Неординарная красота Елизаветы также отвечала своеобразным вкусам великого князя – он часто влюблялся в женщин с болезненной внешностью или несчастной судьбой.
Обладая значительной разницей в возрасте, и Елизавета, и Петр хорошо понимали друг друга, так как мыслили общими категориями. Она всегда поддерживала Петра; он находил у нее и понимание, и утешение. Некоторым казалось, что Елизавета не просто участвует в забавах будущего императора, а как бы опекает его. Параллельно императорскому роману развивалась и внутриполитическая линия – отец и дядя фаворитки активно стремились узаконить необходимые дворянству вольности (экономические привилегии, беспрепятственный выезд за границу, освобождение от военной службы и др.), вопрос о которых встал еще во время правления Елизаветы Петровны. Дворянские привилегии, разработанные придворной комиссией под руководством Р. Воронцова при императрице Елизавете, тогда не получили поддержку в Сенате. Но Воронцовы не отказались от борьбы за свою программу. Уже догадываясь о скорой кончине императрицы, Роман Воронцов сознательно затягивал доработку Положений о дворянстве, так как надеялся, что их одобрит преемник Елизаветы. Он рассчитывал на то расположение, которым одаривал его дочь великий князь, а впоследствии император Петр III. С восшествием на престол Петра Воронцовы получают все новые почести и награды. После коронации Петр III назначает блистательную Елизавету Воронцову камер-фрейлиной и отводит ей в Зимнем дворце комнаты рядом со своими апартаментами. Император – частый гость и в доме канцлера, и в доме Романа Илларионовича Воронцова. Он крестный отец его младшей дочери Екатерины Романовны, а со старшей дочерью Елизаветой (его фавориткой) он собирается обвенчаться и отправить свою жену Екатерину II в монастырь. В день торжества мира с Пруссией Петр III награждает Елизавету Романовну Воронцову орденом Святой Екатерины: такой чести, как правило, удостаивались только члены царской семьи. Придворная клика стремится засвидетельствовать ей свое почтение, но и Петр III, и Елизавета Воронцова не восторгаются их показным раболепием. Более того, они не считают нужным скрывать детали своих отношений и демонстративно пренебрегают хорошими манерами и правилами приличия в присутствии не только царедворцев, но и самой императрицы Екатерины. Можно встретить мнение исследователей, что императору Петру Федоровичу просто не дали развернуться на арене российской политики могущественные противники из клана Екатерины. Действительно, краткое правление императора было наполнено событиями противоречивыми и интригующими. Первыми шагами императора всероссийского Петра III были ликвидация Тайной канцелярии и издание Манифеста о вольности дворянской, что, по свидетельству современников, было прямым следствием влияния Романа Воронцова и его дочери Елизаветы. Эти указы прогрессивным дворянством были встречены с восторгом и благодарностью и сильно укрепили позиции в общем-то нелюбимого обществом «голштинца». Все это серьезно беспокоило Екатерину II и ее «группу поддержки», которые рассчитывали, что смещение непопулярного императора произойдет легко и быстро. На руку екатерининской партии сыграл тот факт, что у Петра III не было собственной программы реформ. Его политические и экономические преобразования были столь же хаотичны и непоследовательны, как и все остальные действия.
Петр III в жизни руководствовался в основном эмоциями, а в политике – чужими законодательными идеями.
Поэтому Воронцовы (Роман и его брат Михаил) и постарались максимально использовать свое влияние для реализации именно тех близких им проектов, которые разрабатывались еще в эпоху Елизаветы, но не были ею одобрены. Этим-то и объясняется принятие первых манифестов и указов, столь положительно воспринятых дворянским обществом. Указы, созданные ближним кругом и под его влиянием принятые молодым государем, во многом сформировали принятый в некоторых исторических кругах образ Петра III как перспективного реформатора, беспокоившегося о благе России. В этом же свете о Елизавете Воронцовой складывается впечатление, как о достойной сопернице императрицы Екатерины, своеобразной государственной музе, вдохновлявшей Петра III на многие реформы. Со своей стороны, современники, хотя и подтверждают огромное влияние Елизаветы на великого князя и императора, говорят об инертности ее в делах политических. Ей нравилось демонстрировать свою власть публично – на балах и куртагах, на парадных обедах и в узком ближнем кругу. Доброе сердце мешало ей, как говорят, подтолкнуть Петра III к расправе с нелюбимой и неверной женой и занять более достойное положение и при дворе, и в государстве. Она уступила разработку политических интриг своим ближайшим родственникам, которые теперь наперебой гордились ее «взлетом» и «блестящей» участью. Правда, отношения с сестрами у Елизаветы Воронцовой сложились не очень хорошо. Особенно младшая, Екатерина (Дашкова), будучи фрейлиной императрицы и питая к ней искренние дружеские чувства, всячески защищала свою государыню и откровенно третировала разлучницу Елизавету. Екатерина II, сама оставаясь в тени, всячески поощряла порывистую фрейлину, напичканную просветительскими идеями. Да и самому императору не один раз пришлось услышать от Екатерины пламенные выступления в защиту семьи и брака, искренней любви, не отягченной супружеской изменой. На каком-то из балов, по воспоминаниям самой Дашковой, он даже заступился перед ней за «честную простушку» Елизавету, добавив, что «сестрам лучше держаться вместе, а не идти на поводу у разного рода умников». Его совет по достоинству не оценили. Сферой, где Петр проявил больше самостоятельности, оказалась внешняя политика. Здесь его действия были отражением собственных пристрастий и амбиций и совсем не соответствовали стратегическим интересам страны. Например, его мирный договор с Пруссией, спасший ее от полного поражения: согласно этому документу были освобождены все прусские пленные и возвращены все занятые до этого русскими войсками территории. Более того, Петр III открыто выражал свое преклонение перед Фридрихом II, носил прусский мундир с орденом Черного орла и весьма гордился званием генерал-майора прусской армии. По словам современников, будучи во хмелю (а это случалось нередко), великий князь (а затем император) часто признавался, что во время русско-прусской войны в личной переписке сообщал обожаемому им Фридриху II все известные ему секретные сведения военного характера. Разумеется, подобное поведение не добавляло Петру сторонников при его дворе. На этом фоне довольно странно выглядела врученная всем европейским послам в феврале 1762 г. декларация, призывавшая к установлению в Европе всеобщего мира и отказу от всех завоеваний Семилетней войны. Но есть мнение, что на самом деле Петр III собирался в союзе с Пруссией напасть на Данию, развязав тем самым очередную войну в Европе. Сама идея новой войны в союзе с прежним противником (Пруссией) была воспринята в стране весьма негативно, особенно в гвардии, которую Петр собирался даже вывести из Петербурга. Он не любил русских военных (считая их вечным источником всякой смуты и разгильдяйства), равно как и придворных сановников с их показной покорностью. Петр подозревал, что в душе они презирают и ненавидят его, и по-мальчишески дразнил их, чувствуя собственную безнаказанность. Одним из любимых развлечений императора было заставить почтенных сенаторов прыгать на одной ноге, предварительно до беспамятства накачав их вином и табаком. По некоторым данным, Елизавета Воронцова, хотя и не присутствовала лично при таких увеселениях, весьма их одобряла как бы в отместку за прошлые обиды. Другая влиятельная часть российского общества – духовенство – также была крайне недовольна новым императором. Петр III презирал чуждые ему религиозные традиции и обряды и не считал нужным это скрывать. Свою коронованную супругу, которая выстаивала службы и старательно учила русский язык, он считал банальной лицемеркой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
