Еще долго его догоняли разносящиеся эхом выстрелы пулемета, пока впереди не замаячил чернеющая дыра, за которой была ночная скованная холодом Москва…
* *
Николай сделал всего один единственный выстрел в воздух, и всего через дюжину секунд из подвала на улицу выскочили люди, целящиеся в него из оружия.
– Это я! Васнецов! – закричал Николай сквозь свой респиратор. Сердце его все еще бешено колотилось. А разум был в плену у страха. И страх этот был вызван не только тем, с чем он столкнулся в московской подземке…
– Ребята, не подходите! Я, наверное, радиоактивный! – едва сдерживая слезы, закричал он. – Варяг! У тебя дозиметр! Замерь меня!
– В чем дело! Коля! Что за вид у тебя! Что случилось?! Откуда радиация?! – воскликнул Яхонтов, опустив автомат.
– Я был в метро!
– Что-о?!
– Мужики! Я был там! Я спускался в метро!
– Да ты совсем с ума сошел?! – закричал Варяг.
Сквернослов хлопнул себя ладонью по лбу и обреченно покачал головой.
– Беда, – пробормотал участковый милиционер и взглянул на одноглазого сына.
Тот пожал плечами.
– Может, и нет, – тихо сказал он.
– Коля, ты дурак что ли?! Зачем ты полез туда?! Какого хрена?! – продолжал негодовать Яхонтов.
– Варяг, ради бога, достань, пожалуйста, дозиметр! – умоляющим тоном крикнул Васнецов.
Искатель, наконец, подошел к нему и стал водить рукой с дозиметром вокруг облаченного в костюм химзащиты тела. Затем взглянул на дозиметр и покачал головой.
– Сорок шесть бэр. Ты труп Коля.
– Что-о-о-о!!!
– Да ничего, – Яхонтов усмехнулся. – Еще столько же, и заработал бы себе лимфому. А так, считай, отделаешься легким мордобоем с моей тяжелой руки.
– Варяг, я не понял!…
– Чего ты не понял, дубина! Жить будешь, я сказал! – рявкнул искатель и повернулся к Сквернослову, – Славик, залезь в луноход. Там под сидением, в белом ящике найдешь большую жесткую щетку и в пакете белый порошок. Дыбецкий, принеси пожалуйста с сыном пару ведер воды. Надо отмыть этого идиота.
14. ПЛЕН?
Николай лежал на сидении внутри лунохода и тоскливо смотрел в потолок. В ушах еще звенели выстрелы огромного, вращающего стволами пулемета и женский крик, молящий о помощи. А перед глазами снова вставали образы безумной толпы, ринувшейся в ловушку метрополитена. И чумазые волосатые твари, которые, очевидно, и были теми самыми пресловутыми морлоками. Изуродованное и вздрагивающее тело девушки и, жуткий великан, отливающий блеском вороненой стали своей брони и разносящий по тоннелю громогласное шипение своего дыхания. А еще, бросившаяся из сожженного вагона тень, похожая на скелет. Что все это было? Может, весь поход в метро ему причудился?
– Так ты из-за бабы значит, туда полез? – хмыкнул расположившийся на другом сидении Вячеслав.
– Да. Хотел помочь. Но не смог. Не успел. Замешкался. А ведь я мог спасти. Но не успел. – Тихо говорил Николай.
– Думал, она в знак благодарности поможет тебе расстаться, наконец, с твоей невинностью? – Сквернослов усмехнулся.
Васнецов уставился на своего названного брата. Тот сидел рядом с милиционером Дыбецким, который с интересом рассматривал внутреннее убранство лунохода, и снова перебирал свою колоду карт.
– Славик, ты что, больной? – спросил, наконец, Николай.
– В чем дело? Ты шуток, что ли не понимаешь?
– А ты вернись в Надеждинск и пошути над могилкой своей Алены. – зло проговорил Васнецов.
– Что ты сказал? – Вячеслав вытаращил на него глаза, полные изумления, шока и злобы.
– А ты что, думаешь, ты один имеешь монополию на чувства и горе? Я видел, как эту несчастную рвали на части живьем. Ты бы хоть думал иногда, прежде чем отпускать свои тупые шутки!
– Заткнитесь оба, – проворчал Варяг, который смотрел в перископ. – И вообще, валите в подвал и спите. Сейчас моя вахта и мне совсем не улыбается слушать ваши пикировки.
– Послушай Варяг, – Николай обратился к искателю, – Объясни, что происходит. Я совсем запутался. Ну, сколько было шансов наткнуться в глухом лесу на сталкеров? А я наткнулся. А сколько было шансов наткнуться в метро на этого великана? Но я снова наткнулся. И это все случайности?
– Просто у тебя есть дурная привычка бросать пост и шляться где попало. – Ответил Яхонтов. – Уже не в первый раз за тобой такое.
– Но разве встреча со сталкерами не пошла нам на пользу? А то, что мне в метро встретился этот великан, спасло мне жизнь! Он, получается, спас меня! Так? Дыбецкий, ты всю жизнь тут живешь. Кто это мог быть?
– А черт его знает, – он снова смешно пожал плечами, – Может тот самый оборотень, про которого я говорил?
– Но ты говорил, что это миф. – Возразил Сквернослов.
– Правильно. Это каждый второй в Москве скажет. Но после того, что парень рассказал… Странно все это. И вот еще что. Такое дело, мужики, не очень хорошее…
– Что, – Яхонтов посмотрел на Дыбецкого.
– Ну, сталкеры там, еще, куда не шло. Конфедераты тоже, как-то так. А вот большинство других… Короче никто в Москве теперь за ваши жизни и мазка, извините, не даст. Вот такие дела.
– Это почему еще?
– Так это. Тех, кто в метро ходит, убивают. Ну, они, дескать, заразу разносят, да будят там всякое лихо, что после попыток людских залезть в метро, потом по ночам еще больше морковок лезет оттуда. Короче, не трепитесь, что один из вас в метро был. Но паренек ваш следы оставил. А они аккурат от метромоста сюда ведут.
– Весело, – вздохнул Яхонтов, – Ну, спасибо тебе, Коля, большое. Просто огромное, нечеловеческое спасибо. Чтоб тебя…
– Варяг, а ты как поступил бы? – Раздраженно ответил Николай, – Вот честно скажи. Как? Она на помощь звала, понимаешь? Я спасти ее хотел! – Васнецов вдруг замолчал. На лице его застыло выражение какого-то открытия. Что-то явно осенило его и встревожило еще больше. – Ребята, нам ехать надо. Прямо сейчас. – Сказал, наконец, он.
– Ты чего это? С чего вдруг?
– Это же знак! Предупреждение! Я не смог ее спасти. Не успел. Замешкался. И все. Ее растерзали, понимаешь. Так и наша миссия. Каждая минута задержки подобна смерти! Мы можем не успеть! Чуть замешкаемся и все! Это ведь сигнал нам поторапливаться! Мы сколько всего проехали? А до Аляски еще тысячи километров! Нам ехать надо, Варяг! Прямо сейчас! А мы в Москве торчим!
– А что за миссия у вас? Зачем вам на Аляску? – спросил Дыбецкий после некоторой паузы.
Варяг с укоризной посмотрел на Николая и покачал головой. Его наказ никому не говорить о их миссии все-таки нарушен.
* * *
Чтобы не возникло ситуации взаимной неприязни, как с их стороны, так и со стороны радушного хозяина, Яхонтов все-таки решил поведать Дыбецкому о цели их путешествия. Участковый слушал молча и как-то без особого интереса. Казалось, что он совсем не понимает, о чем ведется речь. Не представляет себе, что такое ХАРП и чем он чреват для остатков жизни на всей планете. Он так и не смог понять, зачем тащится в такую даль в попытке выключить установку, которая может, уже сама сломалась или уничтожит землю раньше, чем до нее смогут добраться. И не смог он понять, почему на всей планете из всех остатков человечество только пятерым людям пришла в голову мысль о ХАРПе и идея его уничтожить. Дыбецкий, несмотря на свое добродушие, гостеприимство и какую-то детскую непосредственность, был человеком приземленным. И очевидно, мыслить широко он был неспособен. Он был озабочен лишь тем, как продлить свое существование. Как дать возможность своему сыну и его подруге пожить подольше и быть может подарить ему внуков. И был озабочен благополучием своих собак и неприступностью своей берлоги. Все остальное как-то выпадало из узкой орбиты его интересов и хлопот. Он даже не отдавал себе отчета в том, что угроза нависла и над ним и его близкими, в том числе. Выслушав молча, он только пожал плечами и почесал свою бороду. Все поведанное ему, показалось всего-навсего каким-то бредом или навязчивой идеей людей, которым просто больше заняться было нечем. А вот он, человек хлопотливый и хозяйственный, был куда серьезней и солидней этих странных искателей непонятных и опасных приключений, которые вместо того чтобы добывать дрова, охотиться на животных, умножать свой арсенал оружия для выживания и обустраивать собственное жилище, занимаются совершеннейшей ерундой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
