В этот миг я сделал для себя вывод: разъяренных людей ничем нельзя напугать — ни резиновыми дубинками, ни железными щитами и касками».[1644]
Стрельба, начавшаяся на Калининском проспекте, прекратилась, и демонстранты устремились к Белому дому.[1645]
А поскольку вход в тоннель был разблокирован, те, кто еще находился на Садовом кольце, вошли в тоннель и устремились далее по Садовому кольцу,[1646] затем они повернули налево в Большой Девятинский переулок, прошли мимо американского посольства и около 15.30 тоже вышли к «Белому дому» в районе Горбатого мостика.[1647]
«Во второй половине дня 3 октября, — вспоминает С. Н. Бабурин, — я был на 6-м этаже Дома Советов в крыле, обращенном к бывшему СЭВу. И невольно стал свидетелем, как отступавшие ряды омоновцев со щитами прошли по Новому Арбату к мосту и перекрыли все пути дальнейшего движения демонстрантам, кроме пути к Верховному Совету. На этом пути появились сначала разрозненные группы демонстрантов, а потом они уже хлынули волной».[1648]
«На Новом Арбате, — пишет И. Иванов, — первые 80-100 человек бежали буквально в десяти метрах за спинами улепетывающих со всех ног эмвэдэшников, уже не встречая никакого сопротивления. Только каски убегавших мелькали перед глазами и скрывались во дворах. Побросав автобусы, они битком набивались в газующие легковушки и гнали по тротуарам к набережной. И, наступая им на пятки, улюлюкая, даже не пуская в ход камни, бежал жиденький авангард демонстрантов».[1649]
Из справки ГУК ВВ МВД РФ явствует, что 150 военнослужащих были оттеснены к зданию мэрии в 15.25, а в 15.31 свои позиции у мэрии спешно покинул на четрых БТРах вооруженный резерв.[1650]
Через некоторое время «после того, как раздались первые залпы, — пишет А. В. Руцкой, — гул волнующейся массы стал приближаться к Дому Советов. Первыми показались спасавшиеся бегством от разъяренной толпы ОМОНовцы и солдаты внутренних войск, стоявшие до этого в заградительных кордонах. Перепуганные парни швыряли наземь свои щиты и дубинки. Часть их побежала к зданию мэрии, другая — через мост на Кутузовский проспект. В этот момент из мэрии и с крыш близлежащих домов раздались хлопки выстрелов».[1651]
«Повернув на Новом Арбате в сторону мэрии, — вспоминает Э. 3. Махайский, — увидел голову колонны, которая к этому времени растеклась по всему пространству перед мостом и поливальными машинами, преграждавшими путь к зданию Верховного Совета. В 15.28, пройдя половину пути между Садовым кольцом и мостом, услышал сначала одиночные выстрелы, а затем автоматные и пулеметные очереди со стороны мэрии».[1652]
«Вдруг, — пишет Р. С. Мухамадиев, — кто-то полоснул длинной автоматной очередью по толпе, которая бежала словно сорвавшись с цепи. Кто-то был ранен, кто-то упал замертво. Я и сам услышал, как мимо меня просвистели две пули. Невольно подкосились ноги — умирать не хочется. Но стрелявший оказался один, больше выстрелов не было. Милиционеры, потерявшие каски и железные щиты, беспорядочно перебежали мост и скрылись в направлении гостиницы „Украина“».[1653]
В нашем распоряжении имеется множество показаний, что стреляли по демонстрантам от мэрии.[1654]
На следствии находившаяся в колонне демонстрантов Л. Истринская заявила: «Когда у мэрии началась стрельба, я побежала в сторону Дома Советов. Через какое-то время я почувствовала боль, увидела, что у меня нога в крови, и потеряла сознание». Экспертиза показала, что либо Истринскую ранил снайпер, стрелявший из мэрии или гостиницы «Мир», либо — шальная пуля.[1655]
В то же время на следствии обнаружилось, что стрельбе по демонстрантам у мэрии предшествовал выстрел по омоновцам. Один из очевидцев тех событий, Н. Андреев, показал, что, когда «первая колонна подошла к зданию мэрии, дорогу преградил ОМОН. Чуть правее я заметил парня в бронежилете. Я видел, как он упал. Через некоторое время несколько омоновцев бросились к нему Я слышал крики: „В нас стреляют“, — после этого затрещали автоматы». Следствие пришло к выводу, что по омоновцу «стреляли с крыши гостиницы „Мир“», то есть свои.[1656]
А. В. Руцкой утверждает, что стреляли снайперы ГУОП, которые сначала произвели несколько выстрелов по омоновцам, потом по демонстрантам.[1657] Цель этого понять нетрудно. Таким образом омоновцев провоцировали на стрельбу в безоружных людей.
По свидетельству Э. З.Махайского, выстрелы у мэрии раздались в 15.28.[1658] А. Черкасов пишет, что они загремели около 15.30.[1659] Такое же время называет И. Иванов.[1660]
