— Вы убили Чарльза, чтобы освободить место для меня.
— Именно так. Вас должно быть ровно двенадцать, никак не больше. — Услышав презрительное восклицание Фицроя, доктор О'Мара только рассмеялся. — Я же видел твое лицо, мальчик. Тебе это нравилось. Все эти жизни, вся эта кровь. Свежие, молодые глотки, в которые можно впиться. Стоило мне скомандовать, они бы с радостью подставили их под твои зубы. — Он подался вперед, светлые глаза доктора горели холодным пламенем. — Я могу дарить тебе это наслаждение каждую ночь.
— И что за это потребуете?
— Вечную жизнь. — О'Мара сжал кулаки, и его слова прозвучали как колокольный звон. — Ты сделаешь меня таким, как ты сам.
Генри понял: с него довольно, и, вскочив со стула, бросился на доктора, собираясь вцепиться ему в горло.
Но натолкнулся на невидимый барьер, удержавший его, как муху в паутине. Он мог предпринимать попытки вырываться, стоя на месте, но сделать шаг вперед или назад не имел никакой возможности. Еще секунду вампир боролся, напрягая все силы, но потом обмяк, задыхаясь, и, оскалив зубы, издал сдавленный рык.
— Я подозревал, что ты откажешься пойти мне навстречу. — Доктор обошел стол и остановился так близко от Фицроя, что тот почувствовал на своем лице его дыхание. — А ты думал, я глупый позер, верно? Никак не мог предположить, что у меня в руках настоящая власть, сила, вызванная из тьмы, завоеванная подвигами, от которых даже ты содрогнулся бы. Эта самая сила удерживает тебя, вампир, и будет удерживать до тех пор, пока ты не станешь моим.
— Вам не заставить меня изменить вас. — Ярость вытеснила из голоса Генри страх.
— Может, и так. Физически ты очень силен, да и по уму мне не уступаешь. Я также не могу пустить тебе кровь и напиться, потому что одного моего прикосновения довольно, чтобы уничтожить твои путы. — Повернувшись, О'Мара подхватил со стола книгу и поднес ее к лицу Генри. — Но если я не могу заставить тебя, то у меня есть доступ к тем, кто может это сделать.
Книга в грязном красном кожаном переплете была та самая, которую он держал прошлой ночью во время церемонии. На таком близком расстоянии Фицрой воспринял зло, излучаемое книгой, почти как физический удар и отступил назад, наткнувшись на невидимые цепи, которые удерживали его на месте.
— Это, мой мальчик, — произнес доктор О'Мара, ласково поглаживая переплет, — одна из последних истинных колдовских книг. Я слышал, в мире кроме нее сохранилось только два таких экземпляра. Все остальные — всего лишь бледные копии этих трех. Человек, написавший книгу, продал свою душу, чтобы узнать то, что здесь написано, но Князь Тьмы забрал его к себе, прежде чем он успел воспользоваться знанием, купленным столь дорогой ценой. Будь у нас время, дорогой вампир, я бы рассказал тебе, что мне пришлось сделать, чтобы раздобыть эту книгу, но времени нет — ты должен стать моим до рассвета.
Неприкрытое желание в его глазах было столь всепоглощающим, что к горлу Генри подступила тошнота. Он начал вырываться, прилагая еще больше усилий, чем вызвал презрительный смех доктора.
— Проводя церемонии месяцами, я понял, что нужно для того, чтобы повелевать демоном, — как бы между прочим заметил он, отходя и принимаясь скатывать ковер перед камином. — Демон может дать мне все, кроме вечной жизни, а ее можешь дать мне ты, поэтому демон даст мне тебя. — Доктор О'Мара поднял взгляд от пентаграммы, вырезанной на полу. — Сумеешь выстоять против повелителя ада, вампир? Думаю, нет.
У Фицроя пересохло во рту, он начал задыхаться, пытаясь разорвать путы. До предела напрягая мускулы, рискуя вывихнуть суставы, он отчаянно сражался за свою жизнь. И когда уже казалось, что ему остается только завыть от отчаяния, правой руке удалось шевельнуться.
Доктор О'Мара зажег свечи, бросил в огонь зловонный порошок, потом открыл книгу и начал читать.
Генри снова шевельнул правой рукой. А потом и левой.
В центре пентаграммы возникло свечение.
Фицрой понял, что силы, необходимые для вызова демона, — те же самые, что связывают его по рукам и ногам, а потому они стали слабеть. Слабеть...
Свечение начало приобретать форму, образуя...
С яростным воплем вампир разорвал путы и метнулся вперед. Не успел доктор отреагировать, как он набросился на него, оторвал от пола и швырнул изо всех оставшихся сил к противоположной стене.
О'Мара ударился головой о деревянную панель. Древесина оказалась прочнее. Силуэт в пентаграмме растаял, оставив после себя только мерзкий запах и воспоминание безмерного ужаса.
Слабый и дрожащий, Фицрой стоял над недвижным телом Огонь в светлых глазах доктора исчез, превратив их в тускло-серые. Возле стены разлилась целая лужа горячей красной крови, и Генри, терзаемый муками голода, поблагодарил Господа, что кровь мертвых была для него бесполезна. Он предпочел бы голодную смерть, чем насытиться кровью этого человека.
Фицрой поднял с пола колдовскую книгу, отчего по его коже побежали мурашки, и, пошатываясь, вышел в ночь.
— Следовало бы ее уничтожить. — Прижав ладони к стеклянным дверцам шкафа, Генри уставился на книгу. Он ни разу не задавал себе вопрос, почему не сделал этого. Наверное, не хотел искать ответ.
* * *
— Эй, Победа!
Вики медленно обернулась, стоя в открытой телефонной будке, сердце ее стучало как отбойный молоток.
Тони заулыбался.
— О, да мы, оказывается, пугливые. А мне казалось, я слышал, будто ты дольше не работаешь по ночам.
— Больше, — рассеянно поправила его Вики, ее сердце тем временем перешло на нормальный ритм. — А разве похоже, что я работаю?
— У тебя всегда такой вид, словно ты на работе.
Вики вздохнула и внимательно посмотрела на Тони. Выглядел он неважно. Слой грязи на его лице свидетельствовал о том, что он спал под открытым небом, а впавшие щеки подсказали, что и питался он в последнее время нерегулярно.
— Ну и видок у тебя.
— Бывали дни и получше, — согласился парень. — Не отказался бы сейчас от котлетки с картошкой.
— Почему бы и нет. — Автоответчик Генри по-прежнему утверждал, что тот не может подойти к телефону. — А ты тем временем расскажешь, чем занимался в последнее время.
Тони театрально закатил глаза.
— Я что, похож на сумасшедшего?
* * *
На дне чугунной сковородки — подарок мамы — горело три угольных брикета. Он впервые использовал эту сковородку. Золото, ладан и мирра — все было добавлено. Три капли крови зашипели в костре, и Норман живо отпрянул, так, на всякий случай.
Прошлой ночью что-то помешало демону материализоваться, но так как это был первый и единственный раз, то по статистике сегодня сатанинское отродье сумеет прорваться. Бердуэлл непогрешимо верил в статистику.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
