не угроза, но их идеология служит напоминанием, что у всякой монеты две стороны.
– Это опасно? – спросила Париса, хотя сама уже знала, что да. Ведь труднее всего избавиться от мысли, которую тебе заботливо поместили в голову. Но ничто так не манит, как перспектива увидеть под одной крышей оба враждующих лагеря.
– Мисс Камали, я признаю, что не всегда ценил вашу манеру поведения и то, как сильно вы ей привержены, – сказал Атлас, добавив мысленно: «Да и вам самой, пожалуй, порой уделял слишком мало внимания».
«Дорогой, вы мне льстите», – ответила Париса.
– А еще мне известно о вашей крайней прагматичности, – продолжил Атлас. – И я редко тревожусь, что вас можно взять на испуг. К тому же, уверен, вы понимаете, что капелька таинства гостеприимства никогда не помешает.
Ах вот что это такое: временное перемирие, когда обе стороны сложат оружие. Она ведь знала: за всей этой правильностью Атласа скрывается некая стратегия.
– Вы просите меня стать вашими глазами и ушами на приеме? «В благонадежности других вы сомневаетесь? О Нико беспокоитесь?»
«За мистера де Варону я переживаю особенно. – И по делу, учитывая его состояние, которого нельзя не заметить. – Однако речь не о нем».
Париса прикинула: Тристан никогда и ничему не доверял, особенно интригам в высших кругах; значит, остается два варианта.
Вернее, один: союз Каллума и Рэйны.
Атлас снова пожал плечами.
– Вы презираете его всей душой, не так ли? – Париса невольно улыбнулась. – А ко мне идете, потому что я – меньшее из двух зол.
– Или же я считаю, что на вас ставить надежнее.
Вот, он снова ее подкалывает. Восхитительно. Париса улыбнулась как можно самодовольнее.
– Я приду, – пообещала она. «А вы взамен держитесь подальше от головы Далтона».
«Мисс Камали, – с мрачной миной подумал Атлас, – могу заверить вас, что я не тот антагонист, которого вы ищете».
Париса присмотрелась к выражению его лица, ища признаки фальши, а потом как можно незаметнее проникла к нему в голову.
Он позволил войти. «Это не я, мисс Камали, – правдиво, но притом неохотно, в чуждой себе тональности подумал Атлас. В этом чувствовалась некая исполинская и горькая ирония: отрицать то, что при иных обстоятельствах было бы правдой. – Даю слово: мне так же, как и вам, интересно знать, кто же наблюдает за мыслями мистера Эллери. Возможно, еще кто-то помимо вас нашел их ценными, а?»
С этими мыслями он кивнул и, решительно развернувшись, покинул раскрашенную комнату.
Париса проводила его задумчивым взглядом.
Тут в комнату легкой походкой вошел Каллум, чем сразу же вызвал у нее раздражение. Знал ведь, гад, когда подловить ее одну.
– Не возражаешь? – резко сказала она, указывая на книгу, о которой успела забыть. Каллум, который, похоже, решил теперь обходиться без штанов (кто бы мог подумать, что он носит боксеры!), в это время искал бутылку, заныканную за древним сборником цитат.
– Возражаю? Я? С чего бы. – Он, не оборачиваясь, отсалютовал ей хрустальным декантером. – Ни в чем себе не отказывай.
– У тебя проблема, – выгнув бровь, заметила Париса.
– Вздор. У меня хобби. Проблемы – это у других.
Не успела Париса ответить, как раздались быстрые шаги.
– Никто не видел… Ох, – сказал Тристан, резко тормозя при виде сначала Каллума, потом Парисы. – А, это вы.
– Никаких «нас», – с отвращением поправила Париса. Каллум, увлеченно пивший из бокала для мартини, показал поднятый большой палец. – А что ты ищешь? – спросила она. Ей вдруг стало интересно.
– Ничего. Так… ничего. – Тристан состроил типичную тристановскую сердитую мину. – Мы что, все так и будем друг друга избегать до конца года?
– Почему бы и нет? У нас это здорово получается, – сказал Каллум, усаживаясь рядом с Парисой и хватая ее книгу. – Юнг? Серьезно? – Он притворился, будто блюет в бокал. – Офигенненько по-европейски.
– Никто никого не избегает, – проворчала Париса, которая очень даже избегала Каллума. Как и Рэйну. Не избегала она Нико, да и то лишь технически и потому что в последнее время он как будто сдавал. Не надо вообще обращать на это внимание, а то, чего доброго, станет не все равно. Зато Тристана Париса не избегала совсем. Он вызывал у нее много вопросов. – Это ты загадочным образом куда-то запропастился.
(И, если чутье не обманывало, он по несколько раз на дню испытывал страх, который переворачивал его жизнь с ног на голову. Впрочем, сама Париса об этом спрашивать не собирается.)
– Знаете, мне живется куда спокойнее, когда вы двое не пытаетесь мною манипулировать, – чуть не скривился Тристан. – Сплю как младенец.
– Решительно не верю, – возразил Каллум, уткнувшись в бокал.
– Он прав, – заметила Париса, указывая на Каллума, и, не в силах сдержаться, добавила: – И с чего ты взял, будто если мы не манипулируем тобой, то этого больше никто не делает?
– В точку, – подтвердил Каллум.
– Да идите вы, – рявкнул Тристан и на выходе стукнулся плечом о дверной косяк. – Черт, – выругался он.
Парисе стала интересна реакция Каллума. Как он поступит: выпьет больше или меньше?
– А он неплохо выглядит, – наудачу заметила она, не погрешив против истины. Тристан был очень привлекательным парнем, а в последнее время еще и деградировал с абсолютно минимальной скоростью. Можно сказать, почти незаметно.
– Ничего подобного, – пробормотал Каллум, закидывая босые ноги на стол рядом с ней.
Париса с отвращением скинула их.
– Правда, что ли?
Каллум к тому времени увлекся Юнгом. По крайней мере, очень громко читал его про себя.
– Ладно. Мне и не нужно твоего подтверждения очевидного. – Она уже хотела уйти, но в последний момент быстро вернулась. – Кстати, что ты там узнал про Атласа?
– А самой залезть и выяснить? – не отрываясь от бокала, указал себе на лоб Каллум.
– Можно, конечно. – Она, наверное, и правда влезет, только попозже, а пока нужно кое для чего поберечь силы. Да и потом, вряд ли Каллум в ближайшее время забудет о находке. – Проехали.
– Ага, – равнодушно ответил он.
Когда-нибудь однажды Париса исправит эту его проблемку. Или нет. Она ему не мамочка, а он, сволочь такая, один раз ее даже убил. Париса и сама с радостью прикончила бы Каллума, так стоит ли переживать из-за того, что он выбрал смерть посредством отравления печени? Впрочем, возможно, его поведение бесило Парису по другой причине. Доктрина взаимного гарантированного уничтожения – это, конечно, хорошо, но жить совсем без соперников скучно.
И что ей тогда делать? Переключиться на Рэйну?
Париса, утратив покой, перебралась в читальный зал. Все стали просто дико, непредсказуемо непредсказуемыми и потому здорово ей мешали. Атлас разоткровенничался, Каллум напился, верх стал низом, а низ – верхом. Либо же она просто зажилась в этом
