Несколько войсковых повозок были брошены в Пуасси, и их груз взвалили на сотни лошадей, захваченных к югу от Сены.
Когда последние отставшие солдаты перешли мост, лучники стали валить доски в реку, ломая ту хрупкую связь, что позволила англичанам вырваться. Король Эдуард надеялся, что теперь, на широкой равнине между Сеной и Соммой, найдет новые земли для разорения, и три колонны, растянувшись вширь на двадцатимильную полосу, двинулись на север. На ночь они разбили лагерь на расстоянии короткого перехода от реки.
Томас искал полк принца Уэльского, а Элеонора старалась не обращать внимания на грязных, оборванных, опаленных солнцем стрелков, больше смахивавших на беглых преступников. Им нужно было устраивать себе ночлег, но они предпочитали глазеть на женщин и отпускать непристойные шуточки.
— Что они говорят? — спросила Элеонора Томаса.
— Что ты самое прекрасное существо во Франции, — ответил он.
— Ты врешь, — сказала она и вздрогнула, когда какой-то солдат что-то закричал ей. — Они что, никогда раньше не видели женщину?
— Такую, как ты, — нет. Наверное, тебя принимают за принцессу.
Она посмеялась над этим, но не без удовольствия. Элеонора повсюду видела женщин, которые собирали хворост, пока их мужчины устраивали ночлег, и большинство, как она заметила, говорили по-французски.
— На следующий год родится много детишек, — улыбнулась девушка.
— Это точно.
— И солдаты вернутся в Англию?
— Некоторые, может быть, вернутся, — ответил Томас, хотя совсем не был уверен в этом. — Или отправятся в свои гарнизоны в Гаскони.
— А если я выйду за тебя замуж, то стану англичанкой?
— Да.
День клонился к концу, и на сжатых полях дымили костры, хотя готовить было почти нечего. На каждой лужайке паслось по паре десятков коней, и Томас понял, что им с Элеонорой надо дать отдых своим лошадям, накормить и напоить их. Он многих спрашивал, как найти солдат принца Уэльского, но одни указывали на запад, другие на восток, и в сумерках, не зная, куда еще пойти, Томас просто повернул усталых лошадей к ближайшей деревне. Деревня была забита солдатами, но Томас с Элеонорой нашли более-менее тихое местечко в углу поля. Там Томас развел огонь, а Элеонора напоила в ручье коней. Из-за плеча у нее торчал черный лук как знак принадлежности к войску. Они приготовили скудную пищу, а потом сели под забором и стали смотреть на звезды, сияющие над темным лесом. Из деревни доносились голоса, женщины пели там французскую песню, и Элеонора стала тихо подпевать.
— Помню, мне пела ее мама, — сказала она, выдергивая стебли травы, из которых плела себе браслетик. — Я не единственный его незаконный ребенок, — печально проговорила девушка. — Я слышала о двух других. Одна девочка умерла совсем маленькой, а мальчик стал солдатом.
— Это твой брат.
— Сводный. — Она пожала плечами. — Я его не знаю. Он пропал куда-то. — Она надела браслетик на тонкое запястье. — А зачем ты носишь собачью лапу?
— По дурости. И дразню Бога.
«Это правда», — с грустью подумал он. С силой дернув высохшую лапу, он разорвал веревку и зашвырнул свой талисман в поле. На самом деле Томас не верил в святого Гинфорта, а просто кривлялся. Собака не поможет ему найти копье. Он поморщился, потому что епитимья тяготила его совесть и душу.
— Ты и правда дразнишь Бога? — обеспокоенно спросила Элеонора.
— Нет. Но мы шутим над тем, чего боимся.
— А ты боишься Бога?
— Конечно, — сказал Томас и замер.
В кустах за спиной раздался шорох, и к его шее кто-то приставил холодный клинок. Металл казался очень острым.
— Что нам нужно, так это вздернуть ублюдка и забрать его женщину. Она хорошенькая, — сказал чей-то голос.
— Хорошенькая, — согласился другой. — А он нам не ну-
— Мерзавцы! — воскликнул Томас, оборачиваясь.
Это были Джейк и Сэм. Он уставился на них, не веря своим глазам.
— Это вы! Что вы тут делаете?
Хлестнув тесаком по кустам, Джейк вышел и наградил Элеонору ободряющей, по его мнению, улыбкой, хотя своим обезображенным шрамами лицом и косыми глазами он напоминал существо из кошмарного сна.
— Карлу Блуаскому расквасили морду, — объяснил ситуацию Джейк, — и Уилл привел нас сюда, чтобы разбить нос французскому королю. Это твоя женщина?
— Это царица Савская, — ответил Томас.
— А графиня, ходят слухи, подцепила принца, — осклабился Джейк. — Уилл заметил тебя еще раньше, а ты нас не видел. Держи нос выше. Мы слышали, что ты помер.
— Да, был близок к этому.
— Уилл хочет тебя видеть.
Мысль об Уилле Ските, о Джейке и Сэме стала для Томаса огромным облегчением. Эти люди жили в простом мире, далеком от зловещих пророчеств, похищенных копий и темных владык. Он объяснил Элеоноре, что это его друзья, его лучшие друзья, и что на них можно положиться. Но ее встревожили иронические шуточки, которыми встретили Томаса, когда он зашел в деревенскую таверну. Стрелки хватали себя руками за горло и, гримасничая, изображали висельников, а Уилл Скит в притворном отчаянии только качал головой.
— Божье брюхо! — воскликнул он. — Да они даже повесить по-человечески не могут. — Он посмотрел на Элеонору. — Еще одна графиня?
— Дочь мессира Гийома д'Эвека, рыцаря моря и суши, — ответил Томас. — Ее зовут Элеонора.
— Твоя? — спросил Скит.
— Мы собираемся пожениться.
— Адский огонь! — вскричал Уилл. — Ты по-прежнему туп, как морковка. Не женись на ней, Том, женщины нужны не для этого. И все-таки она неплохо выглядит, а? — Он подвинулся и галантно освободил для Элеоноры место. — Здесь было не так уж много пива, и мы все его выпили.
Он оглядел таверну. Она была совершенно пуста, даже ни одного пучка травы не висело на стропилах.
— Гады все вычистили перед уходом, — мрачно проговорил Скит, — и добычи здесь не больше, чем волос на плеши лысого.
— А что случилось в Бретани? — спросил Томас. Уилл пожал плечами.
— Это было без нас. Герцог Карл привел своих людей на нашу территорию и загнал Томми Дагдейла на вершину холма. Три тысячи их и три сотни у Томми, и к концу дня герцог Карл улепетывал, как ошпаренный заяц. Стрелы, мальчик, стрелы.
Граф Нортгемптонский передал свои полномочия в Бретани Томасу Дагдейлу, и тот переходил из одной английской крепости в другую, когда его настигло войско герцога. Но английские стрелки и латники, укрывшись за густыми кустами на вершине холма, растерзали врага в клочья.
— Они бились весь день, — сказал Скит, — с утра до вечера, а эти ублюдки не усвоили урока и посылали на холм все новые войска. Они рассчитывали, что у Томми скоро кончатся стрелы. Но, видишь ли, он вез в крепости несколько телег с запасами, так что стрел ему хватило бы до Судного дня. Вот так герцог Карл положил своих лучших солдат, крепости остались в безопасности, пока он не наберет новых, а мы оказались здесь. За нами послал граф. «Возьми с собой только полсотни лучников», — сказал он мне, и я так и сделал. И отца Хобба, конечно. Мы приплыли в Кан и присоединились к войску на марше. Но что за чертовщина приключилась с тобой?
Томас рассказал свою историю. Скит только покачал головой, услышав про повешение.
— Сэра Саймона больше тут нет, — сказал он. — Возможно, перешел к французам.
— Что он сделал?
— Исчез. Насколько мы слышали, твоя графиня его поймала и разделалась с ним. — Скит ухмыльнулся. — Тебе чертовски везет. Один Бог знает, зачем я сохранил для тебя это. — Он поставил на стол глиняный кувшин с пивом и кивнул в сторону лука у Элеоноры за плечом. — Ты еще не разучился стрелять из этой штуки? Я хочу сказать, ты так долго якшался с аристократией, что мог забыть, зачем Бог послал тебя на землю.
— Не разучился.
— Тогда можешь присоединиться к нам, — сказал Скит, но признался, что сам плохо понимает действия войска. — Никто со мной не делится планами, — презрительно проговорил он, — но говорят, что на севере есть еще одна река и ее нам тоже надо перейти. И по-моему, чем скорее, тем лучше, так как французишки как следует вымели эти места. Здесь и котенка не прокормишь.
Это была поистине опустошенная земля. Томас увидел это воочию на следующий день, когда отряд Уилла Скита медленно двинулся по сжатым полям на север. Все зерно, вместо того чтобы лежать в амбарах, было забрано французским войском, как и угнанный скот. К югу от Сены англичане жали зерно на брошенных полях, и их авангарды двигались достаточно быстро, чтобы захватить тысячи голов коров, свиней и коз, но здесь вся земля была выметена начисто таким же большим войском, и потому король велел спешить. Он хотел, чтобы его армия перешла реку Сомму и попала в земли, которые французское войско, возможно, еще не опустошило. Он надеялся увидеть в Ла-Кротуа ожидающие его корабли с провизией. Но, несмотря на повеление короля, войско двигалось мучительно медленно. По пути встречались укрепленные города с запасами пищи, и солдаты настаивали на их штурме. Они действительно захватили несколько таких городов, другим удалось отбиться, но все это отнимало время, которого у короля не было, и, пока он старался навести порядок в войске, более заинтересованном в добыче, чем в продвижении, король Франции провел свое войско обратно через Сену, через Париж и направил к Сомме.
