Психосоматическое, должно быть.
Я сел на кровати, обнаружил на стуле комбинезон техника, оделся. Посмотрел на дисплей, заменяющий иллюминатор. Конечно, изображение на нем вполне могло быть взято откуда-то еще, не имея ничего общего с тем, что творится за бортом, да и все части космоса при таком взгляде сильно похожи.
По крайней мере, взрывающихся звезд за окном не обнаружилось, и это уже неплохо. Интересно, сколько времени я провел без сознания?
Судя по отсутствию щетины на лице, не очень долго. Или меня кто-то побрил.
Прошелся по комнате, для очистки совести попробовал открыть дверь, и, о чудо, она оказалась не заперта. Зато в коридоре обнаружился десантник с парализатором в одной кобуре и игольником в другой. Увидев меня, парень заметно напрягся.
— Привет, — сказал я, пытаясь разрядить обстановку. — Как дела?
— Тебе туда. — Десантник указал на дверь с противоположной стороны коридора. До нее было метра четыре. — Генерал сказал, что хочет тебя видеть, как только ты очухаешься.
— Он все еще считает себя генералом?
— Двигай, — посоветовал десантник.
— Ты какой-то недружелюбный. Учитывая, что, если я правильно понимаю, нам придется провести на этом корабле долгие годы, атмосфера враждебности тут будет малополезной.
— Двигай, — повторил он.
Визерс сидел за столом и читал с экрана. Мятежный генерал, подрыватель звезд и массовый убийца нынче носил полевую форму без знаков различия, и, даже когда он находился в собственной каюте с вооруженным охранником сразу за стеной, его кобура не пустовала.
Еще он отпустил бороду.
— Привет, Сол, — сказал я. — Ты изменился, возмужал.
— А ты все такой же, Алекс. Проходи, садись.
— У меня есть сильное желание свернуть тебе шею, — сказал я.
— Насколько сильное?
— Почти непреодолимое.
— Но ведь сначала мы поговорим, — сказал Визерс. — Если я тебя хоть немного знаю, то прежде всего ты начнешь требовать ответы в своей очаровательной неповторимой манере.
— Я пока не решил, перевесит ли мое любопытство то удовольствие, которое я получу, когда вцеплюсь пальцами тебе в горло.
— Тебе даже неинтересно, что стало с твоими спутниками? Даже с Кирой? Ей вот было интересно.
— Значит, они живы.
— Даже полковник Риттер. Хотя теперь ему придется обходиться одной рукой.
Я все еще ощущал слабость, так что сел в кресло. Незачем Визерсу видеть, если у меня вдруг начнут дрожать ноги.
— Разумный выбор, — прокомментировал генерал.
— Где мы находимся?
— На борту «Одиссея».
— Это очевидно. А если более глобально?
— На всех парах уходим из системы Веннту. Звезда уже пошла вразнос.
— А твой гениальный план?
— Он или сработал, или нет, — сказал Визерс. — Здесь мы этого не узнаем. Вихрь в гиперпространстве на нашей реальности никак не скажется. Но я не думаю, что возможны какие-то неожиданности. Расчеты были вполне однозначны.
— Я плохо знаком со статистикой, но допускаю, что ты стал самым массовым убийцей в истории. В тройку уж точно вошел.
— Будь уверен, меня сие отнюдь не радует.
— Неужели не было иных вариантов?
— Поверь, их не было. Способ подталкивать переход звезды в фазу сверхновой известен довольно давно, еще скаари до этого додумались, но даже они не сумели найти ему военного применения. Для того чтобы спровоцировать этот процесс, необходима длительная кропотливая работа в непосредственной близости от звезды, а, как понимаешь, во вражеской системе никто этого тебе сделать не даст. В качестве источника энергии сей метод тоже не годится. КПД слишком низкий.
— Но ты нашел, как это использовать.
— Не в одиночку.
— Ну да, для благородного дела всегда найдется команда единомышленников.
— Я не горжусь тем, что сделал.
— Но вроде особо и не переживаешь.
— Откуда тебе знать?
— Ты все еще не влез в петлю и не вскрыл себе вены.
— Может быть, потому что я не уверен, что на этом дело закончится, — сказал Визерс. — Прекратить войну, лишив стороны средств доставки, — довольно действенная мера, но я не убежден, что этого хватит.
— Тогда объясни, как ты собираешься влиять на дальнейшие события, если пару следующих веков мы проведем на этом корабле, который и станет нашей братской могилой.
— Проведем, — согласился Визерс. — От этого никуда не деться. Но могилой он стать не должен.
— Как же ты намерен пережить сотни лет полета?
— В криостазисе.
— Еще недавно я поверил бы, что это возможно, — сказал я. — Но теперь мне известно, что для того, чтобы без ущерба вывести человека из криостазиса, требуется целая клиника и пара месяцев на реабилитацию.
— Верно. И на борту «Одиссея» такая клиника есть. Полностью автоматизированная и готовая к работе.
— Поддержание криостазиса требует массу энергии. Мы еще на «Ястребе» с этим столкнулись.
— На «Одиссее» нет гипердрайва, что уже высвобождает пятьдесят процентов мощности реактора. К тому же мы установили дополнительный реактор в грузовом отсеке. Думаешь, я просто так выбрал Веннту в качестве полигона и даром там время терял?
— Я думаю, просто так ты вообще ничего не делаешь.
— Как бы там ни было, Веннту подошла для моих целей идеально. Технологии криозаморозки превосходят аналогичные технологии Альянса, и нам удалось оснастить корабль по последнему слову техники. Всего одна населенная планета в системе, что позволило минимизировать потери.
— К тому же это не человеческий мир, — добавил я.
— Именно. А значит, произошедшее будет трудно связать с нами.
— С нами? — не понял я.
Меня все еще корежило от термина «минимизировать потери» применительно к населению целой планеты.
— С Альянсом, — пояснил Визерс.
— Какое отношение ты теперь имеешь к Альянсу?
— Тогда с человечеством, — сказал Визерс.
— Почему для твоих целей нельзя было выбрать систему, в которой нет обитаемых планет? Тот же Тайгер-5, например.
— Потому что мне требовался определенный уровень технологий. Мне требовалась энергия. Мне требовались припасы, в конце концов. Организовать доставку всего этого на необитаемый мир, а как тебе известно, необитаемые непригодны для жизни, было бы на порядок дороже.
— Дороже миллионов жизней?
— Мы бы просто не уложились в срок. Клан Торбре явился, чтобы остановить нас, а веннтунианцы…
— Послужили для тебя щитом.
— Щитом и фоном, на котором проще затеряться. Скрыть энергетическую активность на необитаемом мире практически невозможно. Нас обнаружили бы в первую неделю.
— Ты отвратителен, Сол.
— Нет, я прагматик. А ты все еще идеалист.
— К тому же мне все еще не видно полной картины, да?
— Что-то вроде того. Меня поджимало время. Не только полковник Риттер и клан Торбре наступали мне на пятки, и, если я хотел что-то глобально изменить, это надо было делать сейчас. Завтра было бы уже поздно.
— Я не верю, что ты смог провернуть такое своими силами, обойдясь без помощи извне, — сказал я. — По сути, ты и твои ребята — это просто террористы. То, что вы сделали, слишком глобально для террористов.
— Это вопрос ресурсов.
— Ты — не просто генерал в отставке. Ты в бегах. Ты вне закона там, где мог получить самую значительную помощь, — в СБА. И у тебя не было проблем с ресурсами? С организацией? С деньгами? Брось, Сол. Я, может быть, идеалист, и очень может быть, что я идиот, но не до такой же степени. А ты обещал быть честным.
— Обещал, — согласился он и замолчал.
— Тогда не говори, что ты был один.
Он вздохнул:
— Клан Кридона оказал мне поддержку.
— И Кридон знал, что ты затеял?
— Конечно. Он не просто знал, что я затеял, он был соавтором идеи.
— Неужели? А у него какие мотивы?
— Мотивы у нас одинаковые. Выиграть время. Кридон обеспокоен тем, что сейчас Гегемония не готова выступить единым фронтом, и ему нужно время, чтобы объединить кланы.
— И тебя не беспокоит, что в результате твоих действий враг может стать сильнее?
— Это было одноразовое сотрудничество, и дальше наши пути разошлись. Скаари могут стать сильнее, но я надеюсь, что за это время и человечество станет сильнее, — сказал он. — Знаешь старую притчу, как правитель, угрожая смертной казнью, поручил местному мудрецу научить быка человеческой речи?
— Осла.
— Неважно. Мудрец сказал, что ему понадобится год. Когда его спросили, на что он рассчитывает, если через год бык так и не начнет разговаривать…
— Осел.
— Вижу, ты знаешь эту притчу.
— Может быть, падишах за этот год умрет, может быть, я умру. А может быть, и осел заговорит.
— Чем больше времени, тем больше вариантов. И даже если бык… осел не заговорит, а падишах не умрет, мудрецу все равно удалось прожить лишний год.
