В результате Бультман пришел к заключению, что евангелия представляют собою мифологизированный рассказ о жизни и учении Иисуса и задачей метода критики форм является устранить мифологические наслоения и обнаружить имеющуюся в тексте, очищенную от примесей «благую весть» первых христиан. Он назвал эту операцию «демифологизацией христианства», и этот термин прочно вошел в обиход библеистов. Все евангельские сказания о таких сверхъестественных событиях, как воскрешение умерших, благовещение, непорочное зачатие, воскресение и вознесение, Бультман назвал «мифологическим языком», с помощью которого пытались выразить глубокую веру в эпохальную, неповторимую, спасительную роль Иисуса в жизни человечества.
Поскольку евангелия состоят исключительно из мифов, поскольку мы лишены возможности выяснить, какая действительность стоит за этими мифами, то мы, разумеется, не знаем, каков был подлинный Иисус. В соответствии со своей теорией о мифологическом характере евангелий Бультман пришел к заключению, что Христос религии совершенно не похож на пророка Иисуса, странствовавшего по палестинской земле.
Иисус и его время
Итак, многие библеисты доказали в своих работах, что невозможно воссоздать земную биографию Иисуса. Возникла, однако, школа исследователей, попытавшихся разгадать тайну его жизни и учения косвенным путем — тщательно изучая исторические реалии, которые его окружали и являлись фоном его деятельности. Речь идет о социальных условиях, политической обстановке, нравах, экономике и религиозных культах — словом, обо всем, что, несомненно, влияло как на самого Иисуса, так и потом на его приверженцев. В результате этих новаторских изысканий уже достигнуты интересные результаты, позволяющие нам лучше понять исторические и психологические процессы, которые привели к возникновению и развитию нового религиозного движения в первом и втором веках нашей эры.
Когда читаешь Новый завет, создается впечатление, что, кроме евангельских событий, ничего на свете не происходило. В евангелиях царит специфическая атмосфера деконкретизованных фактов. Благодаря такой манере повествования образ Иисуса непроницаем и загадочен в своих недомолвках, а вместе с тем полон евангельской тишины и кротости, почти идилличен. Между тем эпоха, когда жили Иисус и его ученики, отнюдь не была идиллией. Для палестинских евреев это было трагическое время, время гибели на крестах тысяч и тысяч невинных жертв, невыносимого гнета римских захватчиков, произвола своих царей и иноземных прокураторов, наглости и продажности священников, индивидуального террора, всеобщей анархии и частых кровавых расправ с угнетенными народными массами. Прежде всего, нельзя забывать, что Палестина не была монолитной страной. Напротив, она отличалась большой географической, политической, этнической, религиозной и социальной пестротой. После смерти Ирода Великого его царство распалось, разделенное римлянами на четыре провинции, так называемые тетрархии, управляемые прямыми наследниками умершего царя. С 6 года нашей эры правителем Иудеи и Самарии стал прокуратор, назначаемый римским императором. Вдоль основных торговых путей располагались эллинские города с маленькими еврейскими гетто внутри. Объединенные в федерацию, так называемую Декаполис (Десятиградье), они были совершенно независимы от тетрархов, хотя и подчинялись императору. Своей демократической городской структурой и оживленной торговлей они напоминали ганзейские города средневековой Европы. В Палестине повсюду звучал греческий язык, и не исключено, что Иисус тоже владел им. Даже Иудея, являвшаяся оплотом иудаизма и арамейского языка, не смогла устоять перед влиянием эллинской стихии.
Обстановка в Палестине была чрезвычайно напряженной. В эллинских городах то и дело вспыхивали еврейские погромы, иудеи же, со своей стороны, пользовались любой возможностью для кровавого возмездия. Не лучше вели себя и самаритяне: паломников, шедших из Галилеи в Иерусалим и вынужденных проходить через их территорию, они безжалостно грабили, а случалось, и убивали. Мы уже рассказывали выше о том, что еврейская общественность была разбита на антагонистические секты и политические группировки, отражавшие не только религиозные разногласия, но прежде всего пропасть, которая существовала между богатыми и бедными. Саддукеи — это были главным образом священники, во главе с первосвященником, и богатеи — начальники. Опасаясь за свои посты, власть и состояние, они вели по отношению к римлянам примиренческую политику. О могуществе этой социальной группы можно судить по тому, что в Иерусалиме было двадцать тысяч священников, не считая левитов — служителей храма. Двадцать тысяч священников в городе, все население которого, по подсчетам историков, составляло максимум 120–150 тысяч человек! Иисус, прибывший из далекой Галилеи, славившейся своим мятежным духом, и осмелившийся вести агитацию во дворе храма, не имел в этих условиях никаких шансов на то, чтобы остаться в живых.
Другая крупная иудейская секта — фарисеи — выросла непосредственно из массового народного движения. Беззаветно преданные своей религии, они фанатически верили в скорое пришествие мессии, который освободит их от римского ига. В мессианистском пылу они доводили себя до состояния религиозного экстаза, постились и молились, предсказывая божий гнев и страшный суд. Под руководством разного рода мессий, пророков и шарлатанов они, как саранча, срывались с места, направляясь в пустыню или в освященные традицией районы, вызывая во всей стране суматоху, волнения и беспорядки. Римляне, разумеется, реагировали мгновенно, римские солдафоны убивали, пытали, не делая различия между виноватыми и невиновными, вооруженными и безоружными. Иосиф Флавий рассказывает, что однажды в Иерусалиме распяли сразу две тысячи человек. Неудивительно, что возникли организации зелотов и сикариев (кинжальщиков), объявивших войну не на жизнь, а на смерть римлянам и тем, кто с ними сотрудничал.
В Талмуде сказано, что «Израиль попал в рабство потому, что в стране возникли двадцать четыре разновидности сектантства». Действительно, политические и религиозные группировки боролись друг с другом с невероятным ожесточением, и никто, в сущности, не был уверен в завтрашнем дне. Сикарии убили, например, даже первосвященника Ионатана. Еврейские правители и первосвященники пользовались деспотическими методами управления, в массовых масштабах применяли принудительный труд и держали население в узде с помощью многочисленной армии доносчиков. Иосиф Флавий пишет, что доносчики свирепствовали по всей Палестине, шныряли в толпе в больших и маленьких городах, а плодом их деятельности были частые высылки, аресты и даже казни. Доносительство приняло характер подлинной эпидемии, и смутным эхом этого явления был, пожалуй, образ Иуды, о котором, как уже говорилось, не известно, существовал ли он в действительности или олицетворял собою тогдашнюю мрачную обстановку. Братоубийственная война достигла апогея, когда к Иерусалиму приблизились легионы Веспасиана. Иосиф Флавий сравнил город с обезумевшим зверем, сжирающим собственное тело. Действительно, то, что там происходило, нельзя назвать иначе, как самоуничтожением народа. Вместо того чтобы готовиться к предстоящей осаде, враждующие партии дрались за храм и его сокровищницу, за продовольственные склады и арсеналы. По мнению историка Поуэла Дэвиса, в междоусобицах погибло больше евреев, чем в борьбе с римлянами. Присылаемые в Иудею римские прокураторы рассматривали свою должность прежде всего как источник быстрого обогащения. Они безжалостно грабили подвластную им страну, неоднократно заключали сделки с грабителями и мятежниками, взимая с них плату за свое невмешательство, занимались шантажом, сажая людей в тюрьму, чтобы получить выкуп. Император Тиберий, когда его спросили, почему он оставляет своих наместников на должностях на длительные сроки, сравнивал их с мухами, которые сосут кровь из ран. Если их оставить в покое, они насытятся и перестанут мучить жертву. Если же их спугнуть, налетят другие голодные мухи и пытка начнется снова.
Иудея стонала под тяжестью государственных податей и дани в пользу храма. Английский востоковед Ф. С. Грант, автор книги «Экономический фон евангелий» (Оксфорд, 1926 г.), высчитал, что во времена Иисуса житель Иудеи отдавал на подати и дани от 30 до 40 процентов своего дохода, не считая сумм, выжимаемых у него сборщиками нелегально. Во времена Иисуса на самой высокой ступени иерархической лестницы в Иудее стояли первосвященники. Но они не пользовались у соотечественников моральным авторитетом и политической поддержкой. Назначаемые и по любому поводу снимаемые с должности наместниками римского императора, они были безвольным орудием в руках ненавистных поработителей. Зачастую эту верховную должность могли купить те, у кого было достаточно для этого денег.
