— Buon giorno, синьорина. Синьор, — портье подмигнул Тинкету. — Надеюсь, вам понравился наш отель?
Томка не решила, чего же ей хочется больше — треснуть этого типа по башке или хихикнуть в ответ. Как девушка приличная, она терпеть не могла прозрачных намеков, но нельзя сказать, чтобы на этот раз она сильно обиделась.
— Вчера, когда принесли мой чемодан, вы дежурили?
— А то! — сказал портье. — Прямо тут сидел, на этом самом месте.
— А кто его принес, вы не помните?
— Как сейчас, — сказал портье. — Пришла восточная синьора и говорит: «Вот вещи русской синьорины из четвертого номера, извольте забрать».
— Восточная синьора? — удивилась Томка.
— Ну да, — кивнул портье. — Знаете, как у них — повязка на лицо, только глаза и сверкают.
— А! — сказала Томка. — Понятно…
Теперь ясно, что чемодан принесла Лаура. Томка даже обиделась — неужели мошенница о ней такого невысокого мнения, что думает, будто ее можно провести столь нелепой маскировкой?
— А вы правда из России? — спросил портье, приглаживая волосы. Томка кивнула. — В жизни бы не поверил! У меня дядя троюродный ездил в Россию. Столько наплел про pampushki… Вот ведь врун!
Томка поперхнулась. Метнув в сторону портье взгляд, от которого поежился бы и полярник, Томка зашагала к двери, сопя точно обиженный еж. Тинкет и Снуппи догнали ее только на улице.
День выдался облачный, но теплый. Обошлось без стылой мороси, пробирающейся сквозь одежду, и холодного тумана. Солнце то и дело выглядывало сквозь прорехи в облаках, золотистыми бликами отражаясь в темно-зеленой воде канала. Томка, как кошка сощурилась от яркого света.
Мимо, громко тарахтя, проплыла моторка, груженная ящиками с фруктами. Лодочник, коренастый тип в матерчатой кепке, во все горло орал похабную песню, в подробностях объяснявшую, чем же венецианские девушки отличаются от девушек из Милана, Неаполя и особенно — Генуи. Толпа японских туристов, сгрудившись на соседнем мостике, радостно снимали его выступление на видеокамеры. Радость их не убавилась даже после того, как лодочник ловко ввернул куплет про девушек японских, после которого любой уважающий себя потомок самураев должен был выхватить фамильную катану и изрубить певца на мелкие кусочки.
— Куда теперь? — спросила Томка подошедшего фокусника.
— К Большому Каналу, — сказал Тинкет. — Там сядем на вапоретто и доберемся до Мурано…
Томка сразу увидела ошибку в его расчетах. Проплывшая лодка напомнила о проблемах насущных:
— Эй! Погоди! А кормить ты меня не собираешься?
— Что? — оторопел Тинкет.
— Ты сам взял меня в ассистентки, — напомнила Томка. — Тем самым принял на себя определенные обязательства. В частности — кормить меня завтраками, обедами и ужинами. В любой энциклопедии написано, что ассистентки нуждаются в регулярном полноценном питании. В противном случае они становятся вспыльчивыми, раздражительными и злыми, бросаются на людей и могут кого-нибудь укусить. И вообще — графиня поручила тебе следить за моим питанием. Мы в ответе за тех, кого приручили.
Все красноречие, которое девушка вложила в свой вдохновенный монолог, пропало даром. Тинкет лишь смущенно откашлялся.
— Мы перекусим у Бруно, — сказал фокусник. — У него наверняка что-нибудь найдется… А готовит он — пальчики оближешь. Надеюсь.
Томка вздрогнула, уголки ее губ печально опустились. Прекрасное видение завтрака в уютном венецианском кафе, с горячим кофе и горячими булочками растаяло, как дым, и даже не помахало на прощание.
— Что, у нас совсем нет денег?
— Практически. Хватит только на билеты на вапоретто.
— А на яблоко? — спросила Томка, решив, что в отношениях главное — искать и находить компромиссы.
Тинкет посмотрел в ее большие и грустные глаза. Томка медленно-медленно моргнула.
— На билеты и на яблоко, — обреченно сказал фокусник. Царь Трои Парис тоже бы не смог ей отказать.
— Кто такой этот Бруно? — спросила Томка, когда приземистый теплоходик вапоретто выходил из Большого Канала в Лагуну.
Они стояли на носу кораблика. Томка с упоением вгрызалась в огромное зеленое яблоко, которое Тинкет купил ей на рынке Риальто; фокусник смотрел на удаляющийся город, размышляя о выступлении на дне рождения Маркиза Де Морта; Снуппи разглядывал собственные лапы и думал, что если бы не левая была короче правой, а наоборот, мир стал бы чуточку лучше.
— Бруно? — Тинкет повернулся. — Забавный такой старичок. Как это принято говорить — затворник. Живет на Мурано и в жизни оттуда не выбирался… Он изобретатель или что-то в этом роде.
— А что он изобретает?
— Все подряд, — сказал Тинкет. — Велосипеды, кофемолки, водопроводные краны, межконтинентальные баллистические ракеты… Мне он помогает с иллюзиями, где одной ловкостью рук не обойтись и требуются другие уловки.
— Как с чемоданом, — подсказала Томка.
— Именно, — согласился Тинкет. — Еще у него самая большая в Италии коллекция хлама и барахла.
— Что значит «коллекция хлама и барахла»? — нахмурилась девушка.
— То и значит. Представляешь, что такое «блошиный рынок»?
— Само собой, — Томка вспомнила толкучку в Удельной. Там она нашла свой чемодан, там же, при желании, всегда можно найти самые волшебные вещи.
— А теперь вообрази самый большой блошиный рынок, какой только можешь, и запихни в один дом.
— Ого! Твой приятель Бруно… он антиквар?
— Хуже. Он старьевщик. Старьевщик-изобретатель, если ты можешь такое представить.
— Могу, — сказала Томка. — Мне это даже нравится. Есть в этом здоровая эксцентричность. А как он собирает свой хлам, если безвылазно живет на острове?
— Не спрашивай. Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.
Бруно жил в самой глубине острова Мурано, с одной стороны — рядом с базиликой Дуомо ди Мурано, но достаточно далеко от основных туристических троп. С виду это был обычный двухэтажный дом, цвета среднего между розовым и рыжим, с закрытыми ставнями окнами и кованым балкончиком над входной дверью. В классическом венецианском стиле, даже дверной молоток сделан в форме львиной головы. На Мурано таких зданий предостаточно; единственное, что выделяло этот дом и свидетельствовало о наклонностях хозяина — пара ржавых велосипедных колес на балконе.
Тинкет минут пять колотил в дверь, прежде чем с той стороны раздались шаркающие шаги.
— Кого еще черти принесли? — голос прозвучал, будто слова выкрикивали в огромную кастрюлю.
— Открывай, старый мусорщик. Я битый час пытаюсь до тебя достучаться, совсем оглох на старости лет?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
